В. Шекспир. Сонеты 1-42. Экспериментальные
1
Мы страстно жаждем, чтобы умножалось
Все что ни есть прекрасного на свете.
Пусть роза — воплощенье красоты, —
Завянет, распуститься не успев,
Но в памяти потомства своего,
В его бутонах нежных возродится.
Но ты в свои лучистые глаза
Глядишь и глаз не можешь отвести,
Помолвлен с отражением зеркальным.
Сгораешь ты на медленном огне,
В костер бросаешь собственную сущность,
Хотя, глодая самого себя,
Ты голодаешь, сидя на пиру,
И ненавидишь до смерти себя,
Желая смерти юности своей.
Ты ныне освежаешь, украшая,
Весь этот мир; не кто иной как ты
Весны предвозвещаешь торжество
И в то же время губишь на корню
В себе самом начало новой жизни,
Хоронишь содержание свое,
Тем самым, юный скряга, совмещая
В одном лице и мота и скупца.
Жалея мир, смири свой аппетит,
Не то твоя проглотит ненасытность
Не что-нибудь, а достоянье мира
Да и тебя навек загонит в гроб.
25.02.1996 — 15.06.1996
2
Когда твое прекрасное лицо,
Под натиском зимы сороковой
Свой цвет утратив, станет полем боя,
С глубокими окопами и рвами, —
Твои одежды, юноша-гордец,
Пока еще ласкающие взор,
В убогие обноски превратятся,
В изношенное жалкое тряпье.
Что ж на вопрос о прежней красоте,
О молодости пылкой ты ответишь?
?В моих глазах, ввалившихся глубоко,
Остался прежний блеск?? Но опалит
Тебя с твоим никчемным красноречьем
Стыда всепожирающий огонь.
Достойней было б и красноречивей
Сказать иначе: ?Красоту свою
Я в рост пустил, и мой прекрасный сын
Мои расчеты с жизнью подытожит
Во искупленье старости моей?, —
И в том залог, что красота отца
В распоряженье сына перейдет.
Омолодись в наследнике своем
И, одряхлев, почувствуешь однажды,
Что кровь твоя остылая теплеет,
Поскольку в нем струится та же кровь.
02.03.1996 — 26.11.1997
3
Взгляни на отражение свое
И своему поведай двойнику,
Что с возрастом меняется лицо,
Что, если он не воспроизведет
Себя, пока он молод и здоров,
Разочарован будет этот мир,
А женщина, которая могла бы
Стать матерью, останется несчастной.
Какая же красавица не даст
Тебе свое невспаханное лоно,
Прогонит землепашца, не позволит
Коснуться плугом девственной земли?
Найдется ли еще такой глупец,
Который самого себя сведет
В могилу собственного себялюбья,
Потомству появиться воспретит?
Ты — отраженье матери своей;
На сына глядя, узнает она
Своей весны пленительный Апрель.
И ты, наследником обзаведясь,
Раздвинешь створки старости грядущей
И, через призму времени взглянув,
Увидишь не морщины на лице,
А золото своих невинных лет.
А если ты живешь, не опасаясь
Навек исчезнуть в памяти людской,
То в полном одиночестве умрешь,
Но не один, — умрет и образ твой,
И все тебя забудут, незабвенный.
05.03.1996 — 26.11.1997
4
Прекрасный расточитель, почему
Ты тратишь сам и только на себя
Богатое наследство — красоту?
Природа нам не дарит ничего,
Но от щедрот своих дает взаймы —
И то не всем, а щедрым от природы.
Как смеешь ты, пленительный скупец,
Ее доверьем злоупотреблять,
Присваивать несметное богатство,
Которое оставлено тебе
С условием другому предоставить
Хотя бы часть наследства твоего?
Зачем, недальновидный ростовщик,
Ты требуешь немыслимых процентов,
Давая в долг, невыгодною ссудой
Приводишь к разорению себя?
С самим собой торгуясь и торгуя,
Ты обираешь молодость свою.
Когда ж тебя природа призовет
Платить по счету, сможешь ли вернуть
Природой предоставленный кредит?
Окупишь красоту свою, послужит
Тебе душеприказчиком она,
А если не окупишь, то сойдет
Она с тобой в один и тот же гроб.
09.03.1996 — 11.01.98
5
Одно и то же время создает,
Искусному художнику подобно,
Произведенья дивные свои,
Чаруя взоры каждого из нас,
И в то же время в роли палача
Уродует создания природы...
Идут часы, усталости не зная,
И лето на заклание ведут —
Туда, где безобразная зима
С ветвей листву последнюю срывает,
Древесный вымораживает сок
И сыплет снег, в пустыню превращая
Поля и рощи — красоту земли.
И если запах лета молодого,
Рождающийся в колбах и ретортах,
В стеклянную тюрьму не заключить,
То улетучится текучий узник,
А с ним умрет не только красота —
Источник летнего благоуханья, —
Но и воспоминание о них.
Цветы, пока зима не истребила
Их естества, успели сохранить,
Эссенцию природную свою,
А значит, квинтэссенция цветов —
Их юность — воплотилась навсегда.
10.03.1996 — 26.11.1997
6
Протягивает мерзкая зима
К тебе свои безжалостные руки,
Желая задушить твою весну.
Поэтому ты должен сохранить
В каком-нибудь сосуде красоты
Природную эссенцию свою
И состоянье молодости должен,
Как состояние, преумножать,
Пока богатство это не иссякло.
Законно ростовщичество такое,
Когда за счастье почитают взять
И возвратить с процентами заем;
И ты, удвоив самого себя,
Себя же самого и осчастливишь,
А воспроизведен десятикратно,
Окажешься счастливей в десять раз.
Когда же десять оттисков твоих,
Не менее счастливых, чем ты сам,
Вновь удесятерят оригинал,
То даже смерть руками разведет,
А ты, из этой жизни уходя,
В потомстве жить останешься навеки.
Не будь упрямцем: красота твоя
Дана тебе совсем не для того,
Чтоб ты добычей смерти оказался
И взял себе в наследники червей.
14.03.1996 — 26.11.1997
7
Смотри! когда на вспыхнувшем востоке,
Являя миру милостивый лик,
Встает новорожденное светило,
То жители земли благоговейно
Глядят в его пылающие очи,
Приветствуя божественный восход.
Когда оно подходит к середине
Дневного своего существованья
И, молодых исполненное сил,
Отвесной подымается тропою
На самый верх небесного холма,
То смертные восторженно следят
За этим пилигримом золотым,
Ослеплены величием его.
Когда же с беспредельной высоты
Оно в своей квадриге утомленной,
Движение дневное завершая,
По-старчески медлительно скользит,
То на поверженное божество
Уже не смотрят с преданностью прежней,
Но, отворачиваясь от него,
Спешат иного идола найти.
Ты тоже полдень свой переживешь
И даже оглянуться не успеешь,
Как жизнь идет к закату, и в тебе
Погибнет сын, тобою нерожденный.
17.03.1996 — 02.02.1998
8
Ты — музыке сродни, и восхищенно
Мы слушаем мелодию твою;
А ты, заслышав музыку, грустишь.
Но красота не может находиться
В разладе с красотою, наслажденье
Не может наслажденья не желать.
Зачем же ты внимаешь неустанно
Тому, чем насладится не дано,
И пытки музыкальные выносишь?
Должно быть, гармоничное слиянье
Настроенных согласно голосов,
Их радостные звукосочетанья
Не тешат сладкогласием тебя,
Но оскорбляют слух и укоряют
За то, что сольной партией своей
Ты разрушаешь будущий дуэт.
Прислушайся, как звонкая струна
Струну другую нежно возбуждает,
Рождая с третьей правильный аккорд,
Звучащий словно слаженное трио —
Единая счастливая семья,
Где молодая мать, отец и сын,
Друг друга дополняя гармонично,
В единогласном пении слились.
Когда поют бесчисленные струны
Мелодию бессловную свою,
Они единой кажутся струною
И словно говорят тебе о том,
Что ты — ничто, пока ты одинок.
24.03.1996 — 21.01.1998
9
Ужель глаза рыдающей вдовы
Тебя пугают так, что ты решил
Отшельничеством извести себя?
Но если умереть тебе случится,
Не воплотившись в отпрыске своем,
Весь мир, как овдовевшая супруга,
Горючими слезами изойдет.
Весь мир твоей окажется вдовою,
Удел которой — вечно горевать,
Оплакивать того, кто отказался
Себя в ребенке воспроизвести, —
Меж тем едва ль не каждая вдова
Глядит в глаза детей и вспоминает
Супруга погребенного черты.
Когда растратчик золотом сорит,
Оно, сменив владельца своего,
Останется в распоряженье мира,
Который ничего не обретает,
Как, впрочем, не теряет ничего.
Но растранжиренная красота
Находит смерть, обкрадывая мир,
Причем владелец этой красоты,
Отрекшись от возможных совладельцев,
Ее собственноручно разрушает.
Тот никого и ничего не любит,
Кто, равнодушно смерти ожидая,
Себя позорной казни предает,
Тоской самоубийства одержим.
30.03.1996 — 15.07.1996
10
Какой позор! отказывать в любви
Тем, кто тебе, не знавшему отказа,
Себя так нерасчетливо дарил.
Но стольких ты по прихоти своей
Любимых знал и стольким позволял
Себя любить, что стало очевидно:
Ты никого доселе не любил.
Ты, ненавистью лютой одержим,
Без сожаленья и без колебанья
Спешишь разрушить самого себя —
Надежный дом, который подобает
Хранить и восстанавливать всю жизнь.
Перемени решение свое,
И я свой гнев на милость поменяю!
Не вздумай благородную любовь
Оставить без приюта, не вселяй
В прекрасный замок ненависть и злобу!
Стань внутренне таким, каков ты внешне:
Сердечности и нежности позволь
Одушевить прекрасные черты —
И ты полюбишь самого себя.
Ну, а пока хоть из любви ко мне
Создай себя другого и создашь
Образчик совершенной красоты,
Которая тебя переживет.
31.03.1996 — 14.06.1996
11
Простишься скоро с молодостью ты
И станешь вянуть с той же быстротой,
С какою мог бы снова расцвести
В себе другом, в потомке молодом;
И если кровью — соком животворным —
Ты не преминешь наделить его,
То старость малокровная твоя
Назвать своею сможет эту кровь.
И мудрость в этом есть, и красота,
И умноженье жизни, а извне —
За гранью мудрости и красоты, —
Безумье, старость, холод разложенья.
И если бы все думали, как ты,
То за каких-то шесть десятилетий
Весь мир, за поколеньем поколенье,
С лица земли исчез бы навсегда.
Пускай глупцы, уроды и злодеи, —
Все те, кто был Природой обделен, —
Умрут бесплодно, сгинут без следа.
Но, даже если щедрыми дарами
Кого-то и осыпала она,
Имей в виду: ты более других
Природой оделен и потому
Сокровище, врученное тебе
На сохраненье, должен преумножить.
Ты для нее — образчик образца,
Ее печать, и вырезан затем,
Чтоб, умножая копии свои,
Ты подлинник от смерти уберег.
20.04.1996 — 13.06.1996
12
Когда под звуки башенных курантов
Я ощущаю Времени шаги
И день обозреваю молодой,
Храбрившийся с утра, а ближе к ночи
Утопленный в болоте мерзкой тьмы;
Когда я наблюдаю увяданье
Фиалки, распустившейся на миг,
И замечаю локон смоляной,
Порошею седой посеребренный;
Когда я вижу наготу лесов,
Отары от жары оберегавших
Под пологом величественных крон,
Или на дрогах вижу погребальных
Снопов густобородых желтизну, —
Я с грустью размышляю о тебе:
Придет пора, и красота твоя
С тобою вместе канет в никуда,
Поскольку красота и совершенство,
Теряя образ дивный, исчезают
В числе других издержек временных, —
Ослабевают с той же быстротой,
С какою на глазах у них, увядших,
Иная подрастает красота.
Срезает всех губительное Время,
И нет защиты от его серпа,
Но если ты потомство заведешь,
То храбро встретишь свой последний час,
Когда настанет время уходить.
28.05.1996 — 13.06.1996
13
О, будь самим собой! Пока живешь,
Собою, друг мой, быть немудрено.
А смерть... ее принять обязан ты
Во всеоружье и кому-нибудь
Свой совершенный образ передать.
Ты красоту в аренду получил
И, видимо, на бесконечный срок,
Коль скоро после собственной кончины
Самим собою станешь ты опять,
Когда отца прекрасные черты
В его прекрасных детях повторятся.
Не по-хозяйски было б разрушать
Отличный дом, и кто пойдет на это,
Когда любой хозяин делом чести
Сочтет свое жилище уберечь
Не только от жестокостей зимы
С ее свирепой стужей, но от смерти
С ее опустошительною злобой
И вечною вселенскою зимой?
Любимый друг, себе не изменяй!
И если знал ты своего отца,
То дай возможность будущему сыну
И своего когда-нибудь узнать.
05.06.1996 — 07.06.1996
14
Не звезды мне о жизни говорят,
И, хоть я в астрологии знаток,
Не предвещаю ни добра, ни зла,
Ни беспорядков, ни стихийных бедствий,
Ни голода, ни язвы моровой;
Не знаю я, кому или когда
Нежданная удача улыбнется,
Чего остерегаться надлежит —
Дождя или грозы молниеносной;
И не сулю по знаменьям небесным,
Судьбы благополучной королям, —
Но на тебя я пристально смотрю,
В твои глаза, немеркнущие звезды, —
В них обретаю знание, по ним,
Искусством предсказанья овладев,
Читаю я, что будут процветать
И красота, и правда, если ты
Себя изменишь, изменив себе,
В источник новой жизни превратишься.
А если ты на это не пойдешь,
То предрекаю: красота и правда
Умрут с тобою, потому что станет
Для них твой час последний роковым.
07.06.1996 — 26.11.1997
15
Когда я начинаю понимать,
Что каждое живое существо,
Достигнув совершенства, погибает
Какое-то мгновение спустя
И что за этой пьесою пустою,
Идущей на подмостках мировых,
Следят, переговариваясь, звезды
И тайно вмешиваются в нее;
Когда я начинаю постигать,
Что человек походит на цветок
И что одни и те же небеса
Растят их и расти им не дают,
Причем сначала и цветы, и люди
Ликуют от избытка юных сил,
А позже падают на дно забвенья
С высот прекрасной юности своей, —
Как только я задумаюсь об этом,
То мысль о переменчивой природе
Живых существ меня лишает сна:
Ты предо мной во всем великолепье
Прекрасной молодости предстаешь,
Меж тем как истребительное Время
Со Смертью ссорится из-за тебя,
Оспаривая право осквернить
Смолою ночи день твой молодой.
Но с Временем, воюющим со всеми,
Я в бой вступаю из любви к тебе,
Побеги новой жизни прививая
Своим стихом к стволу твоей судьбы.
12.06.1996 — 26.11.1997
16
Но если Время — деспот кровожадный,
То почему ты не воюешь с ним?
Не изберешь, от смерти защищаясь,
Оружие, стократ благословенней,
Чем строки неумелые мои?
Зенита дней весенних ты достиг,
И девственных садов не перечесть,
Исполненных чистейшего желанья
Отдать себя твоим живым цветам,
В которых образ твой отобразится
Точней, чем на раскрашенном холсте.
И только жизнью созданные строфы,
В которые она вдохнула жизнь,
Тебя могли бы пересотворить
И показать грядущим поколеньям,
Как ты красив — и внутренне, и внешне, —
А это неспособны совершить
Ни Времени искусная палитра,
Ни слабые мои карандаши.
Отдай себя кому-нибудь другому
И сохранишь для вечности себя,
Поскольку жить обязан бесконечно,
Своим искусством дивным оживлен.
21.06.1996 — 28.01.1998
17
Ну, кто поверит много лет спустя
Моим стихотвореньям, посвященным
Достоинствам пленительным твоим?
Стихи мертвы, как мертвые надгробья,
И неспособны, Бог тому свидетель,
Поведать в полной мере о твоих
Телесных и душевных совершенствах.
И если я начну изображать
И яркими словами славословить
Сиянье глаз и доблестей твоих,
То через годы скажут обо мне:
?Поэт солгал — поэты вечно лгут, —
Уподобляя ангелам небесным
Людей земли?. И осмеют меня;
Страницы пожелтевшие отбросят;
Посмотрят на стихи, как на толпу
Неумных, но болтливых стариков;
А почести, которые по праву
Ты заслужил, с презреньем назовут
Издержками слепого вдохновенья
Переизбытком преувеличений,
Присущим песнопениям старинным.
Но если кто-то из твоих детей,
Сын или дочь, в ту пору будет жить,
Ты тоже будешь — и двойною жизнью:
Не только в них, но и в стихах моих.
30.01.1998
18
Могу ли с летним днем тебя сравнить?
Ты и прекрасней, и не так горяч.
Но с нежными весенними цветами
Свирепо расправляются ветра,
И время, предоставленное лету,
Кончается, начаться не успев.
Порою глаз небесный испускает
Потоки обжигающих лучей,
Порою меркнет золотой зрачок,
И рано или поздно красота
Оказывается некрасотою,
Чему виною или измененья,
Присущие созданиям природы,
Или непоправимая случайность.
И только лето юное твое
Не только никогда не потускнеет,
Но расцветет во всем великолепье,
Которым ты по праву обладаешь;
И Смерть не будет хвастать никогда,
Что заблудился ты в ее тени,
Поскольку вековечность этих строк
Во времени тебя укоренит.
До той поры моим стихотвореньям
Жить предстоит и жизнь тебе дарить,
Пока на свете люди существуют,
Пока ценить умеют красоту.
30.06.1996 — 11.01.1998
19
Все сокруши, прожорливое Время!
На львиных лапах когти затупи;
Земле дай волю алчно пожирать
Прекрасные создания земные;
Из хищной пасти леопарда вырви
Его, как бритва, острые клыки;
И птицу-феникс раз и навсегда
Сожги в ее же собственной крови.
Перемешай по прихоти своей
Веселые и грустные минуты;
Какие хочешь ужасы обрушь
На бренный мир с красотами его, —
Но об одном ужасном преступленье
Не помышляй, безудержное Время:
Не покушайся на мою любовь!
Не смей своим чудовищным стилом
Уродовать любимое черты
И на челе прекрасном вырезать
Следы прошедших лет, часов, минут...
Не тронь мою любовь, седое Время,
Позволь ей стать мерилом красоты
Для нынешних и будущих племен.
А впрочем, Время, злобствуй, если хочешь!
Назло преступным замыслам твоим,
Моя любовь пребудет вечно юной,
В моих стихах бессмертие найдет.
09.07.1996 — 11.01.1998
20
По-женски совершенные черты —
Рукой Природы выточенный лик —
Имеешь ты, король и королева
Моих страстей и страстных этих строк;
И сердце, утонченное по-женски,
Но незнакомое с непостоянством,
Что всем этим изменницам присуще, —
В твоей груди размеренно стучит.
Твои глаза блистательнее женских,
Не склонны, притворяясь, обольщать
И все вокруг, на что ни обратятся,
Окутывают блеском золотым;
Ты излучаешь мужество и силу
И, сознавая сил своих игру
И наслаждаясь ею, похищаешь
Вниманье восхищенное мужчин
И потрясаешь женские сердца.
Ты создан был как девушка вначале,
Но, посмотрев на дело рук своих,
Тебя Природа страстно полюбила
И у меня тем самым отняла;
Прибавив то, в чем не было нужды,
Она убила этим приращеньем
Возможные намеренья мои.
Но если ты по милости Природы
На свет явился женщин услаждать,
Дари им не любовь, а сладострастье,
А мне — несладострастную любовь.
14.07.1996 — 23.07.1996
21
Я не намерен сравнивать себя
С какой-нибудь витийствующей Музой,
Которая роскошными стихами
Раскрашенную славит красоту,
При этом ради красного словца
Перечисляет все красоты мира,
Упоминает самый небосвод;
И, сочиняя пышные сравненья,
Сопоставляет свет с ночною тьмой;
Земные самоцветы с жемчугами,
Лежащими на океанском дне;
А первые апрельские цветы
Со всеми чудесами из чудес,
Какие происходят во вселенной
Между небесной твердью и земной.
Но мне, поэту, честному в любви,
Нельзя не быть таким и в стихотворстве,
И, право же, моя любовь прекрасней,
Чем долгожданный первенец в семье,
Хотя не ослепляет красотой,
Подобно звездам, золотым свечам,
Усеявшим ночное поднебесье.
Пускай поэты — все кому не лень
Свою любовь до неба превозносят, —
Не стану я расхваливать свою,
Поскольку не намерен продавать.
15.07.1996 — 21.07.1996
22
Нет, я не доверяю зеркалам!
И, хоть они умеют убеждать,
Я до тех пор стареть не собираюсь,
Пока ты остаешься молодым;
Но если я замечу, что тебя
Не пощадило мстительное время,
Морщинами лицо перепахав,
Я дни свои окончу в одночасье.
Та красота, которая тебя
Окутывает с ног до головы, —
Лишь оболочка сердца моего;
Но ведь оно не мне принадлежит,
Да и твое живет в груди моей, —
И, стало быть, не старше я, чем ты!
Поэтому последуй моему
Примеру и себя побереги,
Ведь я не ради блага своего
Лелею сердце нежное твое,
Но из любви к тебе его храню
И, как самоотверженная няня,
Пытаюсь от напастей оградить.
На собственное сердце не надейся:
Хотя оно мне отдано тобой,
Обратно ты его не заполучишь,
Коль скоро остановится мое.
18.07.1996 — 22.07.1996
23
Порою как неопытный актер
На сцене замирает с перепугу,
Мучительно припоминая роль;
Как злобное ничтожество порою
Впадает в гнев без видимых причин
И тут же остывает малодушно, —
Так я стою в испуге пред тобой,
Забыв слова, которые велит
Произносить любовный ритуал,
Но не утратив подлинного чувства,
Как может показаться, а, напротив, —
Изнемогая от любви к тебе,
Переизбытком страсти обессилен.
Так пусть глаза мои заговорят!
Они, пророки любящего сердца,
Своей красноречивой немотой
Тебе расскажут о моей любви
И, заступившись за нее, добьются
Гораздо большего вознагражденья,
Чем тот, кто не жалеет языка,
Изображая собственную страсть.
О, научись, молю тебя, читать
Любви моей безмолвной письмена;
Глазами слышать пылкие признанья,
Которыми насыщена любовь.
24
Художником я стал, но необычным
И, глядя на тебя во все глаза,
С их помощью сумел отобразить —
Не на холсте, а в сердце у себя, —
Твои неповторимые черты
И для картины этой грудь свою
Взамен богатой рамы предложил.
И если в самом деле перспектива
Есть признак живописного искусства,
То сквозь меня внимательно смотри:
Сквозь мастера проступит непременно
Во всей красе твой истинный портрет,
Который выставлен для обозренья
В душе моей души, как в мастерской,
Твоими же глазами застекленной.
Они моим действительно сродни:
Мои глаза тебя изобразили,
А сквозь твои глаза, как через окна
Моей художественной мастерской,
Заглядывает солнце любоваться
Твоим пленительным изображеньем,
Каким его я вижу и люблю.
Но все же, как бы ни были искусны
Мои глаза, их мастерство ущербно
И славы не сумеет обрести:
Они нарисовали только внешность,
А душу не увидели твою.
25
Я вовсе не из тех, кого фортуна
По воле звезд возносит высоко:
Меня она не чтит и не бесчестит —
Ведь я с тобой и у тебя в чести.
Пригретые великим королем
В его лучах купаются вельможи
И пышно расцветают при дворе,
Величием и знатностью гордясь;
Но взглянет хмуро царственное око —
И вмиг слетает с бывших фаворитов
Вся их гордыня, будто лепестки
С цветов оранжерейных облетают.
Удачливый и храбрый полководец,
Покрытый славой тысячи побед
И ратными трудами изнуренный,
В тысяче первой битве уступает —
И те, кто славил подвиги его,
Вычеркивают доблестное имя
Из летописи воинских побед
И забывают старого солдата.
И только я в действительности счастлив
И счастья не утрачу своего:
Люблю я и предателем не стану
Любим я, и меня не предадут.
01.02.1998
26
О ты, кого люблю и от кого
Завишу, как слуга от властелина,
Тебе я шлю почтительные письма —
Не с тем, чтоб красноречием своим
Тебя развлечь, но чтобы послужили
Они свидетельством красноречивым,
Насколько предан твой вассал тебе.
Но так велик мой долг перед тобою,
Так велико почтение к тебе,
Что все слова, какие бедный разум
Для выраженья чувств моих найдет,
Окажутся ничтожны и пусты.
Но будь великодушен: приюти
В душе своей послание мое,
Его наряд убогий приукрасив.
Как ни была бы далека звезда,
Что стала путеводной для меня,
О, пусть она меня благословит
Своими животворными лучами
И чувство бесприютное мое
По-королевски щедро наградит —
И я, быть может, окажусь достоин
Ответной благосклонности твоей
И наконец осмелюсь рассказать,
Как я тебя люблю, — но до тех пор
Я сердца не открою никому,
И даже ты вовек не отгадаешь,
Какая тайна в нем заключена.
30.01.1998
27
Дорогой утомлен, хочу уснуть,
Чтоб отдых дать измученному телу;
Но, хоть оно бесчувственно почти,
В мозгу моем работа закипает
И прогоняет долгожданный сон,
И просыпаются воспоминанья...
Я мыслями обратно уношусь;
Они спешат к тебе, как пилигримы,
Исполненные рвения святого,
И не дают моим глазам покоя:
Я начинаю видеть в темноте,
В которой прозревает и слепец;
Моей души всевидящее око
Одною силою воображенья,
Назло незрячим взорам, проникает
Сквозь толщу тьмы — и предо мною ты,
Твой дивный образ, призрачная тень,
Сверкающая, словно бриллиант,
В кромешной мгле — и вспыхивает ночь,
Преображаясь прямо на глазах,
И молодеют очи темноты.
Моя душа томится по ночам,
А тело — день за днем изнемогает.
Я сам невольно мучаю себя,
Истерзан круглосуточною мукой
С тобою вместе быть, но без тебя.
15.02.1998
28
Я счастлив был — но как теперь вернуть
Былое ощущение блаженства,
Когда лишен я права наслаждаться
Не только отдыхом, но даже сном;
Когда от груза тягот повседневных
Меня не избавляет даже ночь,
И тот из ночи в ночь и день за днем
Становится еще невыносимей?
Ведут между собою день и ночь
За власть над миром давнюю войну,
Но, видно, перемирие они
Друг с другом заключили — для того,
Чтобы меня казнить поочередно.
С утра сулит мне трудную дорогу
Суровый день, а с вечера меня
Сердито упрекает ночь за то,
Что стал я много дальше от тебя.
Я утро умолял о снисхожденье,
Твердил, что ты своею красотою
Сумеешь, словно ясная заря,
Зажечь восход, покрытый облаками.
И черноликий вечер я просил
Дать мне пощаду, льстиво уверяя,
Что засияешь ты взамен луны,
Сойди она с ночного небосклона.
Но что ни день я мучаюсь сильнее,
Истерзан ежедневною тоскою;
И что ни ночь мрачнее становлюсь,
Печалью еженощной изнурен.
11.01.1998
29
Когда унижен я и уничтожен
Фортуной и презрением людским;
Когда я в одиночестве рыдаю
И над собой, и над своей судьбой;
Когда я бесполезною мольбою
Глухие сотрясаю небеса, —
Я думаю с тоскою: почему
Я не из тех, кто блещет красотою,
Кто верными друзьями окружен,
Кто приобщен к высокому искусству
И замыслом великим одержим, —
Тогда как я безмерно был бы счастлив
Иметь гораздо меньше, чем они?
Но стоит мне подумать о тебе,
И я стыжусь своих презренных дум,
И жаворонком чувствую себя,
Взлетевшим над неласковой землею
Светилу гимны петь у врат зари.
Когда в пути я вспоминаю вдруг
И о тебе, и о любви твоей,
То я мгновенно в Креза превращаюсь,
Которому завидуют цари.
01.02.1998
30
Когда по воле тайного суда
Моих воспоминаний безотчетных
Я вызываю из небытия
Свидетелей давно минувших дней, —
Я вижу все, утраченное мною,
И понимаю, как я разорен,
И застарелой скорби отголоски
Во мне рождают новую печаль
О горячо любимых временах.
И слезы сами катятся из глаз,
Не источавших влаги до сих пор:
Я о друзьях бесценных вспоминаю,
Упавших в бездну смертоносной тьмы;
И о любви утраченной горюю,
Хотя уже свое отгоревал;
И мучаюсь, оплакивая снова,
То, что уже оплакивал не раз.
Мне хуже смерти чувствовать опять
Былую горечь прежних огорчений;
Скорбеть, припоминая оскорбленья,
Которым подвергался я; страдать,
Итог печальный подводя страданьям;
И заново оплачивать счета,
Как будто я еще не расплатился.
Но если мне на ум приходишь ты,
Печали утоляются мои,
И возникает из небытия
Все то, что я утратил навсегда.
31
Я думал, сердцу милые сердца
Давно мертвы и в прах превращены,
Но нет, они в твоей груди слились
В одно большое сердце, где царит
Бессмертная любовь, где с новой силой
Пылает кровь возлюбленных моих
И кровь моих возлюбленных друзей,
Покинувших навеки этот мир.
С каким благоговеньем отдавал
Я мертвым долг последний, сколько слез
Из глаз моих священная любовь
Исторгла, волю смерти исполняя!
Но все, кого я так боготворил,
Не унеслись в загробную страну,
Но, затаясь до времени в тебе,
Вторично предо мною предстают.
Ты — словно усыпальница живая,
Где молодость из пепла восстает;
Ты блещешь вечно юной красотою
Моих любимых и друзей моих,
Которые уснули вечным сном,
А все права, какие на меня
Они имели, отдали тебе.
Ты всех собою олицетворяешь,
Кто дорог мне, и в образе твоем
Я обретаю милые мне лица
И целиком и полностью вверяюсь
Тебе — а значит, им в твоем лице.
32
Когда мой прах могильною землею
Засыплет омерзительная Смерть,
А ты переживешь благополучно
Мою благословенную кончину
И где-нибудь отыщешь невзначай
Стихи полузабытого поэта
И друга своего, который нынче
Слагает эти немощные строфы, —
Ты перечти их, а потом сравни
С искусством современных стихотворцев:
Хотя оно изящней во сто крат,
Мое перо отнюдь не ремеслом
Изощрено, а подлинной любовью.
Молю тебя: храни мои сонеты,
Они ведь превзойдут стихи счастливцев,
Меня превосходящих мастерством, —
И, если чтишь ты своего поэта,
Когда-нибудь о нем подумай так:
?О, если б друг мой с Музою своею
От нынешнего века не отстал,
Он создал бы прекрасные поэмы,
Гораздо совершеннее других
Его творений, посвященных мне,
И вырвался бы в первые ряды
Собратьев по высокому искусству.
Но умер он — и славой обойден.
Но если дней сегодняшних поэты
Меня пленяют музыкой стиха,
То он — любовью одухотворяет?.
33
Неоднократно на моих глазах
Вставала всемогущая заря
И на разоблаченные вершины
Бросала ослепительные взоры,
Исполненные ласки и любви;
Дарила поцелуи золотые
Цветам и травам; тусклые ручьи
И реки превращала в серебро
Благодаря алхимии небесной;
Листву дерев и травы луговые
Дарила поцелуем золотым,
И тусклые, похожие на ртуть,
Потоки превращала в серебро,
Благодаря алхимии небесной;
Но тут же позволяла осквернять
Свой лик, благословенный и прекрасный,
Ничтожным облакам и не мешала
Уродливой гряде косматых туч
Лишать весь мир небесной благодати;
А к вечеру с позором исчезала,
Сгорая на закате от стыда.
Так и мое любимое светило
Зажглось передо мною поутру,
Чтобы меня своею красотою
И славой триумфальной осенить,
Но чтобы тут же кануть в облака,
Со мной не соизволив попрощаться.
Но это на мою любовь к нему
Не бросит даже призрачной тени,
Поскольку эти светочи земные
Похожи на небесные светила:
Есть пятна и на тех, и на других.
15.12.1996 — 30.01.1998
34
Не ты ли убеждал меня, что день
Великолепным обещает быть,
И не дал мне в дорогу снарядиться?
Не потому ль окутан я теперь
Клубами безобразного тумана,
Который в одночасье утопил
Твои достоинства и совершенства
В тлетворных испарениях своих?
Хоть очень скоро снова обратились
Ко мне твои небесные глаза
И обласкали, тучи разогнав,
Мое лицо, исхлестанное ливнем,
Я благодарности не ощутил.
Да и никто не будет благодарен,
Когда бальзам, затягивая раны,
Одновременно растравляет их.
Увы, не исцелит моей печали
Раскаяние позднее твое;
Твой запоздалый стыд не в состоянье
Избыть укоренившуюся боль.
Пускай обидчик явно сожалеет
О безобразной выходке своей,
Но это служит слабым утешеньем
Тому, кто был жестоко оскорблен,
Безжалостно растоптан и влачит
Тяжелый крест обид и унижений.
И только слез жемчужные потоки,
Твоей любовью пролитых, смогли
Омыть мне раны, все, в чем провинился,
Ты предо мною, разом искупить.
21.08.1997 — 29.08.1997
35
Что сделано, то сделано. Не плачь.
Ты ни при чем. У розы есть шипы,
На дне кристально чистого потока
Сплошная грязь, затмения и тучи
Бросают тень на солнце и луну,
Плодятся отвратительные черви
На лепестках... Мы все не без греха.
А я грешнее прочих, потому что
Грех на душу беру, твои проступки
Сравненьями пытаюсь объяснить;
Перед самим собою лицемерю,
Преуменьшаю всячески вину
Твою передо мною, и прощаю
Тебе гораздо больше прегрешений,
Чем их на деле было у тебя.
Стараюсь я, твой главный обвинитель
И в то же время главный адвокат,
Греховные влечения твои
Привлечь к суду безгрешного рассудка,
И против самого себя даю,
Еще и как свидетель, показанья.
Так полем боя стал я, где сошлись
В междоусобице кровопролитной
Моя любовь и ненависть моя.
Меня ты разоряешь, милый вор,
А я, твой непременный соучастник,
Деянья твоего не пресекаю,
Но даже провоцирую тебя.
23.08.97 — 03.09.97
36
Хотя едины мы и неделимы,
Благодаря связавшей нас любви,
Мы все-таки два разных человека,
Поэтому бесчестье и хула,
Которые мне выпали на долю,
Я в одиночестве перенесу.
Пусть наша благородная любовь
К себе нас одинаково влечет,
Но у тебя и у меня судьба
Различна, к сожалению, и нас
По-разному язвит за эту страсть.
И если злонамеренность и зависть
Не в состоянье помешать любви
Выплескиваться с подлинною силой,
То обокрасть ее, похитить время
Для мимолетных встреч и наслаждений, —
Вполне способны. Мне никак нельзя
Прилюдно заговаривать с тобой,
Иначе мой позор, моя вина,
Которую оплакиваю я,
И на тебя мгновенно перейдет;
И ты не можешь оказать мне честь,
Любезностью обычною ответить,
Чтоб не покрыть бесчестием себя.
Не будь таким. Бери пример с меня.
Я так тебя люблю, с такою страстью,
Как будто ты и я — одно и то же,
А значит, репутация твоя
Мне так же, как тебе, принадлежит.
04.09.1997 — 05.09.1997
37
Когда отец дряхлеющий следит
За юными забавами детей,
Как он бывает счастлив! Вот и мне,
Несчастному, который обездолен
Жестоким милосердием фортуны,
Приятно на досуге вспоминать
О верности и доблестях твоих.
Твою ли красоту, высокий род,
Богатство ль, юность, мудрость ли, здоровье,
Великое обилие иных,
Тобой облагороженных, достоинств,
Какими ты увенчан с малых лет, —
Я прививаю мысленно к себе,
Своей любовью воодушевленный.
И вот уже несчастья позади,
Уже не беден я и не унижен, —
Покуда надо мной витает тень
Такого изобилия, покуда
Я осенен такою благодатью,
Ее частицей удовлетворен,
Которая порой перепадает
Мне от великолепья твоего.
Мечтаю я, чтобы тебе досталось
Все лучшее, что есть на этом свете,
И от тебя мечтаю получить
Все лучшее, — и даже мысль об этом
Стократ счастливей делает меня.
05.09.1997 — 28.01.1998
38
Неужто Муза не нашла предмета,
Который мог бы вдохновить ее,
И навсегда покинула меня?
Но это совершенно невозможно,
И ты, переполняющий своим
Дыханием мои стихотворенья,
Свидетельствуешь в пользу этих слов —
Столь ярко, что не всякая бумага
Ручательству такому подойдет.
И если из написанного мною
Хоть что-нибудь достойно оказалось
Вниманья твоего, благодари
Ты не меня за это, но себя.
И кто, кроме слепца, не превратится
В прекрасного поэта, если ты
Всех наделяешь творческою силой?
Десятой Музой будь, в десятки раз
Могущественней девяти старух,
Что служат и поныне рифмачам
Источником пустого вдохновенья;
Позволь тому, кто жив одним тобой,
Создать неувядаемые строки,
В которых ты века переживешь.
И если Музу бедную мою
Когда-нибудь оценят по заслугам
На похвалу скупые времена,
Один лишь ты прославишься, а я...
Я только руку приложил к тому.
10.09.1997 — 11.09.1997; 30.01.1998
39
О, как теперь достоинства твои
И доброту твою мне воспевать,
Когда моею лучшей половиной
Являешься ты? Как же я могу
Себя хвалить своими же устами?
И если не себя, тогда кого
Я восхвалю, сложив хвалу тебе?
Пускай судьбою мы разведены,
Пускай любовь, лелеемая нами,
Любовь-соединительница душ,
Утратит имя нежное свое, —
Мы для того и рассоединились,
Чтобы, слагая оды в честь твою,
Тебе я отдал наконец все то,
На что имеешь право только ты.
О, жизнь в разлуке! были бы ужасны
Тобою насылаемые пытки,
Когда б твои унылые досуги
Нам не дарили сладостных часов
Для нежных грез любви, не позволяли
Часы и грезы нежно обмануть.
Хвала тебе, разлука! Для того
Ты разбиваешь пары, чтобы тот,
Кто остается, получил возможность
Того, кто в путь пустился, восхвалить.
15.01.1998 — 16.01.1998
40
Любовь моя, возьми мою любовь,
И если примешь всю, то обретешь
Не более, чем было у тебя;
Хотя твоя любовь, какую ты
Так называешь только по ошибке,
Нисколько не похожа на мою.
Моя любовь — воистину любовь!
И вся она давно была твоею,
Задолго до того, как пробудила
Любовное влечение твое.
И если ты любви моей захочешь,
В меня влюбившись, я не обвиню
Тебя за то, что ты мою любовь
Присваиваешь, чтобы полюбить;
Но если ты, себя опутав ложью,
Окажешься, по прихоти своей,
В объятиях неистинной любви,
Какую ты не презирать не можешь, —
Тогда узнаешь, в чем твоя вина.
Меня ты очень мило обираешь,
У бедняка последнее крадешь,
Но я тебе прощаю воровство,
Хотя несправедливые обиды,
Чинимые любовью, глубже ранят,
Чем неприкрытой злобы клевета.
Убей меня, распутное созданье,
Которому пороки так идут,
Что кажутся достоинствами мне, —
Убей меня, но не враждуй со мной!
16.01.1998 — 18.01.1998
41
Когда я исчезаю иногда
Из сердца твоего, то всякий раз
Ты легким поведением своим
Наносишь мне жестокую обиду.
Но красоте и юности твоей
Идут твои невинные измены,
И трудно не поддаться искушеньям,
Которые преследуют тебя.
Ты нежен — и сдаешься без борьбы,
Прекрасен — и в осаду попадаешь;
И может ли сын женщины с презреньем
На женщин, соблазняющих его,
Взирать и удержаться от соблазна?
Увы, ты и меня не пощадил:
Не укротил ни юности беспутной,
Ни красоты своей не обуздал,
Чей буйный нрав настолько далеко
Тебя завлек, что ты невольно стал
Виновником двойного вероломства.
Любимая моя и друг любимый
Нарушили свой долг передо мною:
Она — прельстилась красотою друга,
А он — мою любимую прельстил.
22.01.1998 — 29.01.1998
42
Пусть мне она с тобою изменила,
Хотя моей возлюбленной была, —
Не так бы я страдал в разлуке с нею,
Как мучаюсь теперь из-за того,
Что ты, мой друг, мне с нею изменил,
Что отлучен я от любви твоей.
Влюбленные обидчики мои!
Я все же вас люблю и вам найду
Любые оправданья: ты, мой друг,
Увлекся ею из любви ко мне;
По этой же причине и она
Себя завлечь позволила тебе,
Хотя меня при этом обманула.
И если лучший друг потерян мною,
То в выигрыше милая моя;
А если я любимую утрачу,
Получит друг утраченное мной;
И пусть они друг друга обретают,
А я в двойном убытке остаюсь,
Теряя и любимую, и друга,
И этот крест несу, что на меня
Они взвалили из любви ко мне.
Но если я и друг неразделимы,
Не стоит мне в печали пребывать:
Его избрав, любимая моя
Внушает мне счастливую надежду,
Что влюблена по-прежнему в меня.
21.01.1998 — 16.02.1998
Мы страстно жаждем, чтобы умножалось
Все что ни есть прекрасного на свете.
Пусть роза — воплощенье красоты, —
Завянет, распуститься не успев,
Но в памяти потомства своего,
В его бутонах нежных возродится.
Но ты в свои лучистые глаза
Глядишь и глаз не можешь отвести,
Помолвлен с отражением зеркальным.
Сгораешь ты на медленном огне,
В костер бросаешь собственную сущность,
Хотя, глодая самого себя,
Ты голодаешь, сидя на пиру,
И ненавидишь до смерти себя,
Желая смерти юности своей.
Ты ныне освежаешь, украшая,
Весь этот мир; не кто иной как ты
Весны предвозвещаешь торжество
И в то же время губишь на корню
В себе самом начало новой жизни,
Хоронишь содержание свое,
Тем самым, юный скряга, совмещая
В одном лице и мота и скупца.
Жалея мир, смири свой аппетит,
Не то твоя проглотит ненасытность
Не что-нибудь, а достоянье мира
Да и тебя навек загонит в гроб.
25.02.1996 — 15.06.1996
2
Когда твое прекрасное лицо,
Под натиском зимы сороковой
Свой цвет утратив, станет полем боя,
С глубокими окопами и рвами, —
Твои одежды, юноша-гордец,
Пока еще ласкающие взор,
В убогие обноски превратятся,
В изношенное жалкое тряпье.
Что ж на вопрос о прежней красоте,
О молодости пылкой ты ответишь?
?В моих глазах, ввалившихся глубоко,
Остался прежний блеск?? Но опалит
Тебя с твоим никчемным красноречьем
Стыда всепожирающий огонь.
Достойней было б и красноречивей
Сказать иначе: ?Красоту свою
Я в рост пустил, и мой прекрасный сын
Мои расчеты с жизнью подытожит
Во искупленье старости моей?, —
И в том залог, что красота отца
В распоряженье сына перейдет.
Омолодись в наследнике своем
И, одряхлев, почувствуешь однажды,
Что кровь твоя остылая теплеет,
Поскольку в нем струится та же кровь.
02.03.1996 — 26.11.1997
3
Взгляни на отражение свое
И своему поведай двойнику,
Что с возрастом меняется лицо,
Что, если он не воспроизведет
Себя, пока он молод и здоров,
Разочарован будет этот мир,
А женщина, которая могла бы
Стать матерью, останется несчастной.
Какая же красавица не даст
Тебе свое невспаханное лоно,
Прогонит землепашца, не позволит
Коснуться плугом девственной земли?
Найдется ли еще такой глупец,
Который самого себя сведет
В могилу собственного себялюбья,
Потомству появиться воспретит?
Ты — отраженье матери своей;
На сына глядя, узнает она
Своей весны пленительный Апрель.
И ты, наследником обзаведясь,
Раздвинешь створки старости грядущей
И, через призму времени взглянув,
Увидишь не морщины на лице,
А золото своих невинных лет.
А если ты живешь, не опасаясь
Навек исчезнуть в памяти людской,
То в полном одиночестве умрешь,
Но не один, — умрет и образ твой,
И все тебя забудут, незабвенный.
05.03.1996 — 26.11.1997
4
Прекрасный расточитель, почему
Ты тратишь сам и только на себя
Богатое наследство — красоту?
Природа нам не дарит ничего,
Но от щедрот своих дает взаймы —
И то не всем, а щедрым от природы.
Как смеешь ты, пленительный скупец,
Ее доверьем злоупотреблять,
Присваивать несметное богатство,
Которое оставлено тебе
С условием другому предоставить
Хотя бы часть наследства твоего?
Зачем, недальновидный ростовщик,
Ты требуешь немыслимых процентов,
Давая в долг, невыгодною ссудой
Приводишь к разорению себя?
С самим собой торгуясь и торгуя,
Ты обираешь молодость свою.
Когда ж тебя природа призовет
Платить по счету, сможешь ли вернуть
Природой предоставленный кредит?
Окупишь красоту свою, послужит
Тебе душеприказчиком она,
А если не окупишь, то сойдет
Она с тобой в один и тот же гроб.
09.03.1996 — 11.01.98
5
Одно и то же время создает,
Искусному художнику подобно,
Произведенья дивные свои,
Чаруя взоры каждого из нас,
И в то же время в роли палача
Уродует создания природы...
Идут часы, усталости не зная,
И лето на заклание ведут —
Туда, где безобразная зима
С ветвей листву последнюю срывает,
Древесный вымораживает сок
И сыплет снег, в пустыню превращая
Поля и рощи — красоту земли.
И если запах лета молодого,
Рождающийся в колбах и ретортах,
В стеклянную тюрьму не заключить,
То улетучится текучий узник,
А с ним умрет не только красота —
Источник летнего благоуханья, —
Но и воспоминание о них.
Цветы, пока зима не истребила
Их естества, успели сохранить,
Эссенцию природную свою,
А значит, квинтэссенция цветов —
Их юность — воплотилась навсегда.
10.03.1996 — 26.11.1997
6
Протягивает мерзкая зима
К тебе свои безжалостные руки,
Желая задушить твою весну.
Поэтому ты должен сохранить
В каком-нибудь сосуде красоты
Природную эссенцию свою
И состоянье молодости должен,
Как состояние, преумножать,
Пока богатство это не иссякло.
Законно ростовщичество такое,
Когда за счастье почитают взять
И возвратить с процентами заем;
И ты, удвоив самого себя,
Себя же самого и осчастливишь,
А воспроизведен десятикратно,
Окажешься счастливей в десять раз.
Когда же десять оттисков твоих,
Не менее счастливых, чем ты сам,
Вновь удесятерят оригинал,
То даже смерть руками разведет,
А ты, из этой жизни уходя,
В потомстве жить останешься навеки.
Не будь упрямцем: красота твоя
Дана тебе совсем не для того,
Чтоб ты добычей смерти оказался
И взял себе в наследники червей.
14.03.1996 — 26.11.1997
7
Смотри! когда на вспыхнувшем востоке,
Являя миру милостивый лик,
Встает новорожденное светило,
То жители земли благоговейно
Глядят в его пылающие очи,
Приветствуя божественный восход.
Когда оно подходит к середине
Дневного своего существованья
И, молодых исполненное сил,
Отвесной подымается тропою
На самый верх небесного холма,
То смертные восторженно следят
За этим пилигримом золотым,
Ослеплены величием его.
Когда же с беспредельной высоты
Оно в своей квадриге утомленной,
Движение дневное завершая,
По-старчески медлительно скользит,
То на поверженное божество
Уже не смотрят с преданностью прежней,
Но, отворачиваясь от него,
Спешат иного идола найти.
Ты тоже полдень свой переживешь
И даже оглянуться не успеешь,
Как жизнь идет к закату, и в тебе
Погибнет сын, тобою нерожденный.
17.03.1996 — 02.02.1998
8
Ты — музыке сродни, и восхищенно
Мы слушаем мелодию твою;
А ты, заслышав музыку, грустишь.
Но красота не может находиться
В разладе с красотою, наслажденье
Не может наслажденья не желать.
Зачем же ты внимаешь неустанно
Тому, чем насладится не дано,
И пытки музыкальные выносишь?
Должно быть, гармоничное слиянье
Настроенных согласно голосов,
Их радостные звукосочетанья
Не тешат сладкогласием тебя,
Но оскорбляют слух и укоряют
За то, что сольной партией своей
Ты разрушаешь будущий дуэт.
Прислушайся, как звонкая струна
Струну другую нежно возбуждает,
Рождая с третьей правильный аккорд,
Звучащий словно слаженное трио —
Единая счастливая семья,
Где молодая мать, отец и сын,
Друг друга дополняя гармонично,
В единогласном пении слились.
Когда поют бесчисленные струны
Мелодию бессловную свою,
Они единой кажутся струною
И словно говорят тебе о том,
Что ты — ничто, пока ты одинок.
24.03.1996 — 21.01.1998
9
Ужель глаза рыдающей вдовы
Тебя пугают так, что ты решил
Отшельничеством извести себя?
Но если умереть тебе случится,
Не воплотившись в отпрыске своем,
Весь мир, как овдовевшая супруга,
Горючими слезами изойдет.
Весь мир твоей окажется вдовою,
Удел которой — вечно горевать,
Оплакивать того, кто отказался
Себя в ребенке воспроизвести, —
Меж тем едва ль не каждая вдова
Глядит в глаза детей и вспоминает
Супруга погребенного черты.
Когда растратчик золотом сорит,
Оно, сменив владельца своего,
Останется в распоряженье мира,
Который ничего не обретает,
Как, впрочем, не теряет ничего.
Но растранжиренная красота
Находит смерть, обкрадывая мир,
Причем владелец этой красоты,
Отрекшись от возможных совладельцев,
Ее собственноручно разрушает.
Тот никого и ничего не любит,
Кто, равнодушно смерти ожидая,
Себя позорной казни предает,
Тоской самоубийства одержим.
30.03.1996 — 15.07.1996
10
Какой позор! отказывать в любви
Тем, кто тебе, не знавшему отказа,
Себя так нерасчетливо дарил.
Но стольких ты по прихоти своей
Любимых знал и стольким позволял
Себя любить, что стало очевидно:
Ты никого доселе не любил.
Ты, ненавистью лютой одержим,
Без сожаленья и без колебанья
Спешишь разрушить самого себя —
Надежный дом, который подобает
Хранить и восстанавливать всю жизнь.
Перемени решение свое,
И я свой гнев на милость поменяю!
Не вздумай благородную любовь
Оставить без приюта, не вселяй
В прекрасный замок ненависть и злобу!
Стань внутренне таким, каков ты внешне:
Сердечности и нежности позволь
Одушевить прекрасные черты —
И ты полюбишь самого себя.
Ну, а пока хоть из любви ко мне
Создай себя другого и создашь
Образчик совершенной красоты,
Которая тебя переживет.
31.03.1996 — 14.06.1996
11
Простишься скоро с молодостью ты
И станешь вянуть с той же быстротой,
С какою мог бы снова расцвести
В себе другом, в потомке молодом;
И если кровью — соком животворным —
Ты не преминешь наделить его,
То старость малокровная твоя
Назвать своею сможет эту кровь.
И мудрость в этом есть, и красота,
И умноженье жизни, а извне —
За гранью мудрости и красоты, —
Безумье, старость, холод разложенья.
И если бы все думали, как ты,
То за каких-то шесть десятилетий
Весь мир, за поколеньем поколенье,
С лица земли исчез бы навсегда.
Пускай глупцы, уроды и злодеи, —
Все те, кто был Природой обделен, —
Умрут бесплодно, сгинут без следа.
Но, даже если щедрыми дарами
Кого-то и осыпала она,
Имей в виду: ты более других
Природой оделен и потому
Сокровище, врученное тебе
На сохраненье, должен преумножить.
Ты для нее — образчик образца,
Ее печать, и вырезан затем,
Чтоб, умножая копии свои,
Ты подлинник от смерти уберег.
20.04.1996 — 13.06.1996
12
Когда под звуки башенных курантов
Я ощущаю Времени шаги
И день обозреваю молодой,
Храбрившийся с утра, а ближе к ночи
Утопленный в болоте мерзкой тьмы;
Когда я наблюдаю увяданье
Фиалки, распустившейся на миг,
И замечаю локон смоляной,
Порошею седой посеребренный;
Когда я вижу наготу лесов,
Отары от жары оберегавших
Под пологом величественных крон,
Или на дрогах вижу погребальных
Снопов густобородых желтизну, —
Я с грустью размышляю о тебе:
Придет пора, и красота твоя
С тобою вместе канет в никуда,
Поскольку красота и совершенство,
Теряя образ дивный, исчезают
В числе других издержек временных, —
Ослабевают с той же быстротой,
С какою на глазах у них, увядших,
Иная подрастает красота.
Срезает всех губительное Время,
И нет защиты от его серпа,
Но если ты потомство заведешь,
То храбро встретишь свой последний час,
Когда настанет время уходить.
28.05.1996 — 13.06.1996
13
О, будь самим собой! Пока живешь,
Собою, друг мой, быть немудрено.
А смерть... ее принять обязан ты
Во всеоружье и кому-нибудь
Свой совершенный образ передать.
Ты красоту в аренду получил
И, видимо, на бесконечный срок,
Коль скоро после собственной кончины
Самим собою станешь ты опять,
Когда отца прекрасные черты
В его прекрасных детях повторятся.
Не по-хозяйски было б разрушать
Отличный дом, и кто пойдет на это,
Когда любой хозяин делом чести
Сочтет свое жилище уберечь
Не только от жестокостей зимы
С ее свирепой стужей, но от смерти
С ее опустошительною злобой
И вечною вселенскою зимой?
Любимый друг, себе не изменяй!
И если знал ты своего отца,
То дай возможность будущему сыну
И своего когда-нибудь узнать.
05.06.1996 — 07.06.1996
14
Не звезды мне о жизни говорят,
И, хоть я в астрологии знаток,
Не предвещаю ни добра, ни зла,
Ни беспорядков, ни стихийных бедствий,
Ни голода, ни язвы моровой;
Не знаю я, кому или когда
Нежданная удача улыбнется,
Чего остерегаться надлежит —
Дождя или грозы молниеносной;
И не сулю по знаменьям небесным,
Судьбы благополучной королям, —
Но на тебя я пристально смотрю,
В твои глаза, немеркнущие звезды, —
В них обретаю знание, по ним,
Искусством предсказанья овладев,
Читаю я, что будут процветать
И красота, и правда, если ты
Себя изменишь, изменив себе,
В источник новой жизни превратишься.
А если ты на это не пойдешь,
То предрекаю: красота и правда
Умрут с тобою, потому что станет
Для них твой час последний роковым.
07.06.1996 — 26.11.1997
15
Когда я начинаю понимать,
Что каждое живое существо,
Достигнув совершенства, погибает
Какое-то мгновение спустя
И что за этой пьесою пустою,
Идущей на подмостках мировых,
Следят, переговариваясь, звезды
И тайно вмешиваются в нее;
Когда я начинаю постигать,
Что человек походит на цветок
И что одни и те же небеса
Растят их и расти им не дают,
Причем сначала и цветы, и люди
Ликуют от избытка юных сил,
А позже падают на дно забвенья
С высот прекрасной юности своей, —
Как только я задумаюсь об этом,
То мысль о переменчивой природе
Живых существ меня лишает сна:
Ты предо мной во всем великолепье
Прекрасной молодости предстаешь,
Меж тем как истребительное Время
Со Смертью ссорится из-за тебя,
Оспаривая право осквернить
Смолою ночи день твой молодой.
Но с Временем, воюющим со всеми,
Я в бой вступаю из любви к тебе,
Побеги новой жизни прививая
Своим стихом к стволу твоей судьбы.
12.06.1996 — 26.11.1997
16
Но если Время — деспот кровожадный,
То почему ты не воюешь с ним?
Не изберешь, от смерти защищаясь,
Оружие, стократ благословенней,
Чем строки неумелые мои?
Зенита дней весенних ты достиг,
И девственных садов не перечесть,
Исполненных чистейшего желанья
Отдать себя твоим живым цветам,
В которых образ твой отобразится
Точней, чем на раскрашенном холсте.
И только жизнью созданные строфы,
В которые она вдохнула жизнь,
Тебя могли бы пересотворить
И показать грядущим поколеньям,
Как ты красив — и внутренне, и внешне, —
А это неспособны совершить
Ни Времени искусная палитра,
Ни слабые мои карандаши.
Отдай себя кому-нибудь другому
И сохранишь для вечности себя,
Поскольку жить обязан бесконечно,
Своим искусством дивным оживлен.
21.06.1996 — 28.01.1998
17
Ну, кто поверит много лет спустя
Моим стихотвореньям, посвященным
Достоинствам пленительным твоим?
Стихи мертвы, как мертвые надгробья,
И неспособны, Бог тому свидетель,
Поведать в полной мере о твоих
Телесных и душевных совершенствах.
И если я начну изображать
И яркими словами славословить
Сиянье глаз и доблестей твоих,
То через годы скажут обо мне:
?Поэт солгал — поэты вечно лгут, —
Уподобляя ангелам небесным
Людей земли?. И осмеют меня;
Страницы пожелтевшие отбросят;
Посмотрят на стихи, как на толпу
Неумных, но болтливых стариков;
А почести, которые по праву
Ты заслужил, с презреньем назовут
Издержками слепого вдохновенья
Переизбытком преувеличений,
Присущим песнопениям старинным.
Но если кто-то из твоих детей,
Сын или дочь, в ту пору будет жить,
Ты тоже будешь — и двойною жизнью:
Не только в них, но и в стихах моих.
30.01.1998
18
Могу ли с летним днем тебя сравнить?
Ты и прекрасней, и не так горяч.
Но с нежными весенними цветами
Свирепо расправляются ветра,
И время, предоставленное лету,
Кончается, начаться не успев.
Порою глаз небесный испускает
Потоки обжигающих лучей,
Порою меркнет золотой зрачок,
И рано или поздно красота
Оказывается некрасотою,
Чему виною или измененья,
Присущие созданиям природы,
Или непоправимая случайность.
И только лето юное твое
Не только никогда не потускнеет,
Но расцветет во всем великолепье,
Которым ты по праву обладаешь;
И Смерть не будет хвастать никогда,
Что заблудился ты в ее тени,
Поскольку вековечность этих строк
Во времени тебя укоренит.
До той поры моим стихотвореньям
Жить предстоит и жизнь тебе дарить,
Пока на свете люди существуют,
Пока ценить умеют красоту.
30.06.1996 — 11.01.1998
19
Все сокруши, прожорливое Время!
На львиных лапах когти затупи;
Земле дай волю алчно пожирать
Прекрасные создания земные;
Из хищной пасти леопарда вырви
Его, как бритва, острые клыки;
И птицу-феникс раз и навсегда
Сожги в ее же собственной крови.
Перемешай по прихоти своей
Веселые и грустные минуты;
Какие хочешь ужасы обрушь
На бренный мир с красотами его, —
Но об одном ужасном преступленье
Не помышляй, безудержное Время:
Не покушайся на мою любовь!
Не смей своим чудовищным стилом
Уродовать любимое черты
И на челе прекрасном вырезать
Следы прошедших лет, часов, минут...
Не тронь мою любовь, седое Время,
Позволь ей стать мерилом красоты
Для нынешних и будущих племен.
А впрочем, Время, злобствуй, если хочешь!
Назло преступным замыслам твоим,
Моя любовь пребудет вечно юной,
В моих стихах бессмертие найдет.
09.07.1996 — 11.01.1998
20
По-женски совершенные черты —
Рукой Природы выточенный лик —
Имеешь ты, король и королева
Моих страстей и страстных этих строк;
И сердце, утонченное по-женски,
Но незнакомое с непостоянством,
Что всем этим изменницам присуще, —
В твоей груди размеренно стучит.
Твои глаза блистательнее женских,
Не склонны, притворяясь, обольщать
И все вокруг, на что ни обратятся,
Окутывают блеском золотым;
Ты излучаешь мужество и силу
И, сознавая сил своих игру
И наслаждаясь ею, похищаешь
Вниманье восхищенное мужчин
И потрясаешь женские сердца.
Ты создан был как девушка вначале,
Но, посмотрев на дело рук своих,
Тебя Природа страстно полюбила
И у меня тем самым отняла;
Прибавив то, в чем не было нужды,
Она убила этим приращеньем
Возможные намеренья мои.
Но если ты по милости Природы
На свет явился женщин услаждать,
Дари им не любовь, а сладострастье,
А мне — несладострастную любовь.
14.07.1996 — 23.07.1996
21
Я не намерен сравнивать себя
С какой-нибудь витийствующей Музой,
Которая роскошными стихами
Раскрашенную славит красоту,
При этом ради красного словца
Перечисляет все красоты мира,
Упоминает самый небосвод;
И, сочиняя пышные сравненья,
Сопоставляет свет с ночною тьмой;
Земные самоцветы с жемчугами,
Лежащими на океанском дне;
А первые апрельские цветы
Со всеми чудесами из чудес,
Какие происходят во вселенной
Между небесной твердью и земной.
Но мне, поэту, честному в любви,
Нельзя не быть таким и в стихотворстве,
И, право же, моя любовь прекрасней,
Чем долгожданный первенец в семье,
Хотя не ослепляет красотой,
Подобно звездам, золотым свечам,
Усеявшим ночное поднебесье.
Пускай поэты — все кому не лень
Свою любовь до неба превозносят, —
Не стану я расхваливать свою,
Поскольку не намерен продавать.
15.07.1996 — 21.07.1996
22
Нет, я не доверяю зеркалам!
И, хоть они умеют убеждать,
Я до тех пор стареть не собираюсь,
Пока ты остаешься молодым;
Но если я замечу, что тебя
Не пощадило мстительное время,
Морщинами лицо перепахав,
Я дни свои окончу в одночасье.
Та красота, которая тебя
Окутывает с ног до головы, —
Лишь оболочка сердца моего;
Но ведь оно не мне принадлежит,
Да и твое живет в груди моей, —
И, стало быть, не старше я, чем ты!
Поэтому последуй моему
Примеру и себя побереги,
Ведь я не ради блага своего
Лелею сердце нежное твое,
Но из любви к тебе его храню
И, как самоотверженная няня,
Пытаюсь от напастей оградить.
На собственное сердце не надейся:
Хотя оно мне отдано тобой,
Обратно ты его не заполучишь,
Коль скоро остановится мое.
18.07.1996 — 22.07.1996
23
Порою как неопытный актер
На сцене замирает с перепугу,
Мучительно припоминая роль;
Как злобное ничтожество порою
Впадает в гнев без видимых причин
И тут же остывает малодушно, —
Так я стою в испуге пред тобой,
Забыв слова, которые велит
Произносить любовный ритуал,
Но не утратив подлинного чувства,
Как может показаться, а, напротив, —
Изнемогая от любви к тебе,
Переизбытком страсти обессилен.
Так пусть глаза мои заговорят!
Они, пророки любящего сердца,
Своей красноречивой немотой
Тебе расскажут о моей любви
И, заступившись за нее, добьются
Гораздо большего вознагражденья,
Чем тот, кто не жалеет языка,
Изображая собственную страсть.
О, научись, молю тебя, читать
Любви моей безмолвной письмена;
Глазами слышать пылкие признанья,
Которыми насыщена любовь.
24
Художником я стал, но необычным
И, глядя на тебя во все глаза,
С их помощью сумел отобразить —
Не на холсте, а в сердце у себя, —
Твои неповторимые черты
И для картины этой грудь свою
Взамен богатой рамы предложил.
И если в самом деле перспектива
Есть признак живописного искусства,
То сквозь меня внимательно смотри:
Сквозь мастера проступит непременно
Во всей красе твой истинный портрет,
Который выставлен для обозренья
В душе моей души, как в мастерской,
Твоими же глазами застекленной.
Они моим действительно сродни:
Мои глаза тебя изобразили,
А сквозь твои глаза, как через окна
Моей художественной мастерской,
Заглядывает солнце любоваться
Твоим пленительным изображеньем,
Каким его я вижу и люблю.
Но все же, как бы ни были искусны
Мои глаза, их мастерство ущербно
И славы не сумеет обрести:
Они нарисовали только внешность,
А душу не увидели твою.
25
Я вовсе не из тех, кого фортуна
По воле звезд возносит высоко:
Меня она не чтит и не бесчестит —
Ведь я с тобой и у тебя в чести.
Пригретые великим королем
В его лучах купаются вельможи
И пышно расцветают при дворе,
Величием и знатностью гордясь;
Но взглянет хмуро царственное око —
И вмиг слетает с бывших фаворитов
Вся их гордыня, будто лепестки
С цветов оранжерейных облетают.
Удачливый и храбрый полководец,
Покрытый славой тысячи побед
И ратными трудами изнуренный,
В тысяче первой битве уступает —
И те, кто славил подвиги его,
Вычеркивают доблестное имя
Из летописи воинских побед
И забывают старого солдата.
И только я в действительности счастлив
И счастья не утрачу своего:
Люблю я и предателем не стану
Любим я, и меня не предадут.
01.02.1998
26
О ты, кого люблю и от кого
Завишу, как слуга от властелина,
Тебе я шлю почтительные письма —
Не с тем, чтоб красноречием своим
Тебя развлечь, но чтобы послужили
Они свидетельством красноречивым,
Насколько предан твой вассал тебе.
Но так велик мой долг перед тобою,
Так велико почтение к тебе,
Что все слова, какие бедный разум
Для выраженья чувств моих найдет,
Окажутся ничтожны и пусты.
Но будь великодушен: приюти
В душе своей послание мое,
Его наряд убогий приукрасив.
Как ни была бы далека звезда,
Что стала путеводной для меня,
О, пусть она меня благословит
Своими животворными лучами
И чувство бесприютное мое
По-королевски щедро наградит —
И я, быть может, окажусь достоин
Ответной благосклонности твоей
И наконец осмелюсь рассказать,
Как я тебя люблю, — но до тех пор
Я сердца не открою никому,
И даже ты вовек не отгадаешь,
Какая тайна в нем заключена.
30.01.1998
27
Дорогой утомлен, хочу уснуть,
Чтоб отдых дать измученному телу;
Но, хоть оно бесчувственно почти,
В мозгу моем работа закипает
И прогоняет долгожданный сон,
И просыпаются воспоминанья...
Я мыслями обратно уношусь;
Они спешат к тебе, как пилигримы,
Исполненные рвения святого,
И не дают моим глазам покоя:
Я начинаю видеть в темноте,
В которой прозревает и слепец;
Моей души всевидящее око
Одною силою воображенья,
Назло незрячим взорам, проникает
Сквозь толщу тьмы — и предо мною ты,
Твой дивный образ, призрачная тень,
Сверкающая, словно бриллиант,
В кромешной мгле — и вспыхивает ночь,
Преображаясь прямо на глазах,
И молодеют очи темноты.
Моя душа томится по ночам,
А тело — день за днем изнемогает.
Я сам невольно мучаю себя,
Истерзан круглосуточною мукой
С тобою вместе быть, но без тебя.
15.02.1998
28
Я счастлив был — но как теперь вернуть
Былое ощущение блаженства,
Когда лишен я права наслаждаться
Не только отдыхом, но даже сном;
Когда от груза тягот повседневных
Меня не избавляет даже ночь,
И тот из ночи в ночь и день за днем
Становится еще невыносимей?
Ведут между собою день и ночь
За власть над миром давнюю войну,
Но, видно, перемирие они
Друг с другом заключили — для того,
Чтобы меня казнить поочередно.
С утра сулит мне трудную дорогу
Суровый день, а с вечера меня
Сердито упрекает ночь за то,
Что стал я много дальше от тебя.
Я утро умолял о снисхожденье,
Твердил, что ты своею красотою
Сумеешь, словно ясная заря,
Зажечь восход, покрытый облаками.
И черноликий вечер я просил
Дать мне пощаду, льстиво уверяя,
Что засияешь ты взамен луны,
Сойди она с ночного небосклона.
Но что ни день я мучаюсь сильнее,
Истерзан ежедневною тоскою;
И что ни ночь мрачнее становлюсь,
Печалью еженощной изнурен.
11.01.1998
29
Когда унижен я и уничтожен
Фортуной и презрением людским;
Когда я в одиночестве рыдаю
И над собой, и над своей судьбой;
Когда я бесполезною мольбою
Глухие сотрясаю небеса, —
Я думаю с тоскою: почему
Я не из тех, кто блещет красотою,
Кто верными друзьями окружен,
Кто приобщен к высокому искусству
И замыслом великим одержим, —
Тогда как я безмерно был бы счастлив
Иметь гораздо меньше, чем они?
Но стоит мне подумать о тебе,
И я стыжусь своих презренных дум,
И жаворонком чувствую себя,
Взлетевшим над неласковой землею
Светилу гимны петь у врат зари.
Когда в пути я вспоминаю вдруг
И о тебе, и о любви твоей,
То я мгновенно в Креза превращаюсь,
Которому завидуют цари.
01.02.1998
30
Когда по воле тайного суда
Моих воспоминаний безотчетных
Я вызываю из небытия
Свидетелей давно минувших дней, —
Я вижу все, утраченное мною,
И понимаю, как я разорен,
И застарелой скорби отголоски
Во мне рождают новую печаль
О горячо любимых временах.
И слезы сами катятся из глаз,
Не источавших влаги до сих пор:
Я о друзьях бесценных вспоминаю,
Упавших в бездну смертоносной тьмы;
И о любви утраченной горюю,
Хотя уже свое отгоревал;
И мучаюсь, оплакивая снова,
То, что уже оплакивал не раз.
Мне хуже смерти чувствовать опять
Былую горечь прежних огорчений;
Скорбеть, припоминая оскорбленья,
Которым подвергался я; страдать,
Итог печальный подводя страданьям;
И заново оплачивать счета,
Как будто я еще не расплатился.
Но если мне на ум приходишь ты,
Печали утоляются мои,
И возникает из небытия
Все то, что я утратил навсегда.
31
Я думал, сердцу милые сердца
Давно мертвы и в прах превращены,
Но нет, они в твоей груди слились
В одно большое сердце, где царит
Бессмертная любовь, где с новой силой
Пылает кровь возлюбленных моих
И кровь моих возлюбленных друзей,
Покинувших навеки этот мир.
С каким благоговеньем отдавал
Я мертвым долг последний, сколько слез
Из глаз моих священная любовь
Исторгла, волю смерти исполняя!
Но все, кого я так боготворил,
Не унеслись в загробную страну,
Но, затаясь до времени в тебе,
Вторично предо мною предстают.
Ты — словно усыпальница живая,
Где молодость из пепла восстает;
Ты блещешь вечно юной красотою
Моих любимых и друзей моих,
Которые уснули вечным сном,
А все права, какие на меня
Они имели, отдали тебе.
Ты всех собою олицетворяешь,
Кто дорог мне, и в образе твоем
Я обретаю милые мне лица
И целиком и полностью вверяюсь
Тебе — а значит, им в твоем лице.
32
Когда мой прах могильною землею
Засыплет омерзительная Смерть,
А ты переживешь благополучно
Мою благословенную кончину
И где-нибудь отыщешь невзначай
Стихи полузабытого поэта
И друга своего, который нынче
Слагает эти немощные строфы, —
Ты перечти их, а потом сравни
С искусством современных стихотворцев:
Хотя оно изящней во сто крат,
Мое перо отнюдь не ремеслом
Изощрено, а подлинной любовью.
Молю тебя: храни мои сонеты,
Они ведь превзойдут стихи счастливцев,
Меня превосходящих мастерством, —
И, если чтишь ты своего поэта,
Когда-нибудь о нем подумай так:
?О, если б друг мой с Музою своею
От нынешнего века не отстал,
Он создал бы прекрасные поэмы,
Гораздо совершеннее других
Его творений, посвященных мне,
И вырвался бы в первые ряды
Собратьев по высокому искусству.
Но умер он — и славой обойден.
Но если дней сегодняшних поэты
Меня пленяют музыкой стиха,
То он — любовью одухотворяет?.
33
Неоднократно на моих глазах
Вставала всемогущая заря
И на разоблаченные вершины
Бросала ослепительные взоры,
Исполненные ласки и любви;
Дарила поцелуи золотые
Цветам и травам; тусклые ручьи
И реки превращала в серебро
Благодаря алхимии небесной;
Листву дерев и травы луговые
Дарила поцелуем золотым,
И тусклые, похожие на ртуть,
Потоки превращала в серебро,
Благодаря алхимии небесной;
Но тут же позволяла осквернять
Свой лик, благословенный и прекрасный,
Ничтожным облакам и не мешала
Уродливой гряде косматых туч
Лишать весь мир небесной благодати;
А к вечеру с позором исчезала,
Сгорая на закате от стыда.
Так и мое любимое светило
Зажглось передо мною поутру,
Чтобы меня своею красотою
И славой триумфальной осенить,
Но чтобы тут же кануть в облака,
Со мной не соизволив попрощаться.
Но это на мою любовь к нему
Не бросит даже призрачной тени,
Поскольку эти светочи земные
Похожи на небесные светила:
Есть пятна и на тех, и на других.
15.12.1996 — 30.01.1998
34
Не ты ли убеждал меня, что день
Великолепным обещает быть,
И не дал мне в дорогу снарядиться?
Не потому ль окутан я теперь
Клубами безобразного тумана,
Который в одночасье утопил
Твои достоинства и совершенства
В тлетворных испарениях своих?
Хоть очень скоро снова обратились
Ко мне твои небесные глаза
И обласкали, тучи разогнав,
Мое лицо, исхлестанное ливнем,
Я благодарности не ощутил.
Да и никто не будет благодарен,
Когда бальзам, затягивая раны,
Одновременно растравляет их.
Увы, не исцелит моей печали
Раскаяние позднее твое;
Твой запоздалый стыд не в состоянье
Избыть укоренившуюся боль.
Пускай обидчик явно сожалеет
О безобразной выходке своей,
Но это служит слабым утешеньем
Тому, кто был жестоко оскорблен,
Безжалостно растоптан и влачит
Тяжелый крест обид и унижений.
И только слез жемчужные потоки,
Твоей любовью пролитых, смогли
Омыть мне раны, все, в чем провинился,
Ты предо мною, разом искупить.
21.08.1997 — 29.08.1997
35
Что сделано, то сделано. Не плачь.
Ты ни при чем. У розы есть шипы,
На дне кристально чистого потока
Сплошная грязь, затмения и тучи
Бросают тень на солнце и луну,
Плодятся отвратительные черви
На лепестках... Мы все не без греха.
А я грешнее прочих, потому что
Грех на душу беру, твои проступки
Сравненьями пытаюсь объяснить;
Перед самим собою лицемерю,
Преуменьшаю всячески вину
Твою передо мною, и прощаю
Тебе гораздо больше прегрешений,
Чем их на деле было у тебя.
Стараюсь я, твой главный обвинитель
И в то же время главный адвокат,
Греховные влечения твои
Привлечь к суду безгрешного рассудка,
И против самого себя даю,
Еще и как свидетель, показанья.
Так полем боя стал я, где сошлись
В междоусобице кровопролитной
Моя любовь и ненависть моя.
Меня ты разоряешь, милый вор,
А я, твой непременный соучастник,
Деянья твоего не пресекаю,
Но даже провоцирую тебя.
23.08.97 — 03.09.97
36
Хотя едины мы и неделимы,
Благодаря связавшей нас любви,
Мы все-таки два разных человека,
Поэтому бесчестье и хула,
Которые мне выпали на долю,
Я в одиночестве перенесу.
Пусть наша благородная любовь
К себе нас одинаково влечет,
Но у тебя и у меня судьба
Различна, к сожалению, и нас
По-разному язвит за эту страсть.
И если злонамеренность и зависть
Не в состоянье помешать любви
Выплескиваться с подлинною силой,
То обокрасть ее, похитить время
Для мимолетных встреч и наслаждений, —
Вполне способны. Мне никак нельзя
Прилюдно заговаривать с тобой,
Иначе мой позор, моя вина,
Которую оплакиваю я,
И на тебя мгновенно перейдет;
И ты не можешь оказать мне честь,
Любезностью обычною ответить,
Чтоб не покрыть бесчестием себя.
Не будь таким. Бери пример с меня.
Я так тебя люблю, с такою страстью,
Как будто ты и я — одно и то же,
А значит, репутация твоя
Мне так же, как тебе, принадлежит.
04.09.1997 — 05.09.1997
37
Когда отец дряхлеющий следит
За юными забавами детей,
Как он бывает счастлив! Вот и мне,
Несчастному, который обездолен
Жестоким милосердием фортуны,
Приятно на досуге вспоминать
О верности и доблестях твоих.
Твою ли красоту, высокий род,
Богатство ль, юность, мудрость ли, здоровье,
Великое обилие иных,
Тобой облагороженных, достоинств,
Какими ты увенчан с малых лет, —
Я прививаю мысленно к себе,
Своей любовью воодушевленный.
И вот уже несчастья позади,
Уже не беден я и не унижен, —
Покуда надо мной витает тень
Такого изобилия, покуда
Я осенен такою благодатью,
Ее частицей удовлетворен,
Которая порой перепадает
Мне от великолепья твоего.
Мечтаю я, чтобы тебе досталось
Все лучшее, что есть на этом свете,
И от тебя мечтаю получить
Все лучшее, — и даже мысль об этом
Стократ счастливей делает меня.
05.09.1997 — 28.01.1998
38
Неужто Муза не нашла предмета,
Который мог бы вдохновить ее,
И навсегда покинула меня?
Но это совершенно невозможно,
И ты, переполняющий своим
Дыханием мои стихотворенья,
Свидетельствуешь в пользу этих слов —
Столь ярко, что не всякая бумага
Ручательству такому подойдет.
И если из написанного мною
Хоть что-нибудь достойно оказалось
Вниманья твоего, благодари
Ты не меня за это, но себя.
И кто, кроме слепца, не превратится
В прекрасного поэта, если ты
Всех наделяешь творческою силой?
Десятой Музой будь, в десятки раз
Могущественней девяти старух,
Что служат и поныне рифмачам
Источником пустого вдохновенья;
Позволь тому, кто жив одним тобой,
Создать неувядаемые строки,
В которых ты века переживешь.
И если Музу бедную мою
Когда-нибудь оценят по заслугам
На похвалу скупые времена,
Один лишь ты прославишься, а я...
Я только руку приложил к тому.
10.09.1997 — 11.09.1997; 30.01.1998
39
О, как теперь достоинства твои
И доброту твою мне воспевать,
Когда моею лучшей половиной
Являешься ты? Как же я могу
Себя хвалить своими же устами?
И если не себя, тогда кого
Я восхвалю, сложив хвалу тебе?
Пускай судьбою мы разведены,
Пускай любовь, лелеемая нами,
Любовь-соединительница душ,
Утратит имя нежное свое, —
Мы для того и рассоединились,
Чтобы, слагая оды в честь твою,
Тебе я отдал наконец все то,
На что имеешь право только ты.
О, жизнь в разлуке! были бы ужасны
Тобою насылаемые пытки,
Когда б твои унылые досуги
Нам не дарили сладостных часов
Для нежных грез любви, не позволяли
Часы и грезы нежно обмануть.
Хвала тебе, разлука! Для того
Ты разбиваешь пары, чтобы тот,
Кто остается, получил возможность
Того, кто в путь пустился, восхвалить.
15.01.1998 — 16.01.1998
40
Любовь моя, возьми мою любовь,
И если примешь всю, то обретешь
Не более, чем было у тебя;
Хотя твоя любовь, какую ты
Так называешь только по ошибке,
Нисколько не похожа на мою.
Моя любовь — воистину любовь!
И вся она давно была твоею,
Задолго до того, как пробудила
Любовное влечение твое.
И если ты любви моей захочешь,
В меня влюбившись, я не обвиню
Тебя за то, что ты мою любовь
Присваиваешь, чтобы полюбить;
Но если ты, себя опутав ложью,
Окажешься, по прихоти своей,
В объятиях неистинной любви,
Какую ты не презирать не можешь, —
Тогда узнаешь, в чем твоя вина.
Меня ты очень мило обираешь,
У бедняка последнее крадешь,
Но я тебе прощаю воровство,
Хотя несправедливые обиды,
Чинимые любовью, глубже ранят,
Чем неприкрытой злобы клевета.
Убей меня, распутное созданье,
Которому пороки так идут,
Что кажутся достоинствами мне, —
Убей меня, но не враждуй со мной!
16.01.1998 — 18.01.1998
41
Когда я исчезаю иногда
Из сердца твоего, то всякий раз
Ты легким поведением своим
Наносишь мне жестокую обиду.
Но красоте и юности твоей
Идут твои невинные измены,
И трудно не поддаться искушеньям,
Которые преследуют тебя.
Ты нежен — и сдаешься без борьбы,
Прекрасен — и в осаду попадаешь;
И может ли сын женщины с презреньем
На женщин, соблазняющих его,
Взирать и удержаться от соблазна?
Увы, ты и меня не пощадил:
Не укротил ни юности беспутной,
Ни красоты своей не обуздал,
Чей буйный нрав настолько далеко
Тебя завлек, что ты невольно стал
Виновником двойного вероломства.
Любимая моя и друг любимый
Нарушили свой долг передо мною:
Она — прельстилась красотою друга,
А он — мою любимую прельстил.
22.01.1998 — 29.01.1998
42
Пусть мне она с тобою изменила,
Хотя моей возлюбленной была, —
Не так бы я страдал в разлуке с нею,
Как мучаюсь теперь из-за того,
Что ты, мой друг, мне с нею изменил,
Что отлучен я от любви твоей.
Влюбленные обидчики мои!
Я все же вас люблю и вам найду
Любые оправданья: ты, мой друг,
Увлекся ею из любви ко мне;
По этой же причине и она
Себя завлечь позволила тебе,
Хотя меня при этом обманула.
И если лучший друг потерян мною,
То в выигрыше милая моя;
А если я любимую утрачу,
Получит друг утраченное мной;
И пусть они друг друга обретают,
А я в двойном убытке остаюсь,
Теряя и любимую, и друга,
И этот крест несу, что на меня
Они взвалили из любви ко мне.
Но если я и друг неразделимы,
Не стоит мне в печали пребывать:
Его избрав, любимая моя
Внушает мне счастливую надежду,
Что влюблена по-прежнему в меня.
21.01.1998 — 16.02.1998
Метки:
