У. Шекспир. Сонет 127

Когда-то чёрный цвет не был в фаворе,
А если был, не звался красотой,
Но стал наследником красы и вскоре
Её же опорочили молвой.

Когда любой при помощи искусства,
Присвоив власть Природы, может скрыть
Уродство, или фальшью обмануть всех,
Поруганной красе в позоре жить.

Поэтому любимой брови, очи
Всегда, как крылья ворона, черны,
Как траур по тем жёнам, что порочат
Красу экстрактом басмы, или хны.

Но траур так идёт ей, что согласный
Любой признать любимую прекрасной.


127.
In the old age black was not counted fair,
Or if it were it bore not beauty's name;
But now is black beauty's successive heir,
And beauty slandered with a bastard shame:
For since each hand hath put on Nature's power,
Fairing the foul with art's false borrowed face,
Sweet beauty hath no name, no holy bower,
But is profaned, if not lives in disgrace.
Therefore my mistress' brows are raven black,
Her eyes so suited, and they mourners seem
At such who not born fair no beauty lack,
Sland'ring creation with a false esteem:
Yet so they mourn, becoming of their woe,
That every tongue says beauty should look so.