Пьяница и слепой

Осенней ночью непогодною,
Обняв спиной скамью холодную,
В аллее тёмной пьяный спал
Без простыней и одеял.
Ревнитель культа бестолкового,
Он возлежал, насилу жив,
На урну мусорную голову,
Как на подушку положив.
Над ним с угрюмым раздражением
Ветвями старый дуб скрипел,
И месяц в крайнем изумлении
Из туч на пьяницу глядел.
Дождь крапал мелко, нерешительно,
Куда-то ветер листья гнал,
Но наш герой неположительный
Явленьям этим не внимал.
Достойный только сожаления,
И уж, конечно, не стихов,
Он так проспал бы, вне сомнения,
До самых первых петухов.
Однако злая воля случая
Иной готовила конец:
В притихший сад забрёл к полуночи,
Спеша домой, один слепец.
Он шёл, обстукивая палочкой,
Одну скамейку за другой,
И курс держал как раз на лавочку,
Где наш покоился герой.

Тому же снился сон пленительный:
Как будто, стоя у руля,
Он в капитанском белом кителе
Движеньем правит корабля.
Проходит рейс путями дальними,
Куда ни глянь – чудесный вид:
По борту справа – берег с пальмами,
По борту слева – в море кит.
Не шлёт сигнал тревожный рация,
Покоем дышит океан.
Такой погодной ситуацией
Вполне доволен капитан.
Но в зорком он, однако, бдении,
Чтоб исключить любой конфуз,
Поскольку к месту назначения
Уже подходит сухогруз.
В порту идут приготовления:
На лодке лоцмана везут,
Разносит репродуктор пение,
Трепещут флаги там и тут,
И валит в гавань с транспарантами,
Чтоб встретить наш атомоход,
Оковы рабства безотрадные
Недавно сбросивший народ.

Короче, всё – как и положено,
По расписанию, и вдруг –
Из трюма, где все грузы сложены,
Какой-то раздаётся стук.
Наш капитан в недоумении,
Ему, конечно, невдомёк,
Что стук – реальное явление,
И что слепой уж недалёк.
Он торопливо в люк спускается,
Здесь громче слышится: ?Тук, тук!?
Обшивка судна содрогается,
Как будто бьёт по ней утюг.
Но то – во сне. В саду ж тем временем
Какой-то ведьмы помело,
От глаз в ночной скрываясь темени,
К развязке действие вело.
Как по команде тучи сдвинулись,
На землю пал кромешный мрак,
И дождик, как на грех, усилился.
Слепец, ворча, ускорил шаг.

Во сне – ответные события:
Случилась новая беда.
От стука гнутся перекрытия,
На капитана льёт вода.
Вода всё выше поднимается,
В холодном трюме гаснет свет.
Бедняга выбраться пытается,
Но люк закрыт. Спасенья нет.
И снова стук. Трещат шпангоуты,
(На самом деле дуб скрипит)
И через левый борт расколотый
Внутрь корабля вплывает… кит!
Последний вдох. Любимец Бахуса
Вопит в отчаяньи: ?Тону!?
Но нет безвыходнее казуса.
Атомоход идёт ко дну...
…………………………….

Итак, слепой, махая тросточкой,
Неудержимо шёл вперёд,
А пьяный корчился на досточках
И разевал, как рыба, рот.
Он был во власти наваждения,
Однако чувства слабый след
Изобличал души стремление
Рассеять тяжкий винный бред.
А чтоб процесс реанимации
Активным быть не перестал,
С небес под общие овации
Холодный душ вовсю хлестал.
Надежды не были обмануты.
Воскресший встал во весь свой рост
С одной рукой вперёд протянутой,
Как бы сказать желая тост.
Но счастье это было временным:
Вновь стало худо молодцу,
Он закачался, как подстреленный,
И рухнул под ноги слепцу.
Слепой наткнулся на упавшего
И выронил в испуге трость,
А главного героя нашего
Внезапно обуяла злость.
Схватив предмет, к нему свалившийся,
Он зашвырнул его в кусты.
(С кустов, естественно, посыпались
На землю жёлтые листы).
Слепой же был ничто без палочки.
Кто отведёт его домой?
Но рядом в луже, словно в ванночке,
Купался человек живой.
Слепой в последнем уповании
К нему, – чтоб тот ему помог,
Но собеседник невменяемый
Понять его, увы, не мог.
Он изрыгал слова зловредные,
Хулу базарных площадей,
Кляня погоду непотребную
И чьих-то бедных матерей.
И, наконец, поднявшись на ноги,
И обретя спортивный пыл,
Пошёл искать себе аналога,
А про слепого позабыл.
И тот остался в одиночестве.
Тут страшный гром загрохотал.
Казалось, что сбылось пророчество,
И что Последний День настал.
И кто имел глаза, увидели,
Как через сад побрёл слепой,
К земле склоняясь в три погибели
И осязая путь рукой.
А с неба, множа наши трудности,
Лил дождь и падали листы
На жертву пьяной безрассудности
И безнадёжной слепоты.

1995