Robert Silliman Hillyer - I pass my days in ghostl
Весь дом мой населён фантомами
Весь дом мой населён фантомами.
Подчас в безветрии ночей
Звук флейты слышен и чуднЫх речей
Мне со словами незнакомыми.
А иногда здесь прямо среди дня
Откуда-то пробьётся родничок,
Журчит он, знаю, только для меня,
Но усладить и слух богов бы мог.
Мелькают лица – к счастью, это сон.
Пронзает мозг невыносимый свет,
Вместит уединённый кабинет
Любовниц, храмы, оборотней - всё.
Свободу – солнцу! Мне ж - несите трон!
Поправ забвение, не изречён
Покуда смысл его заветный,
Мне собственной вселенной быть ткачом.
I pass my days in ghostly presences,
And when the wind at night is mute,
Far down the valley I can hear a flute
And a strange voice, not knowing what it says.
And sometimes in the interim of days,
I hear a fountain in obscure abodes,
Singing with none but me to hear, the lays
That would do pleasure to the ears of gods.
And faces pass, but haply they are dreams,
Dreams of a mind set free that gilds
The solitude with awful light and builds
Temples and lovers, goblins and triremes.
Give me a chair and liberate the sun,
And glancing motes to twinkle down its bars,
That I may sit above oblivion,
And weave myself a universe of stars.
Весь дом мой населён фантомами.
Подчас в безветрии ночей
Звук флейты слышен и чуднЫх речей
Мне со словами незнакомыми.
А иногда здесь прямо среди дня
Откуда-то пробьётся родничок,
Журчит он, знаю, только для меня,
Но усладить и слух богов бы мог.
Мелькают лица – к счастью, это сон.
Пронзает мозг невыносимый свет,
Вместит уединённый кабинет
Любовниц, храмы, оборотней - всё.
Свободу – солнцу! Мне ж - несите трон!
Поправ забвение, не изречён
Покуда смысл его заветный,
Мне собственной вселенной быть ткачом.
I pass my days in ghostly presences,
And when the wind at night is mute,
Far down the valley I can hear a flute
And a strange voice, not knowing what it says.
And sometimes in the interim of days,
I hear a fountain in obscure abodes,
Singing with none but me to hear, the lays
That would do pleasure to the ears of gods.
And faces pass, but haply they are dreams,
Dreams of a mind set free that gilds
The solitude with awful light and builds
Temples and lovers, goblins and triremes.
Give me a chair and liberate the sun,
And glancing motes to twinkle down its bars,
That I may sit above oblivion,
And weave myself a universe of stars.
Метки: