Джон Китс три сонет женщине
Джон Китс три сонета женщине
1-й сонет
Woman! when I behold thee flippant, vain,
Inconstant, childish, proud, and full of fancies;
Without that modest softening that enhances
The downcast eye, repentant of the pain
That its mild light creates to heal again:
E'en then, elate, my spirit leaps, and prances,
E'en then my soul with exultation dances
For that to love, so long, I've dormant lain:
But when I see thee meek, and kind, and tender,
Heavens! how desperately do I adore
Thy winning graces; - to be thy defender
I hotly burn - to be a Calidore -
A very Red Cross Knight - a stout Leander -
Might I be loved by thee like these of yore.
О, женщина, любуюсь я тобой:
Ребячливою, гордой, своенравной;
Когда, взор опустив, походкой плавной
Идёшь, раскаявшись, врачуя добротой,
От боли, что наносишь красотой,
Тогда мой дух от радости гарцует,
Тогда душа ликует и танцует,
Чтобы любить весь век, забыв покой.
Увижу кроткой, нежной буду рад,
Боготворить, о небеса! Такою.
Готов стать Калидором, как Леандр
Спешить к тебе, борясь с ночной волною.
Как рыцари Креста, не жду наград,
Чтоб, как они, любимым быть тобою.
вариант2
О, женщина, приму тебя любой;
Предстанешь легкомысленной, тщеславной,
Ребячливою, гордой, своенравной –
Я буду восхищаться и такой!
Когда идёшь, потупив кроткий взор,
Чей мягкий свет и ранит и врачует,
Тогда душа ликует и танцует
Так, словно спал я долго до сих пор.
Когда увижу, кроткой, доброй - рад,
Любуюсь, обожая, как святою.
Как Колидор не буду знать преград,
Плыть, как Леандр, борясь с морской волною.
Я превзойду их подвиги сто крат,
Чтоб, как они, любимым быть тобою.
1й вариант
О, женщина, приму тебя любой;
Предстанешь легкомысленной, тщеславной,
Непостоянной, гордой, своенравной –
Я буду восхищаться и такой!
Увижу, что идёшь, потупив взор,
При этом, раня и врачуя взглядом,
На душу радость хлынет водопадом,
А в сердце запоёт небесный хор.
Когда и добр, и нежен кроткий взгляд,
Тогда моя душа в преддверьях рая;
Как Колидор не буду знать преград,
Плыть, как Леандр,борясь с ночной волной.
Я повторить их подвиг буду рад,
Чтоб, как они, любимым быть тобою.
2
Light feet, dark violet eyes, and parted hair;
Soft dimpled hands, white neck, and creamy breast,
Are things on which the dazzled senses rest
Till the fond, fixed eyes forget they stare.
From such fine pictures, heavens! I cannot dare
To turn my admiration, though unpossess'd
They be of what is worthy, - though not drest
In lovely modesty, and virtues rare.
Yet these I leave as thoughtless as a lark;
These lures I straight forget, - e'en ere I dine,
Or thrice my palate moisten: but when I mark
Such charms with mild intelligences shine,
My ear is open like a greedy shark,
To catch the tunings of a voice divine.
2
Легки ступни, зрачки, как бирюза;
Нежна рука, белы и грудь, и шея.
Хочу понять, что мне всего милее,
Смотрю и разбегаются глаза.
Картины те прекраснее цветка!
Достойны и любви, и восхищенья,
Хотя порой рождаются сомненья
От мысли: добродетель - так редка.
Как птичка, мысль гоню, хочу забыть,
Перед обедом в горле вечно сухо,
Стараюсь небо трижды увлажнить.
Голодная акула тешит брюхо,
А я, спешу твой голос уловить,
На звук его, настраивая ухо.
1й вариант
Белы, как сливки, руки, грудь и шея,
Легка нога, зрачки, как бирюза,
Смотрю, и разбегаются глаза,
Я не пойму, что мне всего милее.
Исчезнешь с глаз, и облик твой бледнеет,
А восхищенье вянет, как цветы;
Тускнеет обаянье красоты -
Хранить их вечно память не умеет.
Третий сонет
Ah! who can e’er forget so fair a being?
Who can forget her half retiring sweets?
God! she is like a milk-white lamb that bleats
For man’s protection. Surely the All-seeing,
Who joys to see us with his gifts agreeing,
Will never give him pinions, who intreats
Such innocence to ruin, – who vilely cheats
A dove-like bosom. In truth there is no freeing
One’s thoughts from such a beauty; when I hear
A lay that once I saw her hand awake,
Her form seems floating palpable, and near;
Had I e’er seen her from an arbour take
A dewy flower, oft would that hand appear,
And o’er my eyes the trembling moisture shake.
3
Прекрасную, кто сможет позабыть ?
Кто от сладчайшей отказаться смеет?
Она, как снежно - белый агнец блеет,
И просит человека защитить.
Всевидящий, ты ждёшь ли нас с дарами?
Не дай невинность подло погубить,
Обманом девственную грудь пронзить,
Убив её жестокими руками.
От мыслей о красе спасенья нету,
Вот вижу осязаемой, босой,
Она идёт к беседке, в час рассвета;
Цветы срывает нежною рукой
В глаза мне, брызгая при этом,
Дрожащею серебряной росой.
1 й вариант
Как на такую кротость посягнуть?
Кто погубить чистейшую посмеет?
Прося защиты, белый агнец блеет,
Не дай, невинность, подло обмануть.
Всевидящий, ты видишь, что влечёт,
Как муху мёд, она прелюбодея,
Не дай свершиться замыслам злодея,
Пусть девственность, лаская взгляд, цветёт.
Как белая голубка, её грудь
Трепещет, когда рук хочу коснуться;
Когда в глаза пытаюсь заглянуть
Торопится, смутившись, отвернуться;
Пригрезится, боюсь мой сон спугнуть
И со слезами на глазах проснуться.
1-й сонет
Woman! when I behold thee flippant, vain,
Inconstant, childish, proud, and full of fancies;
Without that modest softening that enhances
The downcast eye, repentant of the pain
That its mild light creates to heal again:
E'en then, elate, my spirit leaps, and prances,
E'en then my soul with exultation dances
For that to love, so long, I've dormant lain:
But when I see thee meek, and kind, and tender,
Heavens! how desperately do I adore
Thy winning graces; - to be thy defender
I hotly burn - to be a Calidore -
A very Red Cross Knight - a stout Leander -
Might I be loved by thee like these of yore.
О, женщина, любуюсь я тобой:
Ребячливою, гордой, своенравной;
Когда, взор опустив, походкой плавной
Идёшь, раскаявшись, врачуя добротой,
От боли, что наносишь красотой,
Тогда мой дух от радости гарцует,
Тогда душа ликует и танцует,
Чтобы любить весь век, забыв покой.
Увижу кроткой, нежной буду рад,
Боготворить, о небеса! Такою.
Готов стать Калидором, как Леандр
Спешить к тебе, борясь с ночной волною.
Как рыцари Креста, не жду наград,
Чтоб, как они, любимым быть тобою.
вариант2
О, женщина, приму тебя любой;
Предстанешь легкомысленной, тщеславной,
Ребячливою, гордой, своенравной –
Я буду восхищаться и такой!
Когда идёшь, потупив кроткий взор,
Чей мягкий свет и ранит и врачует,
Тогда душа ликует и танцует
Так, словно спал я долго до сих пор.
Когда увижу, кроткой, доброй - рад,
Любуюсь, обожая, как святою.
Как Колидор не буду знать преград,
Плыть, как Леандр, борясь с морской волною.
Я превзойду их подвиги сто крат,
Чтоб, как они, любимым быть тобою.
1й вариант
О, женщина, приму тебя любой;
Предстанешь легкомысленной, тщеславной,
Непостоянной, гордой, своенравной –
Я буду восхищаться и такой!
Увижу, что идёшь, потупив взор,
При этом, раня и врачуя взглядом,
На душу радость хлынет водопадом,
А в сердце запоёт небесный хор.
Когда и добр, и нежен кроткий взгляд,
Тогда моя душа в преддверьях рая;
Как Колидор не буду знать преград,
Плыть, как Леандр,борясь с ночной волной.
Я повторить их подвиг буду рад,
Чтоб, как они, любимым быть тобою.
2
Light feet, dark violet eyes, and parted hair;
Soft dimpled hands, white neck, and creamy breast,
Are things on which the dazzled senses rest
Till the fond, fixed eyes forget they stare.
From such fine pictures, heavens! I cannot dare
To turn my admiration, though unpossess'd
They be of what is worthy, - though not drest
In lovely modesty, and virtues rare.
Yet these I leave as thoughtless as a lark;
These lures I straight forget, - e'en ere I dine,
Or thrice my palate moisten: but when I mark
Such charms with mild intelligences shine,
My ear is open like a greedy shark,
To catch the tunings of a voice divine.
2
Легки ступни, зрачки, как бирюза;
Нежна рука, белы и грудь, и шея.
Хочу понять, что мне всего милее,
Смотрю и разбегаются глаза.
Картины те прекраснее цветка!
Достойны и любви, и восхищенья,
Хотя порой рождаются сомненья
От мысли: добродетель - так редка.
Как птичка, мысль гоню, хочу забыть,
Перед обедом в горле вечно сухо,
Стараюсь небо трижды увлажнить.
Голодная акула тешит брюхо,
А я, спешу твой голос уловить,
На звук его, настраивая ухо.
1й вариант
Белы, как сливки, руки, грудь и шея,
Легка нога, зрачки, как бирюза,
Смотрю, и разбегаются глаза,
Я не пойму, что мне всего милее.
Исчезнешь с глаз, и облик твой бледнеет,
А восхищенье вянет, как цветы;
Тускнеет обаянье красоты -
Хранить их вечно память не умеет.
Третий сонет
Ah! who can e’er forget so fair a being?
Who can forget her half retiring sweets?
God! she is like a milk-white lamb that bleats
For man’s protection. Surely the All-seeing,
Who joys to see us with his gifts agreeing,
Will never give him pinions, who intreats
Such innocence to ruin, – who vilely cheats
A dove-like bosom. In truth there is no freeing
One’s thoughts from such a beauty; when I hear
A lay that once I saw her hand awake,
Her form seems floating palpable, and near;
Had I e’er seen her from an arbour take
A dewy flower, oft would that hand appear,
And o’er my eyes the trembling moisture shake.
3
Прекрасную, кто сможет позабыть ?
Кто от сладчайшей отказаться смеет?
Она, как снежно - белый агнец блеет,
И просит человека защитить.
Всевидящий, ты ждёшь ли нас с дарами?
Не дай невинность подло погубить,
Обманом девственную грудь пронзить,
Убив её жестокими руками.
От мыслей о красе спасенья нету,
Вот вижу осязаемой, босой,
Она идёт к беседке, в час рассвета;
Цветы срывает нежною рукой
В глаза мне, брызгая при этом,
Дрожащею серебряной росой.
1 й вариант
Как на такую кротость посягнуть?
Кто погубить чистейшую посмеет?
Прося защиты, белый агнец блеет,
Не дай, невинность, подло обмануть.
Всевидящий, ты видишь, что влечёт,
Как муху мёд, она прелюбодея,
Не дай свершиться замыслам злодея,
Пусть девственность, лаская взгляд, цветёт.
Как белая голубка, её грудь
Трепещет, когда рук хочу коснуться;
Когда в глаза пытаюсь заглянуть
Торопится, смутившись, отвернуться;
Пригрезится, боюсь мой сон спугнуть
И со слезами на глазах проснуться.
Метки:
