Хилэр Беллок Переводы

The Dromedary

The Dromedary is a cheerful bird:
I cannot say the same about the Kurd.

Hilaire Belloc

Дромадер

Забавен дромадер, курд не таков.
По-моему, он мрачен и суров.

Хилэр Беллок
Is there any reward?
I’m beginning to doubt it.
I am broken and bored,
Is there any reward?
Reassure me, Good Lord,
And inform me about it.
Is there any reward?
I’m beginning to doubt it.

Hilaire Belloc

О, где ж воздаяние?
Сомнение гложет.
Во мне лишь отчаяние.
О, где ж воздаяние?
Я жду ниспослание,
Укрепи меня, боже!
О, где ж воздаяние?
Сомнение гложет.

Хилэр Беллок
*****************************************
If all the harm the women do
Were put into a barrel
And taken out and drowned in Looe
Why, men would never quarrel!

Hilaire Belloc

Если бы вред, идущий от женщин,
В бочке закрыть и в реке утопить,
Зла во всем мире стало бы меньше,
О ссорах мужчин тогда можно забыть.

Хилэр Беллок

Вариант
Если б все зло от женского пола
Собрать в одной бочке и утопить,
То можно бы было, честное слово,
О спорах мужских навсегда позабыть.
***************************************
Talking on Bad Verse

William, you vary greatly in your verse;
Some’s none too good, but all the rest is worse.

Hilaire Belloc

Разговор о плохих стихах

Вильям, твои стихи
По качеству разнообразны:
Одни нехороши,
Другие же – плохи,
А третьи – безобразны.

Хилэр Беллок

Вариант
Вильям, как разнообразны все твои стихи!
Одни не хороши, другие – хуже, третьи же - плохи.
***************************************************
On a Great Name

I heard to-day Godolphin say
He never gave himself away.
Come, come, Godolphin, scion of kings,
Be generous in small things.

Hilaire Belloc

О громком имени

Напыщенный Годолфин нам сказал,
Что никогда себя в обиду не давал.
Годолфин, будь хоть в мелочах щедрей:
Ведь ты – потомок королей.

Хилэр Беллок

On Another

I am a sundial, turned the wrong way round.
I cost my foolish mistress fifty pound.

Hilaire Belloc

Игра слов: mistress – это 1. хозяйка,
2. любовница,поэтому возможно двойное прочтение этого стихотворения.

Еще о солнечных часах

Я - как часы, идущие назад.
В день в пятьдесят гиней
Я обхожусь, как говорят,
Любовнице своей.
Вариант
Как инструмент неверен я,
Иду назад, а говорят,
Глупой владелице моей
Я обошелся в пятьдесят гиней.

Хилэр Беллок
The Elephant

When people call this beast to mind,
They marvel more and more
At such a LITTLE tail behind,
So LARGE a trunk before.

Hilaire Belloc

Слон

Слона увидев в полный рост,
Мы изумляемся не без причины:
Какой же у него короткий хвост!
Какой же хобот длинный!

Хилэр Беллок
The Porcupine

What! Would you slap the Porcupine?
Unhappy child – desist!
Alas! that any friend of mine
Should turn Tupto-philist*
To strike the meanest and the least
Of creatures is a sin,
How much more bad to beat a beast
With prickles on its skin.

Hilaire Belloc
*From tupto - I strike; fileo I love; one who loves to strike. The word is not found in classical Greek, nor does it occur among the writers of the Renaissance – or any else.

Дикобраз

Ногой ударил дикобраза?
Несчастный, ты не футболист.
Тот, кто так сделает два раза,
Будет, увы, туптофилист*.
Любых зверей бить – это грех,
Их надо всех любить.
А у кого колючки, тех
Еще грешнее бить.

Хилэр Беллок

*От древнегреческого ;;;; = я бью и
;;;;; = я люблю, означает того, кто любит бить. Это слово не встречается в классическом греческом языке, не встречается у писателей эпохи Ренессанса, да и вообще нигде не встречается.

The Example

John Henderson, an unbeliever,
Had lately lost his Joie de Vivre
From reading far too many books.
He went about with gloomy looks;
Despair inhabited his breast
And made the man a perfect pest.
Not so his sister, Mary Lunn,
She had a whacking lot of fun!
Though unbelieving as a beast
She didn't worry in the least.
But drank as hard as she was able
And sang and danced upon the table;
And when she met her brother Jack
She used to smack him on the back
So smartly as to make him jump,
And cry, ‘What-ho! You’ve got the hump!’
A phrase which, more than any other,
Was gall and wormwood to her brother;
For, having an agnostic mind,
He was exceedingly refined.
The Christians, a declined band,
Would point with monitory hand
To Henderson his desperation,
To Mary Lunn her dissipation,
And often mutter, ‘Mark my words!
Something will happen to those birds!’
Which came to pass: for Mary Lunn
Died suddenly, at ninety-one,
Of Psittacosis, not before
Becoming an appalling bore.
While Henderson, I'm glad to state,
Though naturally celibate,
Married an intellectual wife
Who made him led the Higher life
And wouldn't give him any wine;
Whereby he fell in a decline,
And, at the time of writing this,
Is suffering from paralysis,
The which, we hear with no surprise,
Will shortly end with his demise.

Moral
The moral is (it is indeed!)
You mustn’t monkey with the Creed.
Hilaire Belloc

Пример

Джон Хендерсон был атеист,
Теперь же – мрачный пессимист.
Он от усердья в чтенье книг
За год иль два совсем поник,
Отчаяние владеет им,
Он стал совсем невыносим.
Его сестре же, Мэри Ланн,
Был дар жизнерадостности дан.
Она безбожницей слыла
И беззаботно жить могла,
Пила вино и песни пела
И на столе плясать умела.
Увидев братца, для начала
?Да ты горбун!? – ему кричала
И хлоп рукою по спине!
Как мяч, тот отлетал к стене.
От фразы, сказанной столь мило,
Ему всю душу воротило.
Хотя агностик и ученый,
Но был он малый утонченный.
Богобоязненный народ,
Преклонных лет, так тот,
Видя и Джона атеизм,
И Мэри Ланн большой цинизм,
Считал, что непутевой паре
Не избежать небесной кары.
Как люди добрые считали,
Грехи их вскоре доканали.
Почти в сто лет, в расцвете сил,
Вдруг Мэри орнитоз скосил.
А Джон закончил путь свой так:
Он, убежденный холостяк,
Интеллектуалку в жены взял
И с прежней жизнью завязал.
Она не разрешает ему пить,
Велит духовной жизнью жить.
Он одряхлел совсем, причем
На днях разбит параличом.
Как говорят, по той причине
Он быстро движется к кончине.

Мораль
Мораль ясна (куда ясней!):
Нельзя шутить с религией.

Хилэр Беллок
**************************************
On Slop: a Poet

Where Mr Slop particularly shines
Is in his six sonorous single lines.
Perhaps where he is less successful is
In all the other verses. These are his.
Hilaire Belloc

О Слопе, поэте

У Слопа есть шесть звучных строк,
Которыми гордиться он бы мог.
Другие – дрянь, все говорят.
Зато ему принадлежат.

Хилэр Беллок
On Pugley: a Don

Pugley denies the soul? Why, so do I
The soul, of Pugley, heartily deny.
Hilaire Belloc

О Пагли, профессоре

Что, Пагли душу отрицает?
Я тоже отрицаю.
Нет у него души,
Я это точно знаю.

Хилэр Беллок
On Benicia: who Wished him Well

Benicia wished me well; I wished her well.
And what I wished her more I may not tell.
Hilaire Belloc

Бениции,которая пожелала ему добра

Бениция добра мне пожелала,
И я ей – тоже.
Что я ей тайно пожелал,
Вслух говорить негоже.
Хилэр Беллок
***********************************************
Fatigue

I’m tired of love: I’m still more tired of Rhyme.
But Money gives me pleasure all the time.

Hilaire Belloc

Усталость

Устал я от любви, устал я от стихов.
Деньгам же радоваться всегда готов.

Хилэр Беллок
On Paunch: a Parasite

Paunch talks against good liquor to excess,
And then about his raving Patroness;
And then he talks about himself. And then
We turn the conversation on to men.
Hilaire Belloc

О Понче, паразите

Вот темы Понча для разговора:
Как вредно много пить ликера,
Как поживает патронесса и сам он.
Затем лишь на людей наш разговор переключен.

Хилэр Беллок
****************************************************

The South Country
(fragment)

A lost thing could I never find,
Nor a broken thing mend:
And I fear I shall be alone
When I get toward the end.
Who will there be to comfort me
And who will be my friend?

I will gather and carefully make my friends
Of the men of Sussex Weald;
They watch the stars silent folds,
They stiffly plough the field.
By them and the God of the South Country
My poor soul shall be healed.

If I ever become a rich man,
Or if I ever grow to be old,
I will build a house with deep thatch
To shelter me from the cold,
And there shall be the Sussex songs be sung
And the story of Sussex told.

I will hold my house in high wood,
Within a walk of the sea,
And the men that were boys when I was a boy
Shall sit and drink with me.

Hillair Belloc

На юге страны
(фрагмент)
Мне пропавшую вещь не найти,
А разбитую – не починить.
Я боюсь, что совсем в одиночестве
Дни последние буду влачить.
Кто меня в это время утешит
И кто будет со мною дружить?

В вельде мне бы хотелось собрать
Группу дружных, надежных ребят,
Тех, кто пашет днем землю упорно,
Смотрит ночью, как звезды горят.
И тогда мою душу больную
Бог и люди тех мест исцелят.

А когда все же я постарею
Или стану большим богачом,
Мне зимою пристанищем станет
Под соломенной крышею дом.
В нем расскажут мне старые были,
Песни Суссекса петь будут в нем.

Пусть мой дом будет близко от моря
На горе, прячась в чаще лесной.
В нем друзья по далекому детству
Выпивать будут вместе со мной.

Хилэр Беллок
On Lady Poltagrue, a Public Peril

The Devil, having nothing else to do,
Went off to tempt My Lady Poltagrue.
My Lady, tempted by a private whim,
To his annoyance, tempted him.

Hilaire Belloc

О леди Полтагру, угрозе для общества

Затеял от безделья черт игру,
Надумав соблазнить вмиг леди Полтагру.
Не вышло ничего из чертовой затеи:
К своей досаде, он был соблазнен сам ею.
Вариант
Затеял от безделья черт игру,
Надумав искусить вмиг леди Полтагру.
Полный провал ждал чертову затею:
К своей досаде, сам был искушен он ею.
Хилэр Беллок

The End of the Road

In these boots and with this staff
Two hundred leaguers and a half
Walked I, went I, paced I, tripped I,
Marched I, held I, skelped I, slipped I,
Pushed I, panted, swung and dashed I;
Picked I, forded, swam and splashed I,
Strolled I, climbed I, crawled and scrambled,
Dropped and dipped I, ranged and rambled;
Plodded I, hobbled I, trudged and trapped I,
And in lonely spinnies camped I,
And in haunted pinewoods slept I,
Lingered, loitered, limped and crept I,
Clambered, halted, stepped and leapt I;
Slowly sauntered, roundly strode I,
And… (Oh, Patron saints and Angels
That protect the four Evangels!
And you Prophets vel majores,
Vel incerti, vel minores,
Virgines ac confessores
Chief of whose peculiar glories
Est in Aula Regis stare
Atque orare et exorare
Et clamare et conclamare
Clamantis cum clamoribus
Pro Nobis Peccatoribus.)
Let me not conceal it… Rode I.
(For who but critics could complain
Of ‘riding’ in a railway train?)
Across the valleys and the high-land,
With all the world on either hand,
Drinking when I had a mind to,
Singing when I felt inclined to;
Nor ever turned my face to home
Till I had slaked my heart at Rome.
Hilaire Belloc

Конец пути

В этих бутсах, ни на миг
Не снимая, сотни лиг
Отходил я, отшагал я,
Плелся, шел, маршировал я,
Брел, по улицам болтался,
Ползал, прыгал и метался,
Шастал и по лужам шлепал,
Плавал, ползал, бегал, топал,
На заборы забирался,
По-пластунски пробирался,
Через чащи часто чапал,
Доводилось, что и драпал,
Вверх карабкался порою
И… (О, заступники и ангелы,
О, хранители Евангелий!
И пророки vel majores,
Vel incerti, vel minores,
Девы ac confessores
Те, что славятся особо
Est in Aula Regis stare
Atque orare et exorare
Et clamare et conclamare
Clamantis cum clamoribus
Pro Nobis Peccatoribus.)
Я, конечно же, я не скрою,
Что на поезде немало
Моя пара проскакала.
(Строгий критик возразит:
Так никто не говорит).
По долинам, по горам
Шел, смотря по сторонам,
Пил я, если пить хотелось,
Пел я, если песня пелась,
И идя неутомимо,
Дотащился я до Рима.
Хилэр Беллок
The Garden Party

The Rich arrived in pairs
And also in Rolls Royces;
They talked of their affairs
In loud and strident voices.

(The Husbands and the Wives
Of this select society
Lead independent lives
Of infinite variety.)

The Poor arrived in Fords,
Whose features they resembled;
They laughed to see so many Lords
And Ladies all assembled.

The People in Between
Looked underdone and harassed
And out of place and mean,
And horribly embarrassed.

For the hoary social curse
Gets hoarier and hoarier,
And it stinks a trifle worse
Than in the days of Queen Victoria,
When they married and gave in marriage,
They danced at the County Ball,
And some of them kept carriage.
And the flood destroyed them all.
Hilaire Belloc

Вечеринка в саду

Богатых попарно катили
Роллс-ройсы сюда ежечасно.
Они о делах говорили
Все время и громко, и властно.

(Кстати заметим тут,
Что супруг и супруга
В высшем свете живут
Отдельно друг от друга).

А бедные были на фордах,
На коих они похожи.
Они шептались о лордах,
И светских дамах тоже.

Меж ними людишки, ни то и не сё,
Казались ужасно смущенными;
На них, вероятно, давило всё,
Всё делало их угнетенными.

Сословия низшего носят клеймо
Они от истоков истории;
А вонь предрассудков, (а это дерьмо),
Сильней, чем в дни славной Виктории.
На сельских балах тогда танцевали,
Женились и брали развод,
И даже карету иные держали.
Унес их поток бурных вод.

Хилэр Беллок
Habitations

Kings live in palaces, and Pigs in sties,
And youth in expectations. Youth is wise.
Hilaire Belloc

Места проживания

Живут свиньи в свинарниках, в чертогах - глупцы,
Юнцы – в ожиданиях. Они – мудрецы.
Хилэр Беллок
***********************************************

A Modest Politician

Godolphin says he does not wish to swell
The Roll of Fame; and it is as just well.
Hilaire Belloc

Скромный политик

Как-то Годолфин нам сказал,
Что он совсем не ищет славы.
Я думаю, хоть на сей раз
Он проявил рассудок здравый.
Хилэр Беллок

On a Sundial

In soft deluding lies let fools delight.
A Shadow marks our days; which end in night.
Hilaire Belloc

Надпись на солнечных часах

Искать забвение
В безобидных заблуждениях
Глупцы не прочь.
Тень
Измеряет
День,
Но вскоре наступает
Ночь.
Хилэр Беллок
On Another

How slow the Shadow creeps; but when ‘tis past
How fast the Shadow fall. How fast! How fast!
Hilaire Belloc

Еще о солнечных часах

С какой медлительностью
Тень ползет,
Как будто трудно ей!
Зато с какой стремительностью
Затем идет
Падение теней!
Хилэр Беллок
On Another

I am a sundial, and I make a botch
Of what is done far better by a watch.
Hilaire Belloc

Еще о солнечных часах
Солнечные часы стоят, когда есть тучи.
Наручные часы идут гораздо лучше.
Хилэр Беллок
********************************************
On a Politician

Here, richly, with ridiculous display,
The Politician’s corpse was laid away.
While all his acquaintances sneered and slanged,
I wept: for I had longed to see him hanged.

Hilaire Belloc

На смерть политика

С великой помпой был исполнен ритуал,
Когда политик, наконец, концы отдал.
Все рады; я лишь неутешен:
Ведь я надеялся, что будет он повешен.
Хилэр Беллок
The Early Morning

The moon on the one hand, the dawn – on the other;
The moon is my sister, the dawn is my brother.
The moon is on my left and the dawn on my right.
My brother, good morning: my sister, good night.
Hilaire Belloc

Раннее утро

Луна – в одной сторонке, рассвет – совсем в другой,
Луна – моя сестренка, а солнце – брат родной.
Луна – это край левый, рассвет – весь правый край.
Братишка, с добрым утром! Сестренка, отдыхай!
Хилэр Беллок
*****************************************************

Cuckoo!

In woods so longtime bare.
Cuckoo!
Up and in the wood, I know not where,
Two notes fall.
Yet I do not envy him at all
His phantasy.
Cuckoo!
I too,
Somewhere,
I have sung as merrily as he
Who can dare,
Small and careless lover, so to laugh at care,
And who
Can call
Cuckoo!
In woods of winter weary,
In scented woods, of winter weary, call
Cuckoo!
In woods so long time bare.
Hilaire Belloc

Куку!

В лесу давно пустом –
Ку-ку!
Там, где-то за кустом
Две ноты кто-то
Берет
И не высок фантазии полет.
Ку-ку!
Я могу,
Вернее, мог
Когда-то
Так беззаботно петь,
Как этот маленький влюбленный,
Не знающий тревог,
Который кличет клик куку!
В лесу, весною напоенном,
В лесу, недавно
От зимы освобожденном,
Звучит куку!
В лесу, так долго оголенном.
Хилэр Беллок

The Telephone
To-night in million-voiced London I
Was lonely as the million-pointed sky
Until your single voice. Ah! So the sun
Peoples all heaven, although he but one.
Hilaire Belloc

Телефон

Я был в многомиллионном Лондоне так же одинок,
Как небо с миллионом звезд. Но твой звонок…
Так солнце появляется: хотя оно одно,
Но им всё небо в этот миг заполнено.
Хилэр Беллок
*********************************************
On His Books

When I am dead, I hope it may be said:
“His sins were scarlet, but his books were read”.
Hilaire Belloc

О его книгах

Хочу, чтоб после смерти обо мне сказали:
“Его не чтили, но его читали”.
Вариант:
Пусть после смерти обо мне сложится мнение:
?Он обречен на чтение, а не на почтение?.
Хилэр Беллок
***************************************
On a General Election

The accursed power which stands on Privilege
(And goes with Women, and Champagne and Bridge)
Broke – and Democracy resumed her reign:
(Which goes with Bridge, and Women and Champagne).
Hilaire Belloc

О всеобщих выборах

Конец пришел проклятой власти, что зиждилась давно
На привилегиях (включая женщин, бридж, вино),
И стала править демократия здесь ныне нами
(Она, наоборот - и с бриджем, и с вином и с женщинами).
Хилэр Беллок
********************************************************
Aheu! Fugaces

Two years ago, or it may be three,
Lord! how time passes,
Especially with me!
Aheu fugaces!
May we not play in the woods again,
Lads to the lasses!
Must we be men?
Aheu fugaces!
Still blows the wind and the rain comes down
All the window glasses
Of this dirty town.
Aheu fugaces!
Hilaire Belloc

Aheu! Fugaces

Помню, как два-три года назад…
Я об этом же помню, конечно.
О, как годы мои все летят!
О, как время, увы, быстротечно!
Aheu fugaces!
Впредь с девчонками нам не гулять
По лесам и по рощам беспечно.
Что, пора уже взрослыми стать?
О, как время, увы, быстротечно!
Aheu fugaces!
Дует ветер, как прежде, с дождем,
Он по окнам стучит бессердечно
В этом городе грязном и очень большом.
О, как время, увы, быстротечно!
Aheu fugaces!
Хилэр Беллок
Aheu fugaces! (лат. – как быстро течет время!)
***********************************************
Discovery

Life is a long discovery, isn't it?
You only get your wisdom bit by bit.
If you have luck you find in early youth
How dangerous it is to tell the Truth;
And next you learn how dignity and peace
Are the ripe fruits of patient avarice.
You find that middle life goes racing past.
You find despair: and, at the very last,
You find as you are giving up the ghost
That those who loved you best despised you most.
Hilaire Belloc

Открытие

Полна открытий жизнь, не так ли?
Приходит мудрость к нам по капле.
Коль повезет, то в детстве станет ясно,
Что правду говорить всегда опасно,
Затем – что благородство и покой
Приносят в жертву алчности порой,
Что жизнь летит на всех парах,
Что ждет нас впереди отчаяние и страх.
Прозреешь ты, когда уж недалек финал:
Те, кто любил тебя, тебя и презирал.
Хилэр Беллок
********************************************
On Another

I am sundial. Ordinary words
Cannot express my thoughts on Birds.
Hilaire Belloc

Еще раз о солнечных часах

Показываю время я всем важным лицам.
Но как мне показать презренье к гадким птицам!?
Хилэр Беллок
************************************************
On a Sundial

Creep, shadow, creep: my aging hours tell.
I cannot stop you, so you may as well.
Hilaire Belloc

Надпись на солнечных часах

Ползи, ползи, тень, отмечай мое старение.
Я не могу остановить тебя ни на одно мгновение.
Хилэр Беллок
********************************************
Ephemeral mortal, mark my emblem well:
I tell the Time, and Time in time will tell.
Hilaire Belloc

О смертный, пусть тебе девиз мой скажет:
?Я лишь отмечаю время, Время же покажет?.
Хилэр Беллок
***************************************************

An Example of the Same

Wine exercises a peculiar charm;
But, taken in excess, does grievous harm.
Hilaire Belloc

Пример одного и того же
Приносит радость нам вино,
Но если много пить, оно вредно.
Хилэр Беллок
***********************************************
Epitaph on a Politician

Here William lies, in truth; before he died
For forty mortal years in truth he lied!
Hilaire Belloc

Эпитафия политику

Лгал Вильям сорок лет. Лежит он здесь теперь.
Ты, путник, все же этот факт проверь.

Хилэр Беллок
****************************************************
On a Huge Drinking Vessel

King Alfred was in Wanting born;
He drank out a ram's horn.
Here is a better man than he,
Who drinks deeper, as you see.
Hilaire Belloc

О большом бокале
Король Альфред когда-то мог
Выпить с трудом бараний рог.
Теперь у нас прогресс настал –
Мне нипочем большой бокал.
Хилэр Беллок
**************************************
On Eyes

Dark eyes adventure bring; the blue serene
Do promise paradise: and yours are green.
Hilaire Belloc

О глазах

В черных глазах – призыв; глаза, как бирюза,
Сулят нам рай. Но у тебя – зеленые глаза.
Хилэр Беллок.
**************************************************
Obeam Libens

Insult, despise me; what you can’t prevent
Is that my verse shall be your monument.
But, Oh my torment, if you treat me true
I’ll cancel every line, for love of you.
Hilaire Belloc

Obeam Libens
Ругай меня, кляни меня, но помни каждый миг,
Что из стихов своих я памятник тебе воздвиг.
Но если слово ласковое ты скажешь мне,
Тогда я все свои стихи сожгу в огне.

Хилэр Беллок
Obeam Libens (лат.) – с удовольствием совершу.
****************************************************
Kinship

Blood is thicker than water –
And so it oughter.
Hilaire Belloc

Сходство
Кровь человека гуще, чем вода,
Так долженствует быть всегда.

Хилэр Белок
Time Curses All

It was my shame, and now it is my boast,
That I have loved you rather more than most.
Hilaire Belloc

Время лечит все
Что я тебя любил больше всего,
То был мой стыд, а ныне – торжество.
Хилэр Беллок
His prose and his verse, and a touch of curse
Will accompany Hilary up to his Hearse.
Hilaire Belloc

Прозу свою, свои стихи, презрения налет –
Все Хилари с собой в могилу унесет.
Хилэр Беллок
********************************************************
In a Boat

Lady! Lady!
Upon Heaven-height
Above the harsh morning
In the mere light.

Above the spindrift
And above the snow,
Where no seas tumble,
And no winds blow.

The twisting tides
And the perilous sands
Upon all sides
Are in your holy hands.

The wind harries
And the cold kills;
But I see your chapel
Over far hills.

My body is frozen,
My soul is afraid:
Stretch out your hands to me,
Mother and maid.

Mother of Christ,
And Mother of me,
Save me alive
From the haul of the sea.

If you will Mother me
Till I grow old,
I will hang in your chapel
A ship of pure gold.
Hilaire Belloc

В лодке

О матерь Божия,
Зрю в высоту:
Над мрачным утром
Ты вся в свету,

В выси над снегом,
Пеной морской,
Где ветра нет,
Лишь есть покой.

Валы морские,
Зыби в песках
В твоих, Мадонна,
Святых руках.

Здесь ветер воет,
Сея страх,
Но зрю часовню
Там, на холмах.

Тело терзает
Хладом стихия.
Простри десницу,
Дева Мария!

О, мать Иисуса,
Моя мать еси,
От ветра воя
Меня спаси.

Я буду славить
Тебя во век,
Дам в дар часовне
Златой ковчег.
Хилэр Беллок
On the Gift of a Book to a Child

Child! do not throw this book about!
Refrain from the unholy pleasure
Of cutting all the pictures out!
Preserve it as your chiefest treasure.

Child, have you never heard it said
That you are heir to all the ages?
Why, then, your hands were never made
To tear these beautiful thick pages!

Your little hands were made to take
The better things and leave the worse ones:
They also made be used to shake
The Massive Paws of Elder Persons.

And when your prayers complete the day,
Darling, your little tiny hands
Were also made, I think, to pray
For men that lose their fairylands.
Hilaire Belloc

На книге в подарок ребенку

Дитя! Ты эту книгу не терзай
И проявляй степенность,
Картинки из нее не вырезай,
Храни ее как драгоценность.

Прямой наследник ты всего,
Что есть на белом свете.
Ручонки у тебя не для того,
Чтоб разрывать страницы эти.

Лишь лучшее ты должен брать
И отвергать дурное,
Лапищи взрослым пожимать
И делать многое другое.

Бог ручки также тебе дал
Молиться, уходя ко сну,
За всех за тех, кто потерял
Волшебную страну.

Хилэр Беллок
The Microbe

The Microbe is so very small
You cannot make him out at all,
But many sanguine people hope
To see him through a microscope.
His jointed tongue that lies beneath
A hundred curious rows of teeth;
His seven tufted tails with lots
Of lovely pink and purple spots,
On which of each a pattern stands,
Composed of forty separate bands;
His eyebrows of a tender green;
Of these have never yet been seen –
But Scientists, who ought to know,
Assure us that they must be so…
Oh! Let us never, never doubt
What nobody is sure about!
Hilaire Belloc

Микроб
Таит опасную заразу
Зверь, не доступный пока глазу:
Ведь даже в сильный микроскоп
Почти не виден нам микроб.
Во рту его – сотня рядов
Весьма удивительных зубов;
Есть семь хвостов – и каждый хвост
Пятнист и пестр, совсем не прост:
На всех хвостах есть позумент
Из сорока бордовых лент;
Есть брови, словно малахит.
Но… скрыт от всех микроба вид.
Биологи же нас заверяют,
Что все об этом точно знают.
Давайте будем мы стараться
Во всем сомнительном не сомневаться.
Хилэр Беллок
The Polar Bear

The Polar Bear is unaware
Of cold that cuts me through:
For why? He has a coat of hair.
I wish I had one too!
Hilaire Belloc

Белый медведь

Белый медведь любит мороз,
Одет он в шубу меховую.
Чтобы зимой я не замерз,
Мне нужно достать точно такую!
Хилэр Беллок
The Rhinoceros

Rhinoceros, your hide looks all undone,
You do not take my fancy in the least;
You have a horn where other brutes have none;
Rhinoceros, you are an ugly beast.
Hilaire Belloc

Носорог

Ты с неотделанною шкурой, носорог!
Я не любил тебя и не люблю теперь.
Там, где ни у кого нет рога, у тебя есть рог.
О носорог, ты безобразный зверь!

Хилэр Беллок
The Llama

The Llama is a wooly sort of fleecy hairy goat,
With an indolent expression and undulating throat
Like an unsuccessful literary man.
And I know the place he lives in (or at least – I think I do):
It is Ecuador, Brazil or Chile – possibly Peru;
You must find it in the Atlas if you can.
The Llama of the Pampasses you never should confound
(In spite of a deceptive similarity of sound)
With the Lama who is Lord of Turkestan.
For the former is a beautiful and valuable beast,
But the latter is not lovable nor useful in the least;
And the Ruminant is preferable surely to the Priest
Who battens on the woeful superstitions of the East,
The Mongol of the Monastery of Shan.
Hilaire Belloc

Лама

Вы можете найти лам только в Новом Свете.
Их облик вам напомнит о непризнанном поэте -
Они лохматы, как и он, и с меланхолией в глазах.
Мне кажется, я знаю, в каких местах они живут:
То ли в Бразилии, то ли в Чили, а, может быть, в Перу.
(Ищите эти страны в атласе и в справочных томах).
При этом надо избегать недоразумения
Из-за совпадения двух слов произношения.
Есть далай-лама в Лхасе и ламы есть в горах.
Ламы – красивый и полезный скот,
А толпы лам, совсем наоборот.
Конечно, жвачное животное приятнее, чем тот,
Кто отрастил на суевериях живот –
В монастыре Монголии монах.
Хилэр Беллок
The Yak

As a friend to the children commend me the Yak.
You will find it exactly the thing.
It will carry and fetch, you can ride on its back,
Or lead it about with a string.

The Tartar who dwells on the plains of Tibet
(A desolate region of snow)
Has for centuries made it a nursery pet,
And surely the Tartar should know!

Then tell your papa where the Yak can be got,
If he is awfully rich
He will buy you the creature – or else he will not.
(I cannot be positive which.)
Hilaire Belloc

Як
По-моему, детям понравится як.
Не нужно особой сноровки:
Его оседлать – так это пустяк.
Еще проще вести на веревке.

Столетия дети в далеком Тибете,
В бесплодной и снежной пустыне,
На яках все ездят, вы это отметьте,
На этой совсем безобидной скотине.

Скажи-ка ты папе, где можно взять яка,
И если твой папочка очень богат,
Он купит его, но, может, однако,
И не купить, если он скуповат.
Хилэр Беллок
The scorpion

The Scorpion is as black as soot,
He dearly loves to bite.
He is a most unpleasant brute
To find at bed, at night.
Hilaire Belloc

Скорпион

Чернее сажи скорпион
И любит он кусать.
Если в кровать залезет он,
То вам не сдобровать.

*********Хилэр Беллок**************************************************

The Vulture
The Vulture eats between his meals,
And that’s the reason why
He very, very rarely feels
As well as you and I.

His eye is dull, his head is bold,
His neck is growing thinner.
Oh! what a lesson for us all
To only eat at dinner!

Hilaire Belloc

Стервятник
Стервятник ест в день только раз,
Съедая свой обед дневной.
Часто в отличие от нас
Бывает он больной.

Он лысый, хмурый и худой,
Здоровье с каждым днем все хуже.
Поэтому-то нам с тобой
Завтрак, обед и ужин нужен.

**********Хилэр Беллок****************************************************

The Bison

The Bison is vain, and (I write it with pain)
The Door-mat you see on his head
Is not, as some learned professors maintain,
The opulent growth of genius’ brain;
But is sewn with needle and thread.
Hilaire Belloc

Бизон

Тщеславен бизон, привык носить он
Тряпку на морде, на ней – бахрома.
Весь мир убежден,
Что он очень умен,
Но тряпка – не признак ума.

*******Хилэр
The Chamois

The Chamois inhabits
Lucerne, where his habits
(Though why I have not an idea-r)
Give him sudden short spasms
On the brink of deep chasms,
And he lives in perpetual fear.
Hilaire Belloc

Серна

Что, как правило, ест серна?
Кормом служит ей люцерна.
Серна по крутой дороге,
Повинуясь вдруг порыву,
Мчится во весь дух к обрыву,
Потому – всегда в тревоге.

***************Хилэр Беллок***********************************************

The Python

A python I should not advise –
It needs a doctor for its eyes
And has the measles yearly.
However, if you feel inclined
To get one (to improve your mind ,
And not from fashion merely),
Allow no music near its cage;
And when it flies into a rage
Chastise it, most severely.

I had an aunt in Yucatan
Who bought a Python from a man
And kept it for a pet.
She died , because she never knew
Those simple little rules and few –
The Snake is living yet.
Hilaire Belloc

Питон

Совет мой – не держать питона дома.
Его болезни – корь, трахома
Вас будут сильно раздражать.
Но если вы все ж захотели
Иметь питомца в самом деле,
Надо его вдали от музыки держать.
И если гнев его охватит,
Ума, по-моему, вам хватит
Его сурово покарать.

Моя тетушка из Орегона,
Купив где-то большого питона,
Всей душою его полюбила.
Но никто не направил
Ей простых моих правил,
И ее та змея задушила.
*******Хилэр
I had an aunt in Yucatan
Who bought a Python from a man
And kept it for a pat.
She died, because she never knew
Those simple rules and few -
The Snake is living yet.
Hilaire Belloc

Моя тетка жила в Цинциннати,
С удавом спала на кровати.
Этот самый удав
Проявил пылкий нрав,
Задушив ее в крепком объятье.

Вольный перевод стиха Хилэра Беллока.
The Viper

Yet another great truth I record in my verse,
That some Vipers are venomous, some the reverse;
A fact you may prove if you try,
By procuring two Vipers, and letting them bite;
With the first you are only the worse for a fright,
But after the second you die.
Hilaire Belloc

Гадюка

Тебе о гадюках открою секрет:
Одни ядовиты, другие же – нет.
Чтоб различить их, такой сделай трюк:
Поймай в лесу как-нибудь пару гадюк,
От укуса одной будет легкий испуг,
От укуса другой - смерть или недуг.
Хилэр Беллок
INTRODUCTION
Upon Being Asked by a Reader weather the Verses Contained in this Book were True

And is it True? It is not True.
And if it were it wouldn’t do,
For people such as me and you
Who pretty nearly all day long
Are doing something rather wrong.
Because if things were really so,
You would have perished long ago,
I would not have lived to write
The noble lines that meet your sight,
Nor B.T.B. survived to draw
The nicest things you ever saw.
Hilaire Belloc

Вступление
Ответ на вопрос читателя, правда ли то, что содержится в стихах этой книги

?Так это правда?? Нет, друзья,
Так утверждать совсем нельзя.
Такие люди, как вы и я,
Часто поступают неразумно,
Безумно, глупо и неумно.
Если б дела так обстояли,
Вы бы давно уже пропали.
Я был бы мертв, не мог писать
Стихи, которые вам довелось читать.
Художник В.Т.В. картинки не рисовал бы
Читатель их так и не увидал бы.

*********** Хилэр Беллок *************************************************
JIM
Who Ran away from his Nurse, and was Eaten by a Lion

There was a Boy whose name was Jim;
His friends were very good to him.
They gave him Tea, and Cakes, and Jam,
And slices of delicious Ham,
And Chocolate with pink inside,
And little Tricycles to ride,
And read him Stories through and through,
And even took him to the Zoo –
But there it was the dreadful Fate
Befell him, which I now relate.
You know – at least you ought to know,
For I have often told you so –
That Children never are allowed
To leave their Nurses in a Crowd;
Now this was Jim’s especial Foible,
He ran away when he was able,
And on this inauspicious day
He slipped his hand and ran away!
He hadn’t gone a yard when – Bang!
With open Jaws, a Lion sprang,
And hungrily began to eat
The Boy: beginning at his feet.
Now just imagine how it feels
When first your toes and then your heels,
And then by gradual degrees,
Your shins and ankles, calves and knees,
Are slowly eaten, bit by bit.
No wonder Jim detested it!
No wonder that he shouted “Hi!”
The Honest Keeper heard his cry,
Though vey fat he almost ran
To help the little gentleman
“Ponto! He ordered as he came
(For Ponto was the Lion’s name),
“Ponto!” he cried, with angry Frown,
“Let go, Sir! Down, Sir! Put it down!”
The Lion made a sudden Stop,
He let the Dainty Morsel drop,
And slunk reluctant to his Cage,
Snarling with disappointed Rage.
But when he bent him over Jim,
The Honest Keeper’s Eyes were dim.
The Lion having reached his Head,
The Miserable Boy was dead!
When Nurse informed his parents, they
Were more concerned than I can say: -
His Mother as she dried her eyes,
Said, “Well – it gives me no surprise,
He would not do as he was told!”
His farther, who was self-controlled,
Bade all the children round attend
To Jim’s miserable end,
And always keep a-hold of Nurse
For fear of finding something worse.
Hilaire Belloc

Джим,
который убежал от своей няни и был съеден львом

Жил-был на свете мальчик Джим,
Родными, близкими любим.
Ему давали чай, печенье,
Бисквиты, кексы и варенье,
С начинкой сладкой шоколад,
Велосипед и самокат,
Читали книжки про зверят
И даже брали в зоосад.
Но вот случилось там как раз
Беда, о ней и будет мой рассказ.
Вы знаете или должны бы знать,
Что нельзя няню покидать
Тогда, когда толпа кругом,
Я вам не раз твердил о том.
Джим-озорник, надо сказать,
Любил от няни убегать.
И вот в один злосчастный день
Он, вырвав руку, шмыгнул в тень.
Вдруг появился страшный лев.
На лапы задние присев,
Cтал зверь тот Джима поедать,
Решив, что лучше с ног начать.
Представьте вы себе, ребятки,
Что вам уже отгрызли пятки,
Затем все пальцы и ступени,
Лодыжки, голени, колени.
Такая боль была для Джима
Совсем, совсем невыносима.
Он во весь голос закричал,
Смотритель на тот крик бежал,
Почти бежал, вернее так,
Поскольку дядя был толстяк.
Он поспешил льву приказать:
?Понто, лежать, не смей кусать!?
(Мы до сих пор вам не сказали,
Что того зверя Понто звали).
Не кончив лакомый кусок,
Оставшийся от Джима ног,
Лев, оглушенный этим криком,
В клетку нырнул с ворчливым рыком.
Джим на земле в крови лежал,
Ему лицо лев разодрал.
Издал служитель громкий всхлип:
Погиб несчастный Джим, погиб!
Когда родители узнали
О смерти Джима, горевали.
Мать, осушив глаза, сказала:
?Я знала с самого начала,
Что ждет его плохой конец!?
Себя сдержав, сказал отец,
Что детям надо помнить впрок
Преподнесенный им урок:
От няней впредь не убегать,
Чтобы беду не накликать.
Хилэр Беллок
The Hippopotamus

I shoot the Hippopotamus
with bullets made of platinum,
Because if I use leaden ones
his hide is sure to flatten ‘em.
Hilaire Belloc

Бегемот

Для бегемота, я уверен,
Смертельна пуля лишь из платины.
Пули свинцовые на звере
Расплющатся и не оставят вмятины.
Хилэр Беллок
********************************************
His Lordship

I have often been credibly told,
That when people are awfully old
Though cigars are a curse
And strong waters are worse
There is nothing so fatal as cold.
Hilaire Belloc

Его светлость

Дряхлым старцем, как мне говорили,
Сигары здоровью вредили,
От спиртного им делалось худо.
Но я все же нашел, что опасней всех зол
Бывает лишь только простуда.
Хилэр Беллок
Вариант
Дряхлым старцам сигары вредят,
Спиртное для них – просто яд.
Но я все же нашел, что опасней всех зол
Простуда для них во сто крат.
Хилэр Беллок
*********************************************
Lord Rumbo and Lord Jumbo

Lord Rumbo was a Democrat
Who wore a vey curious hat
And woolen boots, a didn’t think
It right to smoke or take a drink.

He also thought it rather wrong
To hum the chorus of a song.
But what he simply couldn’t stand
Was Billiard Tables off the Strand.

Yes! Billiard Tables off the Strand!
Lord Jumbo, on the other hand,
Was quite another sort of cove.
What? Yes by God! – and also Jove.

He was a Tory thick and thin.
His hat was made of Beaver skin.
He practiced every kind of sport
And drank a dreadful deal of Port.
Hilaire Belloc

Лорд Румбо и лорд Джумбо

Слыл лорд Румбо демократом,
Ходил в цилиндре странноватом,
Сигары в клубе не курил,
Ни джин, ни виски он не пил,

Не пел под нос мотивы он,
Считал, что это моветон.
Румбо никак не мог понять,
Что надо в бильярд играть.

Лорд Джумбо был, наоборот
Совсем иного сорта лорд.
?Что? Бильярд? Всегда готов!?
Лорд Джумбо, видите, таков.

Он, тори до мозга костей,
Носил наряд из соболей,
Все виды спорта полюбил
И часто крепкий портер пил.

Хилэр Беллок
Henry King Who Chewed Bits of String,
and was Cut Off in Dreadful Agonies

The Chief Defect of Henry King
Was chewing little bits of String.
At last he swallowed some which tied
Itself in ugly Knots inside.
Physicians of the Utmost Fame
Were called at once; but when they came
They answered, as they took their Fees
‘There is no Cure for this Disease.
Henry will very soon he dead”.
His parents stood about his bed
Lamenting his Untimely Death,
When Henry, with his Latest Breath,
Cried – ‘O, my Friends, be warned by me,
That Breakfast, Dinner, Lunch, and Tee
Are all the Human Frame requires…’
With that, the Wretched Child expires.
Hilaire Belloc

Генри Кинг, который жевал куски веревки
и скончался в страшных мучениях

Кинг Генри, этот баловник
Жевать веревочки привык.
Он сгрыз моток и через сутки
Были узлы в его желудке.
Пришли врачи, толпа светил:
?Кто здесь веревку проглотил??
И получив свой гонорар,
Они воскликнули: ?Кошмар!
Считаем мы все до едина,
Что здесь бессильна медицина?.
Его родители рыдали,
Когда об этом им сказали.
А бедный Генри, уж без сил,
Друзьям такое заявил:
?Ребята, знайте, что вам нужен
Лишь завтрак, ленч, обед и ужин?.
Едва сказал он эту фразу,
Как, к сожаленью, умер сразу.
Хилэр Беллок
Lord Canton

The reason that the present Lord Canton
Succeeded lately to his Brother John
Was that his Brother John, the elder son,
Died rather suddenly at forty-one.
The insolence of an Italian guide
Appears to be the reason that he died.
Hilaire Belloc
***************************************************
Лорд Кантон

Все то, что принадлежало Джону,
Досталось младшему Кантону.
В сорок один год старший брат
Был титулован и богат.
Погиб он в Альпах, так как гид
Спесив был и на него сердит.
Хилэр Беллок
*********************************************

Tom and his Pony, Jack

Tom had a little pony, Jack:
He vaulted lightly on his back
And galloped of for miles and miles,
A-leaping hedges, gates and stiles,
And shouting “Yoicks!” and “Tally-Ho!”
And “Heads I win!” and “Tails below!”
And many other sporting phrase.
He rode like this for several days,
Until the pony, feeling tired,
Collapsed, looked heavenward and expired.
His father made a fearful row
He said, “By Gum, you’ve done it now!
Here lies – a carcase on the ground –
No less than five-and-twenty pound!
Indeed the value of the beast
Would probably have much increased.
His teeth were false; and all were told
That he was only four years old.
Oh! Curse it all! I tell you plain
I’ll never let you ride again.”
Moral
His father died when he was twenty
And left three horses, which is plenty.
Hilaire Belloc

Том и его пони Джек

Был пони маленький у Тома,
На нем он ездил вдали от дома
И проскакал немало миль
И в сильный шторм и в полный штиль.
Преодолевая все преграды-
Кусты, ворота и ограды,
Кричал он ?Но-о-о!?, а также ?Тпру!?
И обожал эту игру.
Так лихой Том, Джека имея,
Играл в бывалого жокея.
Несчастный Джек от тяжких дел
Скорбно вздохнул и околел.
Отец же Тома учинил скандал:
?Это животное ты доканал.
А я хотел его продать,
За эдак фунтов двадцать пять.
Я врал, что пони лишь пять лет.
Проклятье! Денег больше нет!
Тебе ни завтра, ни потом
Не разрешу ездить верхом!?
Мораль
Умер отец, каравший строго.
У Тома три коня, а это много.
Хилэр Беллок
*************************************
Jack and his Pony, Tom

Jack had a little pony – Tom;
He frequently would take it from
The stable where he used to stand
And give it sugar at his hand.
He also gave it oats and hay
And carrots twenty times a day
And grass in basketfuls, and greens,
And swedes and mangolds, also beans,
And patent foods from various sources
And bread (which isn’t good for horses)
And chocolate and apple-rings
And lots and lots of other things
The most of which do not agree
With Polo Ponies such as he.
And all in such a quantity
As ruined his digestion wholly
And turned it him from a Ponopoly
- I mean a Polo Pony – into
A case that clearly must be seen to.
Because he swelled and swelled and swelled.
Which, when the kindly boy beheld,
He gave him medicine by pail
And malted milk, and nutmeg ale,
And yet it only swelled the more
Until its stomach touched the floor,
And then it heaved and groaned as well
And staggered, till at last it fell
And found it could not rise again.
Jack wept and prayed - but all in vain.
The pony died, and as it died
Kicked him severely in the side.
Moral
Kindness to animal should be
Attuned to their brutality.
Hilaire Belloc
Джек и его пони Том

Друг был у Джека - пони Том,
И он кормил его овсом.
Давал ему Джек неизменно
Также морковку, брюкву, сено,
Бобы, редиску и салат,
Печенье, торт и шоколад,
Траву зеленую в корзине,
Брал концентраты в магазине,
И хлеб, который для людей
(А вовсе не для лошадей).
Турнепс, конфеты и пирог,
Свеклу, шпинат и артишок -
Он предлагал все то, что мог,
Даже, запретам вопреки,
Кусочки сахара с руки.
Много того, что вредно пони,
Давал Джек часто на ладони,
И всё в количестве таком,
Что заболел несчастный Том.
Испортил он пищеварение –
Такое было у всех мнение.
И вместо пони для игр в поло
Он пони стал с брюхом до пола.
Том опухал и опухал,
А Джим за ним ухаживал,
Лекарства ведрами носил
И элем с солодом поил.
Бедняжка плакал и молился,
Но все напрасно – Том свалился.
Джима за глупость презирая,
Лягнул его он умирая.
Мораль
К животным нужно добрым быть,
Но лишь умеренно любить.

Хилэр Беллок
More Beasts for Worse Children

Introduction
The parents of the learned child
(His father and his mother)
Were utterly aghast to note
The facts he would at random quote
On creatures curious, rare and wild;
And wondering, asked each other:

‘An idle little child like this,
How is it that he knows
What years of close analysis
Are powerless to disclose?

Our brains are trained, our books are big,
And yet we always fail
To answer why the Guinea-pig
Is born without a tail.

Or why the Wanderoo should rant
In wild, unmeaning rhymes,
Whereas the Indian Elephant
Will only read The Times.

Perhaps he found a way to slip
Unnoticed to the Zoo,
And gave the Pachyderm a tip,
Or pumped a Wanderoo.

Or even by an artful plan
Deceived our watchful eyes,
And interviewed the pelican,
Who is extremely wise.

“Oh! no,’ said he, in humble tone,
With shy but conscious look,
‘Such facts I never could have known
But from this little book”.
Hilaire Belloc

Еще больше о диких животных для плохих мальчишек

Вступление
Родители ученой детки –
Его родные отец и мать –
Вдруг с удивленьем замечают,
Что сын их очень много знает
О зверях интересных, редких.
И они стали вопрошать:

?Откуда малое дитя
Имеет знания мудреные,
Над чем трудились не шутя
Столь многие ученые?

Морские свинки – без хвоста,
А почему так – мы не знаем.
Эта задача непроста,
Хотя за томом том читаем.

Возьмем мы, например, Цейлон.
Там бабуин бессмысленно лопочет,
Меж тем умен индийский слон,
Он прочитать ?Таймс? даже хочет.

Откуда сведенья у сына?
Не в зоопарке ли добыл?
Может, спросил у бабуина
И с бегемотом говорил?

Или придерживаясь плана,
Он смог тайком уединиться,
Взять интервью у пеликана –
У этой очень мудрой птицы??

?О, нет, - сын скромно отвечал, -
(Учтите вы ответ, мальчишки!)
Такие факты я узнал
Из этой очень тонкой книжки?.
Хилэр Беллок
The Learned Fish

This learned fish has not sufficient brains
To go into the water when it rains.
Hilaire Belloc

Ученая рыбка

Рыбка - ученая, но ей ума недостает
Уйти под воду, когда дождь идет.
Хилэр Беллок
***************************************************
The Lion

The Lion, the Lion, he dwells in the waste,
He has a big head and a very small waste;
But his shoulders are stark, and his jaws they are grim,
And a good little child will not play with him.
Hilaire Belloc

Лев

Лев – это зверь с огромной гривой
И с пастью, страшной для пугливых.
А какова у зверя голова!
Держись, дитя, подальше ото льва.
Хилэр Белок
The Tiger

The Tiger on the other hand, is kittenish and mild,
He makes a pretty playfellow for any little child;
And mothers of large families (who claim to common sense)
Will find a Tiger well repay the trouble and expense.
Hilaire Belloc

Тигр

С другой стороны, тигр добр, как котенок,
С ним может играть даже малый ребенок,
И многодетная мать знать, конечно, должна:
Окупит на тигра расходы она.
Хилэр Беллок
The Whale

The Whale that wanders round the Pole
Is not a table fish.
You cannot bale or boil him whole,
Nor serve him in a dish.

But you may cut his blubber up
And melt it down for oil,
And so replace the colza bean
(A product of the soil).

These facts should all be noted down
And ruminated on,
By every boy in Oxford town
Who wants to be a Don.
Hilaire Belloc

Кит

Полярный кит – это не вид рыбы.
Нужно сказать, что целиком
Его поджарить вы не смогли бы,
Его нельзя есть за столом.

Но вот из ворвани китовой
Можно отличный жир топить,
Масло сурепное, масло из рапса
Этим продуктом заменить.

Все эти факты должен знать
Из Оксфорда студент,
Чтобы декану доказать,
Что он уже почти доцент.
Хилэр Беллок
The Big Baboon

The Big Baboon is found upon
The plains of Cariboo:
He goes about with nothing on
(A shocking thing to do).

But if he dressed respectably
And let his whiskers grow,
How like this Big Baboon would be
To Mister So-and-So!
Hilaire Belloc

Огромный бабуин

Там, на равнинах Карибу,
Живет огромный бабуин,
Ходит повсюду он без брюк.
(Такой бесстыдный господин!)

Если с одеждой ему помочь,
То я поклясться в том готов,
Что будет он тогда точь-в-точь
Смит, Иванов или Петров.
Хилер Беллок

Вариант
В одежде был бы он хорош,
С усами выглядел бы клёво,
Бесспорно, был бы он похож
На Иванова и Петрова.
The Frog

Be kind and tender to the Frog,
And do not call him names,
As “Slimy skin”, or “Polly-wog’
Or likewise ‘Ugly James’,
Or ‘Gape-a-grin,’ or ‘Toad-gone-wrong,’
Or “Billy Bandy-knees’:
The Frog is justly sensitive
To epithets like these.
No animal will more repay
A treatment kind and fair;
At least so lonely people say
Who keep a frog (and, by the way,
They are extremely rare).
Hilaire Belloc

Лягушка

Ты будь к лягушке понежней
И не имей такой привычки
Давать несправедливо ей
Презрительные клички:
?Кривая жаба?, ?Головастик?,
?Болотный слизистый ужастик?.
И не дразни ее ?ква-ква? -
Обидны ей эти слова.
Так за любовь признателен лягушечий народ!
Нет ничего подобного в животном мире.
Лягушки будут вас хвалить ночь напролет.
Так утверждают те, кто держит их в квартире.
Кстати сказать, такие люди - наперечет.
Хилэр Беллок
********************************************************
The Dodo

The Dodo used to walk around,
And take the sun and air.
The sun yet warms his native ground –
The Dodo is not there.

The voice which used to squawk and squeak
Is now for ever dumb –
Yet may you see his bones and beak
All in the Mu-se-um.
Hilaire Belloc

Дронт

Когда-то дронт ходил вокруг
Под знойным куполом небес.
Как прежде, солнце греет луг,
Но дронт давно исчез.

Не смог дронт выжить, сохраниться,
Поскольку он был всех глупее,
А клюв и кости этой птицы
Можно увидеть лишь в музее.

Хилэр Беллок
The Marmozet

The species Man and Marmozet
Are intimately linked;
The Marmozet survives as yet,
But Men are all extinct.
Hilaire Belloc

Обезьяна

Два вида схожи меж собой –
Разумный человек и обезьяна.
Будет она пощажена судьбой,
А род людской исчезнет рано.

Хилэр Беллок

The Welsh Mutton

The Cambrian Welsh or Mountain Sheep
Is of the Ovine race,
His conversation is not deep,
But then – observe his face!
Hilaire Belloc

Уэльский баран

Баран кембрийский очень горд,
Но не владеет языком он.
Смотрите, он почти как лорд,
Почти, как лорд, умен!
Хилэр Беллок
The Crocodile

Whatever our faults, we can always engage
That no fancy or fable shall sully our page,
So take note of what follows, I beg.
The creature so grand and august in its age,
In its youth is hatched out of an egg.
And oft in some far Coptic town
The Missionary sits him down
To breakfast by the Nile:
The heart beneath his priestly gown
In innocent of guile;
When suddenly the rigid frown
Of Panic is observed to drawn
His customary smile.
Why does he start and leap amain,
And scour the sandy Libyan plain
Like one that wants to catch a train,
Or wrestles with internal pain?
Because he finds his egg contain –
Green, hungry, horrible and plain –
An Infant Crocodile.
Hilaire Belloc

Крокодил

Мы сознаемся в невольных грехах,
Но выдумки, лжи нет в наших стихах.
Прочтите, прошу вас, их до конца.
Тот, кто вселяет ужас и страх,
Вышел на свет из простого яйца.
На Ниле, в коптском городке,
Сидел миссионер, лицом к реке,
И ел спокойно рыбку.
Но так безмятежно сидя на песке,
Он совершал ошибку.
Вдруг что-то приключилось,
Вдруг что-то с ним случилось,
Страх стер с его лица улыбку.
Он завертелся, закружился,
Как будто черт в него вселился
Или как будто он взбесился,
От боли разума лишился.
Возле него младенец очутился,
Он из яйца здесь появился –
Голодный и зеленый, ужасный крокодил.
Хилэр Беллок
The Frozen Mammoth

This Creature, though rare, is still found in the East
Of the Northern Siberian zone.
It is known to the whole of that primitive group
That the carcass will furnish an excellent soup,
Though the cooking it offers one drawback at least
(Of a serious nature I own):
If the skin be but punctured before it is boiled,
Your confection is wholly and utterly spoiled.
And hence (on account of the size of the beast)
The dainty is nearly unknown.
Hilaire Belloc

Замороженный мамонт
Лежат эти звери тысячи лет
В Восточной Сибири в мерзлой земле.
Пригоден для пищи мамонта труп,
Из него можно сделать наваристый суп,
Хотя, правда, есть кулинарный секрет:
Вари целиком и не делай филе!
Шкуру проткнешь, игнорируя варку -
Идет весь твой труд, безусловно, насмарку.
Поэтому мамонтный суп на обед
Так редко бывает на нашем столе.
Хилэр Беллок
Вот почему в ресторанном меню
Подложат клиентам одну лишь свинью.


On a Puritan
He served his God so faithfully and well
That now he sees him face to face, in hell.
Hilaire Belloc

О пуританине
Служил он Богу так преданно и верно,
Что он теперь сидит пред ним – в аду, наверно.
Хилэр Беллок
On yet Another

Fame to her darling Shifter glory gives;
And Shifter is immortal, while he lives.
Hilaire Belloc

Еще об одном политике

Плута богиня славы чтит, нимбом его почтив,
И плут бессмертен, пока он жив.
Хилэр Беллок
On a Great House

These are the lawns where Coelia lived and moved;
Was loved, and lovely was: but never loved.
Hilaire Belloc

Надпись на большом доме

Вот здесь лужайка, где Цилия ходила.
Ее любили, но никого она не полюбила.
Хилэр Беллок

From the Same

Love’s self is sad. Love’s lack is sadder still.
But loved unloved, O, that’s the greatest ill!
Hilaire Belloc

Оттуда же

Любовь печальна, еще печальней, когда ее и вовсе нет.
Неразделенная любовь – беда, тягчайшая из бед.
Хилэр Беллок
On Chelsea

I am assured by Dauber’s wife
That Dauber’s always true to life.
I think his wife would far prefer
That Dauber should be true to her.

Hilaire Belloc

Жена поэта

Как защищает поэта жена!
?Он верен жизни? - твердит мне она.
Но кажется мне, предпочтительней ей,
Чтобы в любви был верен он ей.
Хилэр Беллок
The Pacifist

Pale Ebenezer thought it wrong to fight,
But Roaring Bill (who killed him) thought it right.
Hilaire Belloc

Пацифист

Казалось Эбенезиру, что грешно сражаться.
Но буйный Билл, который его убил,
Считал, что незазорно драться.
Хилэр Беллок
On the Little God

The love of God which leads to realms above
Is contre-carred by the God of Love.
Hilaire Belloc

Об Амуре

К горним высотам Бог зовет идти,
А бог любви сбивает нас с пути.
Хилэр Беллок
*********************************************************
Matilda who Told Lies, and Was Burned to Death

Matilda told such Dreadful Lies,
It made one Gasp and Stretch one's Eyes;
Her Aunt, who, from her Earliest Youth,
Had kept a Strict Regard for Truth,
Attempted to Believe Matilda:
The effort very nearly killed her.
And would have done so, had not She
Discovered this Infirmity.
For once, towards the Close of Day,
Matilda, growing tired of play,
And finding she was left alone,
Went tiptoe to the Telephone
And summoned the Immediate Aid
Of London’s Noble Fire-Brigade.
Within an hour the Gallant Band
Were pouring in on every hand,
From Putney, Hackney Downs, and Bow
With Courage high and Hearts a-glow
They galloped, roaring through the Town,
‘Matilda’s House is Burning Down!’
Inspired by British Cheers and Loud
Proceeding from the Frenzied Crowd,
They ran their ladders through a score
Of windows on the Ball Room Floor;
And took peculiar Pains to Souse
The Pictures up and down the House,
Until Matilda’s Aunt succeeded
In showing them they were not needed;
And even then she had to pay
To get the Men to go away!
. . . .. ..
It happened that a few Weeks later
Her Aunt was off to the Theatre
To see that Interesting Play
The Second Mrs Tanqueray.
She had refused to take her Niece
To hear this Entertaining Piece:
A Deprivation Just and Wise
To Punish her for Telling Lies.
At Night a Fire did break out –
You should have heard Matilda Shout!
You should have heard her Scream and Bawl,
And throw the window up and call
To people passing in the Street –
(The rapidly increasing Heat
Encouraging her obtain
Their confidence) – but all in vain!
For every time She shouted ‘Fire!’
They only answered “Little Liar!’
And therefore when her Aunt returned,
Matilda, and the House, were Burned.
Hilaire Belloc

Врала Матильда то и дело, а потому дотла сгорела

Матильда лживою была,
Она безбожно всем врала.
Тетя ее, сомнений нет,
Любя лишь правду с юных лет,
Матильде верила сначала,
И потому в беду попала.
Однажды случай ей помог
Узнать племянницы порок.
Одна оставшись как-то дома,
(Тетя ее ушла к знакомым),
Матильда без раздумий, сразу
Решила учинить проказу.
Она пожарным позвонила,
Ложь о пожаре сообщила.
И вот уже сирена воет,
Мчатся пожарники-герои,
Цистерны их полны воды:
?Спасем Матильду от беды!?
Толпа на подвиг вдохновляла
Пожарников. Те для начала,
Нисколько не жалея пены,
Залили потолок и стены,
Не пощадив даже картины,
Книги, обои и гардины.
Они хотели, войдя в раж,
Залить водою весь этаж.
Им втолковали еле-еле,
Что произошло на самом деле.
Но чтобы пыл их погасить,
Тете пришлось им заплатить.
- - - - - - - -
И вот недели через три,
?Вторая миссис Танкери?
Была поставлена на сцене -
Спектакль, который дети ценят.
Тетя в театр одна пошла,
С собой Матильду не взяла.
Что ж, справедливо наказание
За ложь, вранье, непослушание*.
В тот день пожар как раз возник,
Раздался в доме страшный крик.
Это Матильда так кричала,
Вопила в ужасе, рыдала:
Жар припекал ее ужасно.
Она кричала - всё напрасно!
В ответ на крик ее ?Пожар!?
Прохожие, и мал и стар,
Смеялись только: ?Это ложь!
Теперь ты нас не проведешь?.
К приходу тети сгорел дом
Вместе с Матильдой, жившей в нем.

Хилэр Беллок

*?Вторая миссис Танкери? - пьеса Артура Винга Пинеро. Ее сюжет – женитьба мистера Танкери, вдовца, представителя высшего общества, на женщине легкого поведения Пауле Джарман. Юмор, рассчитанный на взрослых читателей, заключается в том, что пьеса носит серьезный характер и в любом случае непригодна для бедной Матильды. Беллок также подсмеивается над лицемерием самой тетки, которая мотивирует отказ взять Матильду в театр ее плохим поведением.

On Food

Alas! What various tastes in food
Divide the human brotherhood!
Birds in their little nests agree
With Chinamen, but not with me.
Colonials like their oysters hot,
Their omelettes heavy – I do not.
The French are fond of slugs and frogs,
The Siamese eat puppy dogs.
The nobles at the brilliant Court
Of Muscovy consumed a sort
Of candles held and eaten thus,
As though they were asparagus.
The Spaniards, I have heard it said,
Eats garlic, by itself, on bread:
Now just suppose a friend or dun
Dropped in to lunch at half-past one
And you were jovially to say,
“Here’s bread and garlic! Peg away!’
I doubt if you would gain your end
Or soothe the dun, or please the friend.
In Italy the traveler notes
With great disgust the flesh of goats
Appearing on the table d’h;tes;
And even this the natives spoil
By frying it in rancid oil.
In Maryland they charge like sin
For nasty stuff called terrapin;
And when they ask you out to dine
At Washington, instead of wine,
They give you water from the spring
With lumps of ice for flavouring,

The high plenipotentiaries.
In Massachusetts all the way
From Boston down to Buzzards Bay
They feed you till you want to die
On rhubarb pie and pumpkin pie
A horrible huckleberry pie,
And when you summon strength to cry,
‘What is there else that I can try?’
They stare at you in mild surprise
And serve you other kinds of pies.
And I with these mine eyes have seen
A dreadful stuff called margarine
Consumed by men in Bethnal Green.
But I myself that here complain
Confess restriction quite in vain.
I feel my native courage fail
To see a Gascon eat a snail;
I dare not ask abroad for tea;
No cannibal can dine with me;
And all the world is torn and rent
At various views at nutrient.
And yet upon the other hand,
De gustibus non disputand –
-Um.
Hilaire Belloc

О пище
Еда и отношенье к ней
Так разделяют всех людей!
Китайцы разных змей едят,
А для меня – так это яд.
Туземцы любят свой омлет,
На углях устрицы, я – нет.
Француз лягушек есть готов,
А таец - маленьких щенков.
В пышных хоромах государя
Ели московские бояре
Свечки, их пальцами держа,
Как будто то была спаржа.
Испанцы, сидя за столом,
Едят лишь гренки с чесноком.
Представьте, что к вам на обед
Приходит мистер Смит, сосед.
Чтоб он насытиться бы смог,
Вы достаете хлеб, чеснок,
Сказав: ?Желаю, мистер Смит,
Чтоб был приятный аппетит?.
В Риме предложат на обед
Противный из козла лангет,
При этом худшее из бед -
Его поджарят на прогорклом масле.
Будь, иностранец, сыт и счастлив!
Я в Мериленде, полон страха,
Слопал морскую черепаху.
А на приемах в Вашингтоне,
Пекутся о сухом законе,
Вместо вина стоит вода,
Причем она - с кусками льда.
Напиток, в сущности, таков,
Что простужает всех послов.
В Массачусетсе я занемог:
Мне дали с ревенем пирог,
Черничный, тыквенный пирог.
Когда совсем я изнемог,
Есть пироги совсем не мог,
Вздохнул я: ?О, мой бог!
А что еще я съесть бы мог??
И вот каков был эпилог:
Мне принесли еще пирог.
Я видел страшный маргарин,
Продукт на вид, как пластилин,
Он популярен в Бентал Грин.
Но как бы ни было ужасно,
Запреты, табу - все напрасно;
Лишь бы не пить чай за границей
И людоеда сторониться.
И для меня нет хуже пытки,
Когда гасконец ест улитки.
Как говорят: ?На вкус и цвет
Товарищей, вестимо, нет?.
Так утверждают и так вторят:
?О вкусах никогда не спорят?.
Хилэр Беллок

Franklin Hyde Who Caroused in the Dirt
and was Corrected by his Uncle

His Uncle came on Franklin Hyde
Carousing in the Dirt,
He Shook him hard from Side to Side
And Hit him till it Hurt,
Exclaiming, with a Final Thud,
‘Take that! Abandoned Boy!
For Playing with Disgusting Mud
As though it were a Toy!’
Moral
From Franklin Hyde's adventure, learn
To pass your Leisure Time
In Cleanly Merriment, and turn
From Mud and Ooze and Slime
And every Form of Nastiness –
But, on the other Hand,
Children in Ordinary Dress
May always play with Sand.
Hilaire Belloc

О Франклине Хайде, который копался в грязи
и был наказан дядей

Дядя, узнав, что Франклин Хайд
Копался днем в грязи,
Ему дал сильный нагоняй
И хорошенько оттузил.
Пинком закончив, он сказал:
?Ступай, грязнуля жалкий,
За то тебя я наказал,
Что ты играл на свалке?.
Мораль
Наш случай с Хайдом говорит,
Что нужно точно знать,
(Чтобы ты дядей не был бит),
Где можно, а где нельзя играть.
Не будь на свалке,не топчись в грязи
В новых штанах и пиджаке.
Можно играть только вблизи
На чистом и сухом песке.

Хилэр Беллок

Dedication
To Master Evelyn Bell of Oxford
Evelyn Bell,
I love you well.

The Bad Child’s Book of Beasts

Introduction
I call you bad, my little child,
Upon the title page,
Because a manner rude and wild
Is common at your age.

The Moral of this priceless work
(If rightly understood)
Will make you – from a little Turk –
Unnaturally good.

Do not as evil children do,
Who on the slightest grounds
Will imitate the Kangaroo,
With wild unmeaning bounds:

Do not as children badly bred,
Who eat like little Hogs,
And when they have to go to bed
Will whine like Puppy Dogs:

Who take their manners from the Ape,
Their habits from the Bear,
Indulge the loud unseemly jape,
And never brush their hair.

But so control your actions that
Your friends may all repeat,
‘This child is Dainty as the Cat,
And as the Owl discrete.”
Hilaire Belloc

Посвящение Ивлину Беллу из Оксфорда

Ивлин Белл,
Тебе я спел
Книгу о животных для плохих мальчишек.

Вступление

Я здесь намеренно назвал
Тебя, прости, плохим мальчишкой,
Так как хочу, чтобы ты стал
Интересоваться этой книжкой.

Плохи мальчишки от природы,
(Надеюсь, правильно поймешь),
Желаю, чтоб ты в эти годы
Был неестественно хорош.

Если затеял ты игру,
То нужно меру соблюдать.
Не прыгай так, как кенгуру,
Чтоб себе шею не сломать.

Прошу, не будь похож на тех,
Кто чавкает, как поросенок,
Кто перед сном изводит всех,
Скулит и ноет, как щененок.

Не подражай ни обезьянам
И ни медведям, их манерам.
Прилежно поласкай свой рот под краном,
Достойным будь для всех примером.

Пусть будут льстить тебе немножко,
Твердя приятные слова:
?Он чистоплотнее, чем кошка,
Умней, чем мудрая сова?.

Хилэр Беллок
*******************************************

Algernon

Who Played with a Loaded Gun,
and, on Missing his Sister, was Reprimanded by his Father

Young Algernon, the Doctor's Son,
Was playing with a Loaded Gun.
He pointed it towards his sister,
Aimed very carefully, but Missed her!
His Father, who was standing near,
The Loud Explosion chanced to hear,
And reprimanded Algernon
For playing with a Loaded Gun.
Hilaire Belloc

Алджернон,

который играл с заряженным ружьем,
и не попав в свою сестру, был выпорот отцом

Сын Алджернон, здесь речь о нем,
Играл с заряженным ружьем.
Он полюбил эту игру
И выстрелил в свою сестру.
Но Алджернон, плохой стрелок,
Попал лишь только в потолок.
Счастлив истории конец:
Его лишь выпорол отец.

Хилэр Беллок
Имев о сыне плохое мнение,
Сделал отец ему внушение.
************************************************

Hildebrand who was Frightened by a Passing Motor
Car and was Brought to Reason

'Oh Murder! What was that, Papa!'
‘My child, it was a Motor-Car,
A Most Ingenious Toy.
Designed to Captivate and Charm
Much rather than to rouse Alarm
In any English Boy!

‘What would your Great Grandfather who
Was Aide-de-Camp to General Brue,
And lost a leg at Waterloo,
And Quatre-Bras and Ligne too!
And died at Trafalgar! –
What would he have remarked to hear
His Young Descendant shirk with fear,
Because he happened to be near
A Harmless Motor-Car!
But do not fret about it! Come!
We'll off to Town and purchase some!”

Hilaire Belloc

О Гильдебранде, который испугался проезжавшей машины
и которого затем успокоили

?Папа, закрой скорее дверь!
На нас несется страшный зверь!?
?Это машина, ты должен знать.
Она не страх, а удивление,
Зависть, восторг и восхищение
Должна у всех нас вызывать.

А что бы прадед твой сказал,
Бесстрашный, бравый генерал,
Кто в трех странах воевал
И трижды ногу там терял?
Это не сказки, это быль.
Да, что б сказал наш славный предок,
Узнав, что правнук-малолеток
Пугливей самых малых деток,
Дрожит, лишь увидав автомобиль?
Но скоро будет у моего сына
Своя небольшая автомашина?.

Хилэр Беллок
*******************************************************
On Jam

I write of Jam, a subject stiff
With interest to the reader if
He is (or she is), as am I,
From youth of Jam is votary.

Jam should be eaten spread
By Nurse – or some one else – on bread.
A decent child would just as soon
Have none as eat it with a spoon.
And if you take it with your fingers,
There's always something stick and lingers,
And visitors go mattering ‘D…(O! look!’)
The little brute's been eating jam!”

Jam is of various sorts and kinds,
As –Apple (made of apple-rinds);
And strawberry – of which the fruit
Recalls the luscious Turnip root;
And Cherry Jam – extremely rich;
And Current and Banana (which
The Germans oddly love to eat
With Boiled and Baked and Roasted Meat);
And Quince (which is of Quince, since
It otherwise could not of Quince);
And Marmalade – but that expression
Compels me to a short digression.

The haughty Nobles of Seville
Could make no use of Orange Peel
Until the Merchants of Dundee
Came sailing thither overseas,
And, steering up the noble river
Called, in their tongue, the Guadalquivir,
Took back the skins with them and made
The mixture known as Marmalade,
As popular as it can be
From Dingwall on the Northern Sea
To Cherrapunji in Assam –
But certainly is never Jam!

What is there more that I can say
Of Jam? Why, nothing more to-day.
The Jam's before me, thick and sweet:
What's writing, when a man can eat?
And as Erigena has said
(An author far too little read),
Jam hora adest ut mangiam.
And that is all I know of Jam.

Hilaire Belloc

О джеме

Писать про джем для тех уместно
И тем то будет интересно,
Кто с детства так же, как и я,
С ним неизменные друзья.

Джем можно брать тогда лишь в рот,
Когда намазан бутерброд.
Тот, кто воспитан хоть немножко,
Его не ест столовой ложкой,
А если пальцами джем брать,
Он будет всюду прилипать.
Гости бормочут: ?О, ч…, святой угодник!*
Опять джем пальцем брал негодник!?

Бывает джем самый различный.
Ну вот, к примеру, джем клубничный
Имеет сильный аромат
И вкус турнепса, на мой взгляд.
Я ем вишневый сладкий джем,
Джем из смородины я ем.
Джем варят даже из бананов,
Для тех в Германии гурманов,
Кто и котлеты и лангет
Готовят с джемом на обед.
А мармелад…. Но я боюсь,
Что я от темы отклонюсь.

Без шкурок, и не без причины,
Испанцы ели апельсины.
Купцы те шкурки собирали
И в свои страны отправляли.
А там готовили, о чудо!
Из них изысканное блюдо.
На белом свете, стар и млад,
Конечно, любит мармелад.
Его ест Осло и Мадрид,
Мулла, раввин, архимандрит,
Потсдам, Версаль, Кремль, Букингем,
Не называя его ?джем?.

Что вам еще про джем сказать?
По-моему, пора кончать.
Когда перед тобой варенье есть,
Зачем писать, ведь надо есть!
И как Эригена нас поучал**,
(Хоть вряд ли кто его читал),
Джем hora adest ut mangiam.
Вот все, что можно сказать вам.

Хилэр Беллок
*В Англии 19-ом веке и в начале 20-го века слово ?черт?, как правило, не использовалось, а если использовалось, то писалась только первая буква.
**Эригена – философ и богослов ирландского происхождения.
George who Played with a Dangerous Toy,
and Suffered a Catastrophe of Considerable Dimensions

When George's Grandmamma was told
That George had been as good as Gold,
She Promised in the Afternoon
To buy him an Immense BALLOON.
And so she did; but when it came,
It got into the candle flame,
And being of dangerous sort
Exploded with a load report!

The Lights went out! The Windows broke!
The Room was filled with reeking smoke.
And in the darkness shrieks and yells
Were mingled with Electric Bells,
And falling masonry and groans,
And crunching, as of broken bones,
And dreadful shrieks, when, worst of all,
The House itself began to fall!
It tottered, shuddering to and fro,
Then crushed into the street below –
Which happened to be Savile Row.
. . . . . .
When Help arrived, among the Dead
Were Cousin Mary, Little Fred,
The Footmen (both of them, The Groom,
The man who cleaned the Billiard-Room,
The Chaplain and the Still-Room Maid.
And I am dreadfully afraid
That Monsieur Champignon, the Chef,
Will now be permanently deaf –
And both his Aids are much the same;
While George, who was in part to blame,
Received you will regret to hear,
A nasty lump behind the ear.
Moral
The Moral is that little Boys
Should not be given dangerous Toys.

Hilaire Belloc

О Джордже, который с опасной игрушкой играл
и очень сильно пострадал

Узнала бабушка, наверно,
Что Джордж ведет себя примерно.
И вот бабуля внуку в дар
Преподнесла огромный шар,
Шар, а не шарик надувной.
Когда летел он над свечой,
Раздался в доме страшный гром.
И вот что произошло потом.

Разбились стекла, свет погас,
Наполнил зал зловонный газ,
И несся там со всех сторон
И дикий крик, и громкий стон.
С треском пошел вбок потолок,
В любой момент он рухнуть мог.
Стены качались и дрожали,
Доски, как кости, там трещали,
Люди кричали: ?Мы пропали!?
И, наконец, весь рухнул дом
На тех, кто был в то время в нем.
. . . . . .
Попали сразу на тот свет
Кузина Мэри, младенец Фред,
Дворецкий, конюх и лакей,
И еще несколько людей.
Толстый шеф-повар Шампиньон
Был взрывом сильным оглушен,
Стал на два уха глуховат,
Оглохли двое поварят.
Хотя частично Джордж виновен,
Но он сочувствия достоин.
На лбу у бедного парнишки
Вскочили две большие шишки.
Мораль
Мораль такая: не должны старушки
Дарить опасные игрушки.

Хилэр Беллок

Godolphin Horn
Who was Cursed with the Sin of Pride, and Became a Boot-Black

Godolphin Horn was Nobly Born:
He held the Human Race in Scorn,
And lived with all his Sisters where
His Father lived, in Berkley Square.
And oh! the Lad was Deathly Proud!
He never shook your Hand or Bowed,
But merely smirked and nodded thus:
How perfectly ridiculous!
Alas! That such Affected Tricks
Should flourish in a Child of Six!
(For such was Young Godolphin’s Age).
Just then, the Court required a Page,
Whereat the Lord High Chamberlain
(The Kindest and the Best of Man),
He wend good-naturedly and took
A Perfectly Enormous Book
Called People Qualified to Be
Attendant on His Majesty,
And murmured, as he scanned the list
(To see that no one should be missed),
‘There’s William Goutts has got the Flu,
And Billy Higgs would never do,
And Guy de Vere is far too young,
And … wasn’t D’Alton’s Father hung?
And as for Alexander Byng! - …
I think I know a kind of thing,
A Churchman, cleanly, nobly born,
Come let us say Godolphin Horn?’
But hardly had he said the word
When Murmurs of Dissent were heard.
The King of Iceland’s Eldest Sun
Said ‘Thank you! I am taking none!’
The Aged Duchess of Athlone
Remarked, in her sub-acid tone,
'I doubt if He is what we need!’
With which the Bishops all agreed;
And even Lady Mary Flood
(So kind, and oh! so really good)
Said, ‘No! He wouldn’t do at all,
He’d make us feel a lot too small.’
The Chamberlain said, '…Well, well, well!
No doubt you’re right… One cannot tell!’
He took his Gold and Diamond Pen
And scratched Godolphin out again.
So now Godolphin is the Boy
Who blacks the Boots at the Savoy.
Hilaire Belloc

Годолфин Хорн,
который был обуян гордыней и стал чистильщиком обуви

Годолфин Хорн, от головы до пят,
Высокомерный аристократ,
Имел существенный изъян –
Он был гордыней обуян.
Ни ?Добрый день?, ни ?Добрый вечер?
Не говорил при всякой встрече,
Не кланялся и не кивал,
А только хмыкал и мычал.
Не соблюдал он этикет,
А ему было лишь шесть лет!
Как раз пришла тогда пора
Назначить пажа для двора.
Гофмейстер, милый и учтивый,
И очень, очень справедливый,
Знаток всех правил и педант,
Из шкафа вынул фолиант.
Это такое руководство
Для определенья благородства.
Когда он фолиант листал,
Под нос тихонько бормотал:
?Вот Уильям Гутс,схватил он грипп;
Вот Билли Хипс – никчемный тип;
Отец Алтона был казнен;
Де Вер – уж слишком молод он.
Ага, нашел я, что ищу упорно.
Не выбрать ли нам пажом Хорна?
Годолфин Хорн, он чистокровный,
С очень хорошей родословной…?
Но после этих слов поднялся шепот,
Переходивший в громкий ропот.
Исландский принц был возмущен:
?О, нет, нет, нет! Только не он!?
А герцогиня из Алтона,
Словно понюхав ацетона,
Сказала так, скривив свой рот:
?Вряд ли этот тип нам подойдет?.
И даже леди Мэри Флад,
Чью доброту боготворят,
Вполне резонно замечает:
?Не надо Хорна,он нас презирает?.
Сказал гофмейстер: ?Мысля здраво,
Вы, как всегда, конечно, правы?.
Из списка ручкой с золотым пером
Он Хорна вырубил, как топором.
Тот, кто погряз совсем в гордыне,
В отеле обувь чистит ныне.
Хилэр Беллок
Partly from the Latin

Suns may set and suns may rise,
Our poor eyes
When their little light is past
Droop and go to sleep at last.

Hilaire Belloc

Частично из латинского

Солнце встает, солнце садится.
А наши верные ресницы,
Когда прочь солнце удалится,
Глаза закроют, и сон нам снится.

Хилэр Беллок
*******************************************************
On Vital Statistics

'Ill fares the land to hast’ning ills a pray*
Where wealth accumulates and men decay.’
But how much more unfortunate are those
Where wealth declines and population grows.

Hilaire Belloc
*This line is execrable; and I note it.
I quote it as faulty poet wrote it.

Важная статистика

Где перечень невзгод и бед растет*,
Там копится богатство и упадок настает.
Но несчастливее гораздо те,
Кто размножаются и прозябают в нищете.

*Строчка ужасна, я это знал,
Но я привел ее, как рифмоплет писал.
Хилэр Беллок
****************************************************
On Another

Loss and Possession, Death and Life are one.
There falls no shadow where there shines no sun.

Hilaire Belloc

О другом

Владеть, терять, жить, умереть – понятия едины эти.
Не падает там больше тень,где солнце нам уже не светит.

Хилэр Беллок
****************************************************
On a Sundial

In soft deluding lies let fools delight.
A Shadow marks our days; which end in night.

Hilaire Belloc

О солнечных часах

В блаженном заблуждении лежмя лежит глупец.
Тень сопровождает день, ночь означает для нее конец.

Хилэр Беллок
***************************************************
The Author

There is a literary man,
Whose name is Herbert Keanes:
His coat is lined with astrakhan.
He lives on private means.

His house is in St James’s Square
(Which I could not afford).
His head is strong but short of hair,
His Uncle is a Lord.

This Uncle loves him like a son
And has been heard to vow
He will be famous later on
And even might be now.

And he has left him in his will
New Boyton, Hatton Strand,
Long Stokely, Pilly-on the Hill,
And Lower Sandiland.

He is not dead, but when he dies
This wealth will all accrue,
Unless the old gafoozler lies,
O Herbert Keanes, to you!

The Son? The Son whom She alone
Could bear such a sire,
The son of Lady Jane O’Hone
And Henry Keanes esquire.

First with a private tutor, then
At Eton Herbert Keanes,
Like other strong successful men,
Was nurtured in his teens.

To curious dons he next would pay
His trifling entrance fee,
And was accepted, strange to say,
By those of Trinity:

Tall Trinity whereby the Cam
Its awful torrents rolls,
But there! – I do not care a damn,
It might have been All Souls.

He sat for Putticombe in Kent
But lost the seat he won
By boldly saying what he meant
Though meaning he had none.

Hs written ‘Problems of the Poor’,
‘The Future of Japan’,
And ‘Musings by Killarney’s Shore’
And ‘What Indeed is Man?’

And “Flowers and Fruit’ (a book of verse)
‘The Ethics of St. Paul,’
‘Was there a Peter?’ (rather worse)
And ‘Nero’ (worse of all).

Clubs: Handy Dandy, Beagle’s, Tree’s
Pitt, Palmerstone, Riviere,
The Walnut Box, Empedocles,
Throgmorton, Pot o’ Beer.

(The last for its bohemian lists
Wherein he often meets
Old Wasters, Poets, Communists,
And Ladies from the Streets.)

A strong Protectionist, believes
In everything but Heaven.
For entertainment, dines, receives,
Unmarried, 57.

Hilaire Belloc

Автор

Он - Герберт Кинз, он будет сэр,
Автор трудов, стихов, романов,
Имеет дом на Сент Джеймс-сквер,
(А мне такой не по карману).

Благами жизни обладает,
Пальто – каракуль, коверкот,
Лоб крепок, лысина сияет,
Дядя его – почтенный лорд.

Ему племянник был как сын.
Как говорит этот старик,
Достигнет Кинз больших вершин,
А, может быть, уже достиг.

Ему достанутся дома:
?Нью-Бойтон?, ?Хаттон Стренд?,
?Лонг Стокли?, ?Пилли-близ-холма?,
А также ?Нижний Сандиленд?.

Он еще не умер. Когда умрет,
Если не врет пройдоха старый,
Твое богатство возрастет,
О, Герберт Кинз, наш славный малый.

Да, сына родила Она, и лишь Она,
И ее сын знати не был чужд.
Леди O’Хоун - знатная жена,
А Генри Кинз, эсквайр - просто муж.

Сначала частные уроки
Кинз по предметам школьным брал,
Затем в положенные сроки,
Студентом Итона он стал.

Платил, конечно, он исправно
Вступительные взносы всем,
И в ?Тринити?, как то ни странно,
Все обходилось без проблем.

?Тринити?, где речка Кем несет
В потоке вод тела утопших.
А, впрочем, может быть, и наоборот,
То был колледж Всех Душ усопших.

Он депутатом Кента стал,
Но забаллотирован потом,
Так как что на ум взбредет болтал,
А думал, в общем, ни о чем.

Он автор книг ?Проблемы бедных?,
?Япония: грядущий век?,
?Думы высокие у вод Киллерных?
И ?Что такое человек?,

?Цветы и фрукты? (том стихов),
?Апостол Павел: чему учил он?,
?А был ли Петр: он кто таков??,
А худшая из них – ?Нерон?.

Клубы: ?Эфенди Денди?, ?Прокл?,
?Питт?, ?Палмерстон?, ?Ривьера?,
?Шкатулка из ореха?, ?Эмпедокл?,
Богемный клуб ?Пивная вера?.

В последнем клубе, не очень чистом,
Проводит время он в беседе
С поэтом, мотом, коммунистом,
А также с уличными леди.

Протекционист он до мозга костей.
Любимые занятия: обед,
Прогулки и прием гостей.
Агностик. Холост. Пятьдесят семь лет.

Хилэр Беллок
*****************************************************
The Three Races

Behold, my child, the Nordic Man
And be as like him as you can.
His legs are long; his mind is slow;
His hair is lank and made of tow.

And here we have the Alpine Race.
Oh! What a broad and foolish face!
His skin is of a dirty yellow,
He is the most unpleasant fellow.

The most degraded of them all
Mediterranean we call;
His hair is crisp, and even curls,
And he is saucy with the girls.

Hilaire Belloc

Три расы

Дитя, нордическая раса всем хороша,
Пусть к ней лежит твоя душа.
Ариец - долговязый, волос прям,
Без спешки действует, упрям.

В альпийской расе нет гармонии.
А как глупы все физиономии!
У кожи – темно-желтый цвет.
Противный тип, сомнений нет!

Верх вырождения и уродец
Так называемый средиземноморец.
Волос курчавый, даже кудрявый -
Признак весьма распутных нравов.
Хилэр Беллок
+++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++
Camelopard

The Camelopard, it is said
By travelers (who never lie)
He cannot stretch out straight in bed
Because he is so high.
The clouds surround his lofty head,
His hornets touch the sky.

How shall I hunt this quadruped?
I cannot tell! Not I!
I'll buy a little parachute
(A common parachute with wings),
I'll fill it full of arrowroot
And other necessary things,

And I will slay this fearful brute
With stones and sticks and guns and slings.

Hilaire Belloc

Жираф

Как говорят (они не врут)
Те, кто повидал много чудес,
Жираф повыше, чем верблюд,
Точнее, ростом до небес.
Но как охотится бывалый люд?
С зениткой, с самолетом или без?

Куплю себе я парашют,
С ним на охоту выйду в лес.
Летать на крыльях будет он.
Удобный транспорт, посудите сами.
Булыжниками он будет нагружен,
Отравленными стрелами, пращами.

Уверен, что жираф будет сражен.
По-моему, вот так охотятся за этими зверями.

Хилэр Беллок
*****************************************************
Charles Augustus Fortesque
Who Always did What was Right, and so Accumulated an Immense Fortune

The nicest child I ever knew
Was Charles Augustus Fortesque.
He never lost his cap, or tore
His stockings or his pinafore:
In eating Bread he made no Crumbs,
He was extremely fond of sums,
To which, however, he preferred
The Parsing of a Latin Word –
He sought, when it was in his power,
For information twice an hour,
And as for finding Mutton-Fat
Unappetising, far from that!
He often, at his Father’s Board,
Would beg them, of his own accord,
To give him, if they did not mind,
The Greasiest Morsels they could find -
His later Years did not belie
The Promise of his Infancy.
In Public Life he always tried
To take a judgment Broad and Wide;
In Private, none was more than he
Renowned for quiet courtesy.
He rose at once in his Career,
And long before his Fortieth Year
He wedded Fifi, only Child
Of Bunyan, First Lord Aberfylde.
He thus became immensely Rich
And built the Splendid Mansion which
Is called ‘The Cedars, Muswell Hill’,
Where he resides in Affluence still
To show what everybody might
Become by SIMPLY DOING RIGHT.

Hilaire Belloc

О Чарльзе Августе Фортескью,
который всегда поступал правильно
и поэтому накопил огромное богатство

Кого любил я и люблю,
Так это Чарльза Фортескью.
Был он ребенок аккуратный,
Чистый всегда, всегда опрятный.
Он за обедом не крошил,
Он арифметику любил,
Предпочитал вместо футбола
Спрягать латинские глаголы.
Он много уделял внимания
На то, чтобы повысить знания.
Бараний жир, плохой на вид,
Не вызывает аппетит.
Но Чарльз, скромнейший из детей,
Просил кусок дать пожирней.
Его такое поведение
Было достойно одобрения.
Чарльз, уже взрослым став,
Усовершенствовал свой нрав.
В публичной жизни так, как надо,
Придерживался широких взглядов.
А в частной жизни вежлив был,
За что признанье заслужил.
Его прекрасные манеры
Были полезны для карьеры.
Чарльз, на Фифи уже женатый,
На дочке лорда весьма богатой,
Сам стал и знатен и богат.
Теперь его повсюду чтят.
Он особняк соорудил,
Назвав его ?Кедры Масуэлл Хилл?.
Если КАК НАДО ПОСТУПАТЬ,
То можно жить да поживать.

Хилэр Беллок
*************************************************
A Reproof of Gluttony

The Elephant will eat of hay
Some four and twenty tons a day,
And in his little eyes express
His unaffected thankfulness
That Providence should deign to find
His food of this delicious kind.
While they that pay for all the hay
Will frequently be heard to say
How highly privileged they feel
To help him make so large a meal.
The Boa Constrictor dotes on goats;
The Horse is quite content with oats,
Or will alternatively pass
A happy morning munching grass.
The great Ant Eater of Taluz
Consumes – or people say that he does –
Not only what his name implies
But even ordinary flies:
And Marmosets and Chimpanzees
Are happy on the nuts of trees.
The Lion from the burning slopes
Of Atlas lives on Antelopes,
And only adds the flash of men
By way of relish now and then;
As Cheetahs – yes, and Tigers, too,
And Jaguars of the Andes – do.
The Lobster, I have heard it said,
Eats nobody till he is dead;
And Cobras, though they have the sense
To poison you in self-defense,
Restrict their food in birds and hares:
Which also may be true of Bears.
Indeed wherever we survey
Our Humble Friends we find that they
Confine their appetites to what
May happen to be on the spot.
Simplicity and moderation
Distinguish all the Brute Creation.
But Man – proud man (as Dryden sings)
Though wolfing quantities of things –
Smoked Salmon in transpired slices
And Turbot a la Reine, and Ices,
And Truffled Pies and Caviar,
And Chinese Ginger from the Jar;
And Oysters; and a kind of stuff
Called Cassouletto (good enough!)
And Mutton duly steeped in claret
(Or jumped with young shallot and carrot),
And Chicken Livers done with rice,
And Quails (which, I am told, are Mice),
And Peaches from a sunny wall,
And – Lord! I don’t know what and all! –
Oh! Yes! And Sausages – is not
Contended with his Prandial lot.
Moral
The moral is (I think, at least)
The Man is an UNGRATEFUL BEAST.

Hilaire Belloc

Порицание обжорства

Съедает слон в день непременно
Двадцать четыре тонны сена,
Благодарит он провидение,
Что получает наслаждение
От столь приятной, сытной пищи –
Вкусней ее нигде не сыщешь.
А те, кто покупает сено,
Всем признаются откровенно:
Приятно знать, что большой слон
Такой едой всегда снабжен.
Боа констриктор есть любит коз,
Охотно конь жует овес,
Трава коню, как нам дюшес,
Как лакомство, как деликатес.
Всем ясно, что ест муравьед,
Что предпочитает на обед,
Но из Талузы идет слух,
Что может есть он даже мух.
А для всех видов обезьян
Большое лакомство – банан.
Лев африканский и доныне
Ест антилоп в большой пустыне,
А человек лишь иногда
Может служить льву как еда.
Таков и тигр, и леопард,
И самый быстрый зверь гепард.
Омары в море, говорят,
Вообще ни крошки не едят.
Для кобры яд – самозащита,
На человека нет аппетита,
Ей кролик больше подойдет.
Медведи очень любят мед.
Итак, кого не назовем,
Мы обязательно найдем
Что у зверей есть аппетит,
Кто рядом или прочь бежит.
Умеренность и простота в еде
В природе нам видна везде.
Но ?этот гордый человек?
(Как поэт Драйден нам изрек)
Придумал много разных блюд.
Я кое-что отмечу тут:
Икра, печеночный паштет,
Омлет, лангет и винегрет,
Сосиски, шницель и котлета,
Еда с названьем Cassouletto,
И куропатки (как я слышал,
Так это просто в масле мыши),
Устрицы, палтус и севрюга,
Груша, айва и персик с юга,
Мороженое, крем-брюле –
Все можно видеть на столе.
И все-таки, о, боже мой!
Он недоволен своей едой.
Мораль
Мораль выводим мы теперь,
Что человек неблагодарный зверь!

Хилэр Беллок
****************************************************
Maria who Made Faces and Deplorable Marriage

Maria loved to pull a face:
And no such commonplace grimace
As you and I or anyone
Might make at grandmamma for fun.
But one where nose and mouth and all
Were screw into a kind of ball,
The which – as you may well expect –
Produced a horrible effect
On those it was directed at.
One morning she was struck like that!-
Her features took their final mould
In shapes that made your blood run cold
And wholly lost their former charm.
Mamma, in agonized alarm,
Consulted a renowned Masseuse
-An old and valued friend of hers –
Who rubbed the wretched child for days
In five and twenty different ways
And after that begun again.
But all in vain! – But all in vain!
The years advance: Maria grows
Into a Blooming English Rose –
With every talent, every grace
(Save in this trifle of the face).
She sang, recited, laughed and played
At all that an accomplished maid
Should play with skill to be of note -
Golf, the Piano, and the Goat;
She talked in French till all was blue
And knew a little German too.
She told the tales that soldiers tell,
And also danced extremely well,
Her wit was pointed, loud and raw,
She shone at laying down the law,
And drank liqueurs instead of tea.
Her verse was admirably free
And quoted in the latest books –
But people couldn’t stand her looks.
Her parents had with thoughtful care
Proclaimed her genius everywhere,
Nor quite concealed a wealth which sounds
Enormous – thirty million pounds –
And further whispered it that she
Could deal with it exclusively.
They did not hide her chief defect,
But what with birth and intellect
And breeding and such ample means,
And still in her delightful ‘teens,
A girl like our Maria (they thought)
Should make the kind of match she ought.
Those who had seen her here at home
Might hesitate: but Paris? Rome? …
- The foreigners should take the bait.
And so they did. At any rate ,
The greatest men of every land
Arrived in shoals to seek her hand,
Great Dukes, Commanders of the Fleece,
Mysterious Millionaires from Greece,
And exiled Kings in large amounts,
Ambassadors and Papal Counts,
And Rastaquoueres from Palamerez
And Famous Foreign Secretaries,
They came along in turns to call
But all – without exception – all –
Though with determination set,
Yet, when they actually met,
Would start convulsively as though
They had received a sudden blow,
And mumbling a discreet good-day
Would shuffle, turn and slink away.

The upshot of it was Maria
Was married to a neighbouring Squire
Who, being blind, could never guess
His wife appalling ugliness.
The man was independent, dull,
Offensive, poor and masterful.
It was a very dreadful thing!...
Now let us turn to Sarah Byng.

Hilaire Belloc

О Марии, которая делала гримасы и неудачно вышла замуж

Мария делала гримасу
Страшней, ужасней час от часу.
Надо сказать, что каждый час
Не обходился без гримас.
Ее рот, щеки, губы, нос
Внезапно шли на перекос.
Отнюдь не милые гримаски,
А что-то вроде страшной маски
Ее лицо преображало,
И это в ужас всех бросало.
Одна гримаса, (о, беда!)
Так и застыла навсегда.
Вот так, быв миленькой девчушкой,
Она вдруг стала страшной чушкой.
У тех, кто к ней питал любовь,
При ее виде стыла кровь.
Мать массажистку призвала,
Она знакомая была,
И та была отнюдь не прочь
Массажи делать день и ночь,
Марию мучить ежечасно.
Но все напрасно! Все напрасно!
Минуло лет с тех пор немало.
Мария взрослой уже стала.
Всё есть – таланты, ум и грация,
(Только одна лишь аберрация).
Она научилась очень рано
Играть в гольф и на фортепьяно,
Она французский одолела,
И по-немецки читать умела,
Рассказывала не без охоты
С морскою солью анекдоты,
Живой и бойкою была,
Весьма начитанной слыла,
Пила ликеры вместо чая,
Легко поэмы сочиняя,
Печаталась, пришла известность.
Но портило все дело внешность.
Родители, о Мэри говоря,
Ее способности хваля,
Кое-кому вскользь замечали,
Что они охотно б дали
Приданное большое ей –
Пять миллионов золотых гиней.
Они уродство не скрывали,
Но обоснованно считали,
Что если взять все во внимание –
Ум, интеллект и воспитание,
И что она в расцвете лет,
То шансы есть, сомнений нет.
Но Лондон был непоколебим.
Ну а Париж, Мадрид, а Рим?
Может быть, клюнут на приманку
И возьмут в жены англичанку,
Хоть на лице с одним дефектом,
Зато с деньгами, интеллектом.
Со всей Европы звали к ней
Мать и отец знатных гостей.
Гости идут, идут, идут.
Охотно побывали тут:
Японский адмирал, герцоги Венеции,
Какие-то миллионеры Греции,
Послы Норвегии и Дании,
И даже короли в изгнании.
Как-то пришел, как говорят,
Римско-католический прелат.
Но все они без исключения,
Забыв про деньги и имения,
Только невесту увидав,
Из дома мчались вон стремглав.

И вот прошло немало лет.
На ней женился сквайр-сосед,
Не видя, будучи слепой,
Кто в церкви стал его женой.
Он был бедным, грубым, властным,
Тупым, противным и ужасным.
Ну, в общем, мерзкий господин.
Теперь рассказ – о Саре Бин.

Хилэр Беллок

Another Peer

Lord Archibald I grieve to say
Was late for breakfast every day,
And as he slunk upon the scene
His kind papa – a Rural Dean –
Would solemnly remark ‘My son
Our morning meal is nearly done
And grace will very soon be said’.
Lord Archibald would hang his head
And drop hot tears upon his plate:
And yet next morning would be late.

Hilaire Belloc

О еще одном пэре

Лорд Арчибальд, надо сказать,
На завтрак стал опаздывать.
Когда однажды он вошел
И сел позавтракать за стол,
То вместо завтрака был дан упрек.
Пусть сыну впредь будет урок!
Попал лорд младший в переделку,
Слезы закапали в тарелку,
И горько-горько он рыдал.
Но утром снова опоздал.

Хилэр Беллок
**********************************************************
Rebecca
who Slammed Doors for Fun and Perished Miserably

The Trick that everyone abhors
In Little Girls is slamming Doors.
A Wealthy Banker’s Little Daughter
Who lived in Palace Green, Bayswater
(By name Rebecca Offendort)
Was given to this Furious Sport.
She would deliberately go
And slam the door like Billy-Ho!
To make her Uncle Jacob start.
She was not really bad at heart.
But only rather rude and wild:
She was an aggravating child …

It happened that a Marble Bust
Of Abraham was standing just
Above the Door that little Lamb
Had carefully prepared to Slam.
And down it came! It knocked her flat!
It laid her out! She looked like that.

Her funeral Sermon (which was long
And followed by a Sacred song)
Mentioned her virtues, it is true,
But dwelt upon her Vices too,
And showed the Dreadful End of One
Who goes and slams the door for Fun.

. . . .

The children who were brought to hear
The awful Tale from far and near
Were much impressed, and inly swore
They never more would slam the door.
- As often they had done before.

Hilaire Belloc

О Ребекке,которая нарочно хлопала дверями и плохо кончила

Кто двери с треском закрывает,
Тот в дрожь и трепет всех бросает.
Была Ребекка среди тех,
За кем водился такой грех.
Ее отец, банкир-делец,
Имел не дом - целый дворец.
Представьте, сколько в нем дверей
И шансов хлопать посильней.
Бывало, она дверью – трах!
У дяди звон стоял в ушах.
Ребекка, девочка незлая,
Была лишь только озорная.

Стоял над дверью бюст Авраама
Весом шестнадцать килограммов.
Ребекка этой дверью хлоп!
И бюст свалился ей на лоб.
Был человек, нет человека,
Погибла бедная Ребекка!

Когда Ребекку отпевали,
О добродетелях сказали,
Но также о ее грехах,
Чтобы внушить ребятам страх.
Напомнили, что есть поверье:
Всегда опасно хлопать дверью.
. . . . .
Кто с Бек навек в слезах прощался,
В душе своей в тот час поклялся,
Что будет закрывать теперь
Бесшумно за собою дверь.
Хоть верь тому или не верь.

Хилэр Беллок
*********************************************************

On Hygiene

Of old when folk lay sick and sorely tried
The doctors gave them physic, and they died.
But here’s a happier age: for now we know
Both how make men sick and keep them so.

Hilaire Belloc

О гигиене

В седую старину, когда больной страдал,
Давал пилюлю врач, страдалец умирал.
Ныне счастливый век –
Век знания:
Мы знаем, отчего болеет человек
И как продлить его страдания.

Хилэр Беллок
*******************************************************

On Noman: a Guest

Dear Mr. Noman, does it ever strike you,
The more we see of you, the less we like you.

Hilaire Belloc

О Мистере Упрямце, госте

Мистер Упрямец, как вы не сговорчивы!
Чем чаще видимся,тем меньше нравитесь нам вы.

Хилэр Беллок
*********************************************
The False Heart

I said to Heart, 'How goes it?' Heart replied:
‘Right as a Ribstone Pippin!’ But it lied.

Hilaire Belloc

Лживое сердце

Спросил я сердце: ?Как живешь??
Оно ответило:?Прекрасно!? Это ложь.

Хилэр Беллок
*************************************************
Epitaph on the Favuorite Dog of a Politician

Here lies a Dog: may every Dog that dies
Lie in security – as this Dog lies.

Hilaire Belloc

Эпитафия любимой собаке политика

Похоронили пса здесь, как хоронят знать.
Дай бог, чтоб так всем мертвым псам лежать!

Хилэр Беллок
************************************************
On the Ladies from Pixton

Three Graces; and the mother were a Grace,
But for profounder meaning on her face.
Hilaire Belloc

О леди из Пикстона

Три грации, и мать была бы грация,
Но ей вредит все ж медитация.
Хилэр Беллок
*********************************************************

On Another

Save on the rare occasions when the Sun
Is shining, I am only here for fun.

Hilaire Belloc

О других солнечных часах

За исключением тех случаев,
Когда на небе солнце светит,
Стою я здесь лишь для того,
Чтоб забавляться могли дети.

Хилэр Беллок
**********************************************
On Another

I that still point to one enduring star
Abandoned am, as all the Constant are.
Hilaire Belloc

О других солнечных часах

Указываю я на звезду,
В одну только точку пространства,
И одинок я, как и все,
Кто любит постоянство.
Хилэр Беллок
On Another

Here is a lonely glade, forgotten I
Mark the tremendous process of the sky.
So does your inmost soul, forgotten, mark
The Dawn, the Noon, the coming of the Dark.
Hilaire Belloc

О другом инструменте – солнечных часах

Я, всеми позабытый на опушке леса,
Веду отсчет огромного небесного процесса.
Так одинокая твоя душа и ты
Ставишь ориентиры утра, полдня, темноты.
Хилэр Беллок

On Another Politician

The Politician, dead and turned to clay,
Will make a clout to keep the wind away.
I am not fond of draughts, and yet I doubt
If I could get myself to touch that clout.
Hilaire Belloc

О другом политике

Этот политик даже с того света
Может развеять ураган.
Я ветры не люблю, но услуга эта
Мне не нужна, если ее оказывает болван.
Хилэр Беллок
Another on the Same

This, the last ornament among the peers,
Bribed, bullied, swindled, and blackmailed for years:
But Death’s what even Politicians fail
To bribe or swindle, bully or blackmail.
Hilaire Belloc

То же о другом

Пускал в ход всё политик наш –
Подкуп, насилие, обман, шантаж.
Но даже он не мог со смертью так поступить –
Ни шантажировать, ни обмануть, ни подкупить.
Хилэр Беллок
On the Little God

Of all gods that gave me all their glories
To-day there deigns to walk with me but one.
I lead him by the hand and tell him stories.
It is the Queen of Cyprus’ little son.
Hilaire Belloc

О маленьком божке

Из всех богов, оказывавших мне ласки,
Со мной сейчас общается лишь тот,
Кого я за руку вожу, кому рассказываю сказки.
Это сын Киприды – маленький Эрот.
Хилэр Беллок

Dedication on a Child’s Book of Imaginary Tales wherein Wrong-doers Suffer

And is it true? It is not true!
And if it was it wouldn’t do
For people such as me and you,
Who every nearly all day long
Are doing something rather wrong.
Hilaire Belloc

Посвящение на детской книге с придуманными историями о тех, кто неправильно поступает и от этого страдает

Так это правда? Конечно, нет!
Определенный дам ответ.
Иначе человек не жил бы столько лет.
Ведь почти каждый день, друзья,
Живем мы так, как жить нельзя.
Хилэр Беллок
Tarantella

Do you remember an Inn,
Miranda?
Do you remember an Inn?
And the tedding and the spreading
Of the straw for a bedding,
And the fleas that tease in the High Pyrenees,
And the wine that tested of the tar?
And the cheers and the jeers of the young muleteers
(Under the vine of the dark verandah)?
Do you remember an Inn, Miranda,
Do you remember an Inn?
And the cheers and the jeers of the young muleteers
Who hadn’t got a penny,
And who weren’t paying any,
And the hammer at the doors and the Din?
And the Hip! Hop! Hap!
Of the clap
Of the hands to the twirl and the swirl
Of the girl gone chancing,
Glancing,
Dancing,
Backing and advancing,
Snapping of a clapper to the spin
Out and in –
And the Ting, Tong, Tang of the Guitar!
Do you remember an Inn,
Miranda?
Do you remember an Inn?

Never more;
Miranda,
Never more.
Only the high peaks hoar:
And Aragon a torrent at the door.
No sound
In the walls of the halls where falls
The tread
Of the feet of the dead to the ground
No sound:
But the boom
Of the waterfall like Doom.
Hilaire Belloc

Тарантелла

Ты помнишь таверну, наверно,
Миранда?
Ты помнишь таверну?
А сено, которое нам неизменно
Служило постелью в ту пору отменно?
Как блохи скакали на одеяле и нещадно кусали?
А вина из бара,
Их вкус скипидара?
А погонщиков мулов,
Их гики, их крики и клики,
Оттуда, где, помнишь, в тени винограда стояла веранда?
Ты помнишь таверну, Миранда?
Ты помнишь, Миранда?
Погонщиков, тех, кто без пенса в кармане
Бесплатно вино попивал в ресторане?
А помнишь ли в дверь молотком громкий стук?
И девушка там танцевала,
Вихрем носясь,
Постоянно кружась,
Все время стремясь
То вперед, то назад резко вдруг
Под кастаньет зажигающий звук.
И не смолкая бренчала гитара!
Ты помнишь таверну,
Миранда?
Ты помнишь таверну!

Never more,
Миранда.
Ничего нет с тех пор.
И только пики дальних гор,
И Арагон минует двор.
Ни звука.
В стенах, где прах и страх,
Шаги усопших душ без стука.
Ни звука.
Лишь водопад,
Как роковой набат.
Хилэр Беллок
On a Prophet

Of old ‘twas Samuel sought the Lord: to-day
The Lord runs after Samuel – so they say.
Hilaire Belloc

О пророке

Когда-то Самуил стремился к Богу с пылом.
Так точно лорд теперь бежит за Самуилом.
Хилэр Беллок

On Mundane Acquaintances

Good morning, Algernon: Good morning, Percy.
Good morning, Mrs Roebeck. Christ have mercy!
Hilaire Belloc

О светских знакомствах

День добрый, Алджернон! Перси, добрый день!
Доброе утро, миссис Рейбек! Как Ваша мигрень?
Хилэр Беллок
On Torture: Public Singer

Torture will give a dozen pence or more
To keep a drab from bawling at the door.
The public taste is quite a different thing –
Torture is positively paid to sing.
Hilaire Belloc

О пытке концертным пением

Чтоб уличный певец вас не пытал,
Вы платите ему, чтоб петь он перестал.
Но о концертном зале у вас другое мнение:
Вы платите там за мучение, то есть за пение.
Хилэр Беллок
On a Dead Hostess

Of this world the loveliest and the best
Has smiled and said ‘Good Night’, and gone to rest.
Hilaire Belloc

Об умершей хозяйке

Из мира бренного хозяйка, воплощенье идеала,
С улыбкою ушла и тенью стала.
Хилэр Беллок
On Two Ministers of State

Lump says that Caliban’s of gutter breed,
And Caliban says that Lump’s a fool indeed,
And Caliban and Lump and I are all agreed.
Hilaire Belloc

О двух министрах

Ламп говорит, что Калибан - неблагородного происхождения,
Не высоко у Калибана об интеллекте Лампа мнение.
У Лампа, Калибана и меня есть точки соприкосновения.

Хилэр Беллок
*******************************************************
His prose and his verse, and a touch of a curse
Will accompany Hilary up to his Hearse.
Hilaire Belloc

Проза, стихотворения и налет презрения
Будут идти за Хилари вослед вплоть до погребения.
Хилэр Беллок
On Another

Stealthy the silent hours advance, and still;
And each may wound you, and the last shall kill.
Hilaire Belloc

О других солнечных часах

Молча и скрытно идут часы, и каждый час
Может либо серьезно ранить, либо уничтожить нас.
Хилэр Беллок

An Unfortunate Landfall

I made my passage through St Alban’s Race
And came to anchor in this bloody place.
Hilaire Belloc

Неудачный причал

Пришел в Сейнт Олбан я во время гонки
И бросил якорь в этой чертовой сторонке.
Хилэр Беллок
On a Mistaken Mariner

He whistle thrice to pass the Morning Star,
Thinking that near which was so very far.
So I, whenas I meet my Dearest Dear,
Still think that far which is so near.
Hilaire Belloc

Об ошибающемся моряке

В честь утренней звезды моряк дал три гудка,
Он думал, что она рядом, она же далека.
Если встречаю милую, то ошибаюсь так пока:
Мне кажется, что далека она, но она близка.
Хилэр Беллок
Dedication on "Verse" 1910
To John Swinner Phillimor

When you and I were little boys
We took a most impertinent delight
In foolish, painted and misshapen toys
Which hidden mothers brought to us at night.

Do you that have the child’s divine part –
The deer content a love familiar brings –
Take these imperfect toys, till in your heart
They too attain the form of perfect things.

Hilaire Belloc

Посвящение Джону Суиннертону Филлимору
на сборнике стихов 1910 года

Когда мы были еще мальчишки,
Какую радость давали нам
Солдатики и плюшевые мишки,
Которых мамы приносили по ночам.

Пускай напомнят эти безделушки
Былую радость, прежнее блаженство,
Пускай мои несовершенные игрушки
В твоей душе достигнут совершенства.

Хилэр Беллок
Elm

This is place where Dorothea smiled.
I did not know the reason, nor did she.
But there she stood, and turned, and smiled at me.
A sudden glory had bewitched the child.
The corn at harvest, and a single tree.
This is place where Dorothea smiled.
Hilaire Belloc

Вяз

Вот здесь, на этом месте Доротея улыбнулась.
А почему, ни я и ни она не знали.
Окрестные места дитя очаровали,
B она ко мне вдруг повернулась.
Здесь одинокий вяз, желтеющие дали.
Вот здесь, на этом месте Доротея улыбнулась.
Хилэр Беллок
On Perkins: an Actor

Perkins’ Duchesses have marked a great
Improvement in the coster scene of late.
He gives the oath, the drunken lurch, the roar,
As even Perkins never did before.
And yet, the model is not far to seek –
Perkins was visiting at home last week.
Hilaire Belloc

О Перкинзе-актере

Довольны герцогини, вот их мнение:
У Перкинза прогресс, большое улучшение.
Клятвы на сцене,пьяная походка
В его игре – просто находка.
Прообразы нетрудно отыскать:
Светские салоны стал он посещать.

Хилэр Беллок
*****************************************
The Mirror

The mirror held your fair, my Fair,
A sickle moment's space.
You looked into mine eyes, and there
For ever fixed your face.

Keep rather to your looking-glass
Than my more constant eyes:
It told the truth – Alas! my lass,
My faithful memory lies.
Hilaire Belloc

Зеркало

Зеркало – малое пространство,
Где, милая, ты блещешь красотой.
В моих глазах лишь постоянство,
В них неизменный образ твой.

Ты зеркалу охотней доверяй,
Скорее правду в нем найдешь.
В моих глазах нет правды, так и знай,
А моя память говорит мне ложь.
Хилэр Беллок
Ha’nacker Mill
Sally is gone that was so kindly,
Sally is gone from Ha’nacker Hill.
And the Briar growth ever since then so blindly
And ever since then the clapper is still,
And the sweeps have fallen from Ha’nacker Mill.

Ha’nacker Hill is in Desolation:
Ruin a-top and a field unploughed.
And Spirits that call on a fallen nation
Spirits that loved her calling aloud:
Spirits abroad in a windy cloud.

Spirits that call and no one answers;
Ha’nacker’s down and England’s done.
Wind and Thistle for pipe and dancers
And never a ploughman under the Sun.
Never a ploughman. Never a one.

Hilaire Belloc

Мельница на холме Халнакер

Нет больше на холме цветущего кипрея,
Который дружески к себе манил,
Вереск с тех пор разросся, зеленея,
Колокол с тех пор ни разу не звонил,
А крылья мельницы вихрь вниз свалил.

Был холм Халнакер обречен на запустение,
В руинах верх, не вспахана земля.
Духи, которые любили население,
Духи, которые народ звали на поля,
Теперь - вверху, на облаке паря.

Духи зовут, но им не отвечают.
Холм захирел, как Англия его.
Чертополох и ветер путника встречают,
Исчезло навсегда из этих мест жнитво.
И пахаря – ни одного.
Хилэр Беллок
The Little Serving Maid

There was a Queen of England,
And a good Queen too.
She had a house in Powis Land
With the Severn running through;
And Men-folk and Women-folk
Apprenticed to a trade;
But the prettiest of all
Was a Little Serving Maid.

‘O, Madam, Queen of England!
Oh will you let me go!
For there’s a Lad in London
And he would have it so.
And I would have it too, Madam,
And with him I would bide;
And he will be the Groom, Madam,
And I shall be the Bride!'

'Oh fie to you and shame to you,
You Little Serving Maid!
And are you not astonied?
And are you not afraid?
For never was it known
Since Yngelonde began
That a Little Serving Maid
Should go a-meeting of a man?'

Then the Little Serving Maid
She went and laid her down,
With her cross and her beads,
In her new courting gown.
And she called in Mother Mary’s name
And she heavily sighed:
‘I think that I have come to shame!’
And after that she died.

The good Queen of England
Her women came and ran:
‘The Little Serving Maid is dead
From loving of a man!’
Said the good Queen of England
‘That is ill news to hear!
Take her out and shroud her,
And lay her on a bier.’

They laid her on a bier,
In the court-yard all;
Some came from Foresting,
And some came from Hall.
And Great Lords carried her,
And proud Priests prayed.
And that was the end
Of the Little Serving Maid.

Hilaire Belloc

Малышка-Камеристка

Жила-была королева Англии,
Она славной и доброй слыла,
Ее замок стоял в Поуиси,
Где речка Северн текла.
Мужчины и женщины там
Жили за счет ремесла,
А самой красивою девой
Одна камеристка была.

?О, мадам королева Англии,
Прошу, отпустите меня.
Живет мой любимый в Лондоне,
Зовет и меня он туда.
И я бы хотела поехать
Туда, где живет он, в то место.
Он станет моим женихом,
Я буду его невеста?.

?Не стыдно ль тебе, камеристка?
Не совестно ль так говорить?
Не боязно ли, камеристка,
Так беззаветно любить?
Это невиданно, это неслыханно
В Англии с древних времен,
Чтобы сама камеристка
К мужчинам пошла на поклон?.

Печально ушла камеристка
И стала себя наряжать.
С крестом, с ожерельем на шее
Она легла на кровать.
Она звала деву Марию,
Тяжко при этом вздыхая:
?О, грешница я?. И она
Из жизни ушла молодая.

Свита пришла к королеве,
Ее все служанки пришли:
?Увы, камеристка-малышка
Сейчас умерла от любви?.
Изрекла королева Англии:
?Это печальная весть.
Заложите малышку в саван,
Окажите последнюю честь?.

Во внутреннем дворике замка
Ее мертвое тело лежало.
Люди пришли из Форестинга,
Люди пришли из Халла.
Знатные лорды несли ее,
Святые отцы отпевали.
Таких похорон англичане
Давно уже не видали.
Хилэр Беллок
The Happy Journalist

I love to walk about at night
By nasty lanes and corners foul,
All shielded from the unfriendly light
And independent as the owl.

By dirty grates I love to lurk;
I often stoop to take a squint
At printers working at their work.
I muse upon the rot they print.

The beggars please me, and the mud:
The editors beneath their lamps
As - Mr Howl demanding blood,
And Lord Retender stealing stamps,

And Mr Bing instructing liars,
His elder son composing trash;
Beaufort (whose real name is Meyers)
Refusing anything but cash.

I like to think of Mr Meyers,
I like to think of Mr Bing.
I like to think about the liars;
It pleases me, that sort of thing.

Policemen speak to me, but I,
Remembering my civic rights,
Neglect them and do not reply.
I like to walk about at nights!

At twenty-five to four I bunch
Across a cab I can't afford.
I ring for breakfast after lunch.
I am as happy as a lord!
Hilaire Bellock

Счастливый журналист

Люблю полночные прогулки,
Чтоб темнота кругом была,
Люблю глухие закоулки,
Где одинок я, как сова.

Люблю увидеть все воочию,
Сквозь грязные решетки заглянуть,
Как типографские рабочие
Готовят всяческую муть.

Мне нравится их вид суровый,
Редактор гневный, весь в запарке,
И Хоул тот, что жаждет крови,
И гордый лорд, крадущий марки,

И Бинг, наставник лживой стаи,
Его сын, кто лишь чушь несет,
Бофорт, (на самом деле Майерс),
Кто лишь наличными берет.

Приятно вспоминать о них,
О тех, кто копошится там,
Отрадно мыслить о вещах таких,
Бродя бесцельно по ночам.

Берут меня под подозрение
Бобби в иных глухих местах.
Но право на ночное бдение
Британцам дал билль о правах.

Я к четырем часам натружен:
Мне кэб, увы! не по средствам.
Мне после ленча завтрак нужен.
Всегда я счастлив по утрам.
Хилэр Беллок
Heretical All

Heretics all, whoever you be,
In Tarbes, or Nimes, or over the sea,
You never shall have goods words from me.
Caritas non conturbat me.

But Catholic men that live upon wine
Are deep in the water, and frank, and fine;
Wherever I travel I find it s,
Benedicamus Domino.

On childing women that are forlorn,
And men that sweat in nothing but scorn:
That is on all that ever were born,
Miserere Domine.

To my poor self on my deathbed,
And all my dear companions dead,
Because of the love that I bore them,
Dona Eis Requiem.
Hilaire Belloc

Всем еретикам

Еретикам всех городов и всех краев -
Из Нима, Торба и с дальних островов,
Нет у меня для вас похвальных слов -
Caritas non conturbat me.

Душа католиков, не чуждая вина,
Чистосердечна и нежна,
Повсюду, где бывал я, такова она -
Benedicamus Domino.

Женам, чья участь - вечный стон,
Тем, кто презреньем окружен,
То есть, всем тем, кто был рожден,
Miserere Domine.

Мне, горемычному, на смертном ложе,
Моим друзьям умершим тоже,
Кого любил я крепко, всем -
Dona Eis Requiem.

Хиллер Беллок

Line to a Don

Remote and indifferent Don
That dared attack my Chesterton,
With that poor weapon, half-impelled,
Unlearnt,unsteady,hardly held,
Unworthy for a tilt with men –
Your quavering and corroded pen;
Don poor at Bed and worse at Table,
Don pinched, Don starved, Don miserable;
Don shattering, Don with roving eyes,
Don nervous, Don of crudities;
Don clerical, Don ordinary,
Don self-absorbed and solitary;
Don here-and there, Don epileptic;
Don puffed and empty, Don dyspeptic;
Don middle-class, Don sycophantic,
Don dull, Don brutish, Don pedantic;
Don hypocritical, Don bad,
Don furtive, Don three-quarters mad;
Don (since man must take an end),
Don that shall never be my friend.
. . . . . .. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Don different from those regal Dons!
With hearts of gold and lungs of bronze,
Who shout and bang and roar and bawl
The Absolute across the hall,
Or sail in amply billowing gown
Enormous through the Sacred Town,
Bearing from college to their homes
Deep cargoes of gigantic tomes;
Dons admirable! Dons of Might!
Uprising on my inward sight
Compact of ancient tales, and port
And sleep – and learning of a sort.
Dons English, worthy of the land;
Dons rooted; Dons that understand.
Good Dons perpetual that remain
A landmark, walling in the plain –
The horizon of my memories –
Like large and comfortable trees.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .. . . . . . . . .
Don very much apart from these,
Thou scapegoat Don, thou Don devoted,
Don to thine own damnation quoted,
Perplexed to find thy trivial name
Reared in my verse to lasting shame.
Don dreadful, rasping Don and wearing,
Repulsive Don – Don past all bearing.
Don of the cold and doubtful breath,
Don despicable, Don of death;
Don nasty, skimpy, silent, level;
Don evil; Don that serves the devil,
Don ugly – that makes fifty lines.
There is a Canon which confines
A Rhymed Octosyllabic Curse
If written in Iambic Verse
To fifty lines. I never cut;
I far prefer to end it- but
Believe me I shall soon return.
My fires are banked, but still they burn
To write some more about the Don
That dared attack my Chesterton.
Hilaire Belloc

Стихи о доне*
*Дон (англ.) – профессор Оксфордского или Кембриджского университета.

Сухой, надутый сноб-профессор,
С жалким оружием агрессор,
Ты, недоучка и нахал,
На Честертона нападал,
Скрипя заржавленным пером,
Несамостоятельным притом.
Твоя душонка так низка,
Ты не достоин и кивка.
Дон за столом плох и в кровати,
Он лизоблюд, пенкосниматель.
Лишился он давно рассудка
От несварения желудка,
Он в корчах бьется, эпилептик,
Пустой, надутый дон-диспептик,
Дон – средний класс, дон - сикофант,
Скучный и мелочный педант.
К тому же лицемер бездумный
И на три четверти безумный,
Ты никогда (пора кончать!)
Не сможешь моим другом стать.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Дон этот вовсе не чета
Профессорам, чья честь чиста,
Кто провозглашает Абсолют,
Кого повсюду люди чтут,
Кто в мантиях и шапочках
Идет куда-то впопыхах
В Священном граде меж домами
С весьма тяжелыми томами.
Профессора! Ученая элита!
В моем сознании они слиты
С потоками древних сказаний,
Со сном, с обрывками познаний.
Они – достойные сыны,
Как камни крепостной стены,
Как на равнине ориентир,
Которым руководствуется мир,
Как горизонт воспоминаний,
Как кладезь обретенных знаний.
. . . . . . . . . . . .. . .. . . . . . . . . . . . .
Профессор ты другого рода,
Ты чучело из огорода.
Чтобы позор твой описать, я
Тебе верну твои проклятья.
Голос противный и скрипучий,
Твой внешний вид отнюдь не лучше.
Профессор зла, профессор смерти,
Кем правят сатана и черти,
Противный, мерзкий, умом скудный,
Банальный, тривиальный, нудный,
Не человек ты, а пустышка
Без головы, лишь есть кубышка.
Стиль диатрибы в ямбах строг –
Всего лишь пять десятков строк.
Сейчас придется замолчать,
Но скоро я вернусь опять,
И снова пламя разгорится,
И вновь и вновь буду яриться,
Буду честить, как прежде дона,
Чтоб защитить честь Честертона.
Хилэр Беллок

The Twelfth Night

As I was lifting over Down
In winter’s night to Petworth Town,
I came upon a company
Of Travellers who would talk with me.

The riding moon was small and bright,
They cast no shadows in her light:
There was no man for miles a-near.
I would not walk with them for fear.

A star in heaven by Gumber glowed,
An ox across the darkness lowed,
Whereat a burning light there stood
Right in the heart of the Gumber Wood.

Across the rime their marching rang,
And in a little while they sang;
They sang a song I used to know,
Gloria
In Excelsis Domino.

The frozen way those people trod
It led towards the Mother of God;
Perhaps if I had travelled with them
I might have come to Bethlehem.

Hilaire Belloc

Двенадцатая ночь

Когда всходил я на холмы
К Петуорту в ночь глухой зимы,
Спускались книзу пилигримы.
Я не вступил в беседу с ними.

Луна, пустынно, нет людей,
Шли лишь фигуры без теней,
И я тогда не мог решиться
К фигурам тем присоединиться.

Звезда сверкала свысока,
Вдали – мычание быка,
Горел костер, а Гамбрский лес
Хранил секрет своих чудес.

В ночной тиши шаги скрипели
И богомольцы тихо пели.
Их песня мне была знакома:
Gloria
In Excelsis Domino.

Путь снежный за моей спиной
Вел к Богородице святой.
Если примкнул бы к людям тем,
То я попал бы в Вифлеем.

Хилэр Беллок

Ballad on Sociological Economics

A while ago it came to pass
(Marry we carol it all the day),
There sat a man on the top of an ass
(Heart be happy and carol be gay
In spite of the price of hay).

And over the dawn they hoofed it so
(Happy go lucky has best of fare),
The man up above and the brute below
(And singing we all forget to care
A man may laugh if he dare).

Over the stubble and round the crop
(Life is short and the world is round),
The donkey beneath and the man on the top
(Oh! let good ale be found, be found,
(Merry good ale and sound).

It happened again as it happened before
(Tobacco’s boon but ale is bliss),
The bloke in ditch and the man on the floor
(And that in the moral to this, to this
Remarkable artifice).
Hilaire Belloc

Баллада о социологической экономике

Когда-то где-то на земле
(Мы пропоем про всё былое),
Наездник ехал на осле
(Хотя и сено дорогое,
Но были счастливы те двое).

Они пересекали холм и дол
(Удачная езда, о чем жалеть?),
Седок – вверху, под ним - осел.
(Не вспомнили, когда мы стали петь,
Что можно посмеяться, стоит захотеть).

Вдоль поля брел, топча жнивьё,
(Жизнь коротка, земля кругла),
Серый осел, седок на нем
(А кружка эля бы могла
Помочь, и помогла!).

Осел в канаве и там седок,
(Табак хорош, а эль – блаженство).
Был дан еще один урок.
(Мораль: опасно верховенство,
Если ты далек от совершенства).
Хилэр Беллок

The Winged Horse

It’s ten years ago today you turned me o’ doors
To cut my feet on flinty lands and stumble down the shores,
And I thought about the all-in-all, oh more than I can tell!
But I caught a horse to ride upon and I rode him very well,
He had flame behind the eyes of him and wings upon his side.
And I ride, and I ride!

I rode him out of Wantage and I rode him up the hill,
And there I saw the Beacon in the morning standing still,
Inkpen and Hackpen and southward and away
High through the middle airs in the strengthening of the day,
And there I swathe channel-glint and England in her pride.
And I ride, and I ride!

And once a-top of Lambourne down toward the hill of Clere
I saw the Host of Heaven in rank and Michael with his spear,
And Turpin out of Gascony and Charlemagne the Lord,
And Rolland of the marches with his hand upon the sword
For the time he should have need of it, and forty more beside.
And I ride, and I ride!

For you that took the all-in-all the things you left were three.
A loud voice for singing and keen eyes to see,
And a spouting well of joy within that never yet was dried!
And I ride!
Hilaire Belloc

Крылатый конь

Сегодня десять лет с тех пор, как я тобой был осужден
Бродить по пустошам и ранить ноги на камнях.
О многом думал я, но, наконец, поймал коня
И прочно оседлал его. И он носил меня.
Имел он крылья на спине, в глазах огонь пылал.
И я на нем скакал, скакал.

Скакал на нем из Вантиджа вверх по холмам,
Там, где маяк, который гаснет по утрам,
В Инкпем и Хекпем, и далее на юг я гнал коня
В небесной дымке наступающего дня.
Край - гордость Англии, где канал сверкал.
И я скакал, и я скакал.

С вершины Ламбурна видна низина за холмом,
Где я узрел святого Михаила со своим копьем,
Турпина из Гаскони, Карла Великого, или Шарлеманя,
Роланда-рыцаря с мечом в руках на поле брани,
Готовым нанести врагам ударов шквал.
И я скакал, и я скакал.

Ты у меня все отняла, оставив мне в тот раз,
Лишь громкий голос, чтобы петь, и зоркий глаз,
И родничок веселья, который никогда не иссякал.
И я скакал.

Хилэр Беллок
* * *
O my companion, O my sister Sleep,
The valley is all before us, bear on,
High through the heaven of evening, hardly gone,
Beyond the harbour lights, beyond the steep,
Beyond the land and its lost benison
To where, majestic on the darkening deep,
The night comes forward from Mount Aurion,
O my companion, O my sister Sleep,

Above the surf-line, into the night-breeze;
Eastward above the ever-whispering seas;
Through the warm airs with no more watch to keep.
My day’ run out and all its dooms are graven.
O dear forerunner of Death and promise of Haven,
O my companion, O my sister Sleep.
Hilaire Belloc
* * *
Мой милый спутник, брат мой сон,
Дол впереди, умчись со мною смело
В вечернем небе без предела
За огни порта, за обрыва склон,
К краю когда-то потерявшей рай земли,
Туда, где ночь, покинув Орион,
Мой милый спутник, брат мой сон,

Неси к востоку, где веет бриз ночной,
Где шепчет море и шумит прибой,
Где бдений нет, в эфир мир погружен.
Прошел мой день и беды этих суток.
Предтеча смерти, обещание приюта,
Мой милый спутник, брат мой сон.
Хилэр Беллок

The Moon’s Funeral

The Moon is dead. I saw her die,
She in a drifting cloud was drest,
She lay along the uncertain west,
A dream to sea.
And very low she spake to me;
“I go where none may understand,
I fade into the nameless land,
And there must lie perpetually.”
And therefore I,
And therefore loudly, loudly I
And high
And very piteously make cry:
“The Moon is dead. I saw her die.”

And will she never rise again?
The Holy Moon? Oh, never more!
Perhaps along the inhuman shore
Where pale hosts are
Beyond the low lethean fen
She and some infernal star…
To us who loved her never more,
The Moon will never rise again.
Oh! Never more in nightly sky
Her eye so high shall peep and pry
To see the great world rolling by.
For why?
The Moon is dead. I saw her die.

Hilaire Belloc

Похороны луны

Луна мертва. Я видел смерть луны.
В гонимые ветрами тучи
Она закуталась получше,
Чтоб видеть сны.
?Я ухожу, куда – никто не будет знать,-
Она едва слышно прошептала мне,
Я скроюсь в безымянной стороне
И буду вечно там лежать?.
Да, правда такова.
Поэтому, придя в себя едва,
Я жалобно кричу слова,
Всего лишь два:
?Луна мертва!?

Как, никогда она на небе не взойдет,
Священная луна? Да, никогда!
Быть может,как инфернальная звезда
Средь теней бледных и болот
Над Леты низкими брегами
Она себе приют найдет.
Для нас, кто обожал Селену, никогда
Она на небе не взойдет.
Мы будем все потрясены,
Что глаз на нас не смотрит с вышины,
Лучи ее нам больше не видны,
Лучи, что слали сны.
Луна мертва. Я видел смерть луны.

Хилэр Беллок

January

The birds go home. The governing dark’s begun:
The steadfast dark that waits not for a sun;
The ultimate dark wherein the race shall die.
Death, with its evil finger to his lip,
Leers in at human windows, turning spy
To elarn the country where his rule shall lie
When he assumes perpetual generalship.

The undefeated enemy, the chill
That shall benumb the forceful earth at last,
Is master of our moment, and has bound
The viewless wind itself. There is no sound.

Hilaire Belloc

Январь

Мороз. В беззвучном небе птиц полет,
Повсюду царство темноты,
Когда о солнце нет и мечты;
Мрак, в котором род людской умрет.
Смерть, палец приложив к своим губам,
В окна глядит со взором злобы
И ищет себе место, чтобы
Господствовать все время там.

Холод, сей враг непобедимый,
Обрек людей на прозябание.
Земля лежит в оцепенении.
Все тихо. Ветви без движения.
Мороз. Смолкло ручьев журчание.
Морозом скован даже ветер невидимый.
Хилэр Беллок

Subtle: a Reviewer

Subtle - your keen analysis and nice,
Like everything about you, has its price.
When you express your owner's private spite
A Pound rewards the virulence you write.
A pound should therefore buy your praise; well, then,
Why should the Author have to pay you ten?

Hilair Belloc

Об изощренности критика

На твой благоприятный отклик установлена цена,
Но я считаю, что весьма несправедливая она.
Если ты ругаешь по заказу босса, то тогда
Один фунт стерлингов, и ни пенса больше, твоя мзда.
Поэтому должна один фунт стоить и твоя хвала.
Так почему хвала в десять раз дороже, чем хула?

Хилер Беллок
On a Sleeping Friend

Lady, when your lovely head
Droops to sink among the Dead,
And the quiet places keep
You that so divinely sleep;
Then the dead shall blessed be
With a new solemnity,
For such Beauty, so descending
Pledges them that the Death is ending.
Sleep your fill - but when you wake
Dawn shall over Lethe break.
Hilaire Belloc

О спящей подруге

Когда во сне ты будешь в царстве мертвых,
Красавица, ты обретешь покой и отдых,
И будет дух твой погружен
В божественный, блаженный сон.
Тогда все мертвые, без сомнения,
Будут в ожиданье воскрешения.
Твоя краса им возвестит: "Поверьте,
Скоро наступит конец смерти."
Проснешься ты, в тот миг в ответ
Над Летой забрезжит рассвет.
Хилер Беллок
Partly from the Greek

She would be as the stars in your sight
That turn in the endless hollow;
That tremble,and always follow
The quiet wheels of the Night.
Hilaire Belloc

Частично из древнегреческого

Она, как звезды на небе ночном,
Которые вращаются там миллионы лет,
Они дрожат, идя покорно вслед
За тихим ночи колесом.
Хилер Беллок
The Loser

He lost his money first of all
- And losing that is half the story -
And later on he tried a fall
With Fate, in things less transitory.

He lost his heart - and found it dead -
(His one and only true discovery),
And after that he lost his head,
And lost his chances of recovery.

He lost his honour bit by bit
Until the thing was out of question,
He worried so at losing it,
He lost his sleep and his digestion.

He lost his temper - and for good -
The remnants of his reputation,
His taste in wine, his choice of food,
And then, in rapid culmination:

His certitudes, his sense of truth,
His memory, his self-control,
The love that graced his early youth,
And lastly his immortal soul.

Hilaire Belloc

О том, кто всё потерял

Прежде всего, он деньги потерял,
Однако это было б полбеды,
Поздней он тщетно рассуждал,
Как перенести удар судьбы.

Он сердце где-то потерял,
(Что было им самим проверено),
Немного позже он узнал,
Что им и голова потеряна.

Он потерял и честь потом,
(Это о многом говорит),
Он сильно горевал о том,
Утратив сон и аппетит.

Он потерял совсем покой,
Жалкий остаток репутации,
Вкус к винам, к пище дорогой,
Потери и далее шли по эскалации:

Уверенность, самообладание,
Любовь, которая была так хороша,
Память, самоконтроль и знания,
В конце концов, и грешная душа.

Хилер Беллок
The Loser
(An easrlier version of the verses)

He had a pair of silver studs
That kept his cuffs from playing tricks;
He lost them… with some other duds…
At Rome, in 1896.

He lost a lot of other things:
His sword, his scabbard, and his spurs,
His medal, and a pair of rings…
(And both of them, by God, were hers!)

He lost his innocence (of course!)
The day before the flight began.
He lost his saddle and his horse,
His bag, his bridle, and his man.

He lost the temper after that,
And then he lost his lighter touch;
He lost his papers and his hat;
He lost (it didn’t hurt him much!)

His way of launching easy jests,
His way of giving graceful praise,
His way of entertaining guests,
His way of … all his little ways.

He lost his head completely, and
He lost promotion for a cert.;
And , what was worse, he lost his hand
By amputation, and it hurt.

He lost his money and his heart,
His life, and did not count the cost;
And even those who took his part
Admitted that he had lost –

His character, his care for truth,
His honour and his self-control,
The love that graced his early youth,
And lastly his immortal soul.
Hilaire Belloc

Тот, кто все потерял

(Поздняя версия)
Имел он пару запонок из серебра,
Которые манжеты закрепляли,
Он их лишился, как и прочего добра.
В Риме они тогда пропали.

Что потерял еще беглец?
Две шпоры, ножны, ряд других вещей,
Медаль и меч, пару колец,
(Но кольца-то принадлежали ей!)

Невинность он потерял потом,
Об этом, правда, не жалея,
Он потерял коня с седлом,
Рюкзак, уздечку и лакея.

Он потерял свой молодой задор
И некоторые другие свойства,
Он потерял паспорт, головной убор,
Он потерял (но то не вызвало беспокойства),

Способность умно и легко острить,
Способность рассуждать про гениальность,
Способность гостеприимным быть,
Способность проявлять свою индивидуальность.

Он потерял голову и молодой запал,
Лишился он природной грации,
Но, что гораздо хуже, руку потерял
Он в результате ампутации.

Деньги и сердце потерял,
Жизнь, (в чем он, впрочем, не уверенный).
Тот, кто его когда-то защищал,
Решил, что он человек потерянный.

Потеряны уверенность, самообладание,
Любовь, которая была так хороша,
Честь, самоконтроль и знания,
Пропала грешная душа.
Хилэр Беллок

About John who Lost a Fortune Throwing Stones

John Vavassour de Quentin Jones
Was very fond of throwing stones
At Horses, People, Passing Trains,
But 'specially at Window-panes.
Like many of the Upper Class
He liked the Sound of Broken Glass (1).
It bucked him up and made him gay:
It was his favourite form of Play.
But the Amusement cost him dear,
My children, as you now shall hear.

John Vavassour de Quentin had
An uncle, who adored the lad:
And often chuckled,'Wait until
You see what's left you in my will!'
Nor were the words without import,
Because his uncle did a sort
Of something in the City, which
Had made him fabulously rich.
(Although his brother, John’s papa,
Was poor, as many fathers are.)

He had a lot of stocks and shares
A half a street in Buenos Aires,
A bank in Rio, and a line
Of Steamers to the Argentine.
And options more than I can tell,
And bits of Canada as well;
He even had a mortgage on
The House inhabited by John.
His will, the cause of all the fuss,
Was carefully indited thus:

'This the last and solemn Will
Of Uncle William – known as Bill.
I do bequeath, devise and give
Bt Executive Mandative
The whole amount of what I’ve got
(It comes to a tremendous lot!)
In seizing to devote upon
My well-beloved nephew John.
(And here the witnesses will sign
Their names upon the dotted line.)'

Such was the Legal Instrument
Expressing Uncle Bill’s intent.
As time went on declining Health
Transfigured this Man of Wealth;
And it was excellently clear
That Uncle Bill's demise was near.
At last his sole idea of fun
Was sitting snoozling in the sun.
So once, when he would take the air,
They wheeled him in his Patent Chair
(By 'They', I mean his Nurse, who came
From Dorchester upon the Thame:
Miss Charming was the Nurse's name),
To where beside a little wood
A long abandoned green-house stood,
And there he sank into a doze
Of senile and inept repose.
But not for long his drowsy ease!
A stone came whizzing through the trees,
And caught him smartly in the eye.
He woke with an appalling cry,
And shrieked in agonizing tones:
'Oh! Lord! Whoever’s throwing stones!'
Miss Charming, who was standing near,
Said, 'That was Master John, I fear!'
'Go, get my Ink-pot and my Quill,
My Blotter and my Famous Will.'
Miss Charming flew as though on wings
To fetch these necessary things,
And Uncle William ran his pen
Through 'well-beloved John', and then
Proceeded, in the place of same,
To substitute Miss Charming’s name:
Who now resides in Portman Square
And is accepted everywhere.
Hilaire Belloc
(1) A line I stole with subtle daring
From Wing-Commander Maurice Baring.

О Джоне, который потерял наследство, бросая камни

Джон Вавассур де Квентин без смущенья
Любил во всё бросать каменья –
В собак, прохожих, поезда,
В окна домов бросал всегда.
Его манила и влекла
Груда разбитого стекла.
Он, как любой аристократ,
Хоть что-нибудь разбить был рад(1).
Как дорога эта игра,
Сейчас узнает детвора.

Надо сказать, что дядя Билл
Джона, племянника, любил
И обещал, что тот узнает,
Что по завещанию получает.
А смысл вот в чем: он в Сити был
Одним из главных воротил.
Повсюду люди говорят,
Что был он сказочно богат.
(А папа Джона, скажем так,
Как большинство пап, был бедняк).

У дяди – акции, миллионов десять,
И ряд домов в Буэнос-Айресе,
Банк в Рио, много пароходов,
Других источников доходов,
И кое-что еще в Канаде
Принадлежало также дяде.
И даже домом, где Джон жил,
Владел, бесспорно, дядя Билл.
Его завещанье, (это не пустяк!),
Было сформулировано вот так:

?Я, дядя Вильям, я же Билл,
В здравом уме так порешил:
Оставить после смерти по закону
Все моему племяннику родному Джону.
Всем капиталом, что приобретен,
Будет владеть любимый Джон?.
(Он, как того требует свод правил,
Места для подписей внизу оставил).
Такой законный инструмент
Существовал на тот момент.

Но время шло: дядя хирел
И отошел от всяких дел.
Осталось ждать уже немного,
Была смерть дяди у порога.
Не интересовался он ничуть
Ничем, лишь только бы вздремнуть.
Как-то, чтоб не тревожить его чресла,
Они катили его кресло.
Я под ?они? подразумеваю
Няню, которую я знаю.
Ее зовут мисс Чаровница,
Весьма смышленая девица.
Она везла его к беседке,
Где солнце закрывали ветки,
И там под тенью рощи он
Впал в безмятежный полусон.
Покой его недолго длился.
Такой тут случай приключился.
Летящий камень в самый раз
Попал ему в закрытый глаз.
Старик проснулся, в глазах пламень.
?Кто в меня бросил этот камень?? -
Вскричал в великом гневе он.
?Боюсь, что это Мастер Джон?, -
В ответ сказала Чаровница,
Весьма смышленая девица.
?Мне принесите-ка из здания
Перо, чернила, завещание?.
Быстро смекнув, в чем было дело,
Няня, как птица, улетела
И в миг всё принести сумела.
Будучи ударом возмущен,
Билл вымарал везде ?любимый Джон?.
В том месте, где необходимо,
Поставил он другое имя.
Теперь мисс Чаровница вся в мехах
И принята уже во всех домах.
Хилэр Беллок
(1) Эта строчка мной украдена была
У Бэринга, командира авиационного крыла.

Peter Goole who Ruined his Father and Mother by Extravagance

Part 1
Young Peter Goole, a child of nine,
Gave little reason to complain.
Though an imaginative youth
He very often told the truth,
And never tried to black the eyes
Of Comrades of superior size.
He did his lessons (more or less)
Without extravagant distress,
And showed sufficient intellect,
But failed in one severe defect;
It seems he wholly lacked a sense
Of limiting the day's expense,
And money ran between his hands
Like water through the Ocean Sands.
Such conduct could not but affect
His parent’s fortune, which was wrecked
Like many and many another one
By folly in a spendthrift son:
By that most tragical mischance,
An Only Child’s Extravagance.

There came a day when Mr Goole
- The Father of this little fool –
With nothing in the bank at all
Was up against it, like a wall.
He wrang his hands, exclaiming, 'If
I only had a bit of Stiff
How different would be my life!'
Whereat his true and noble wife
Replied, to comfort him, 'Alas!
I said that this would come to pass!
Nothing can keep us off the rocks
But Peter’s little Money Box.'
The Father, therefore (and his wife),
They prised it open with a knife –
But nothing could be found therein
Save two bone buttons and a pin.

Part II
They had to sell the house and grounds
For less than twenty thousand pounds,
And so retired, with broken hearts,
To vegetate in foreign parts,
And ended their declining years
At Blidah – which is near Algiers.
There in the course of time they died,
And there lie buried side by side.
While when we turn to Peter, he
The cause of this catastrophe,
There fell upon him such a fate
As makes me shudder to relate.
Just in its fifth and final year,
His University Career
Was blasted by the new and dread
Necessity of earning bread.
He was compelled to join a firm
Of Brokers – in the summer term!
And even now, at twenty five,
He has to WORK to keep alive!
Yes! All the day long from 10 to 4!
For half the year or even more;
With but an hour or two to spend
At luncheon with a city friend.
Hilaire Belloc

О Питере, который разорил своих родителей мотовством

Часть 1
Питер, сын Гула, в девять лет
Всегда опрятно был одет,
На все вопросы всем учтиво
Он часто отвечал правдиво,
Старшим ребятам в ходе драк
Не наносил под глаз синяк,
Делал домашние задания
С большою долею внимания.
Но, несмотря на интеллект,
Был, в общем, он плохой субъект,
Имел существенный порок:
Совсем он денег не берег.
Отцовы фунты то и дело
Швырял направо и налево.
Сынов такое поведение
Несло всем семьям разорение.
Одна из гибельных причин
Та, что в семье один лишь сын,
И потаканье баловству
Ведет к большому мотовству.

Настало время прослезиться.
К чему привел сынок - тупица!
Как ни печально и ни груст –
Но, в банке Гула счет был пуст.
Бедняк не переставал вопить:
?О, как без денег плохо жить!?
Его супруга утешала:
?Я с самого начала знала,
Что так должно было случиться,
Что суждено нам разориться,
Но нас спасет на этот раз
В копилке Питера запас?.
Копилку тотчас они вскрыли
И потрясены безмерно были.
А почему? Открою без утайки:
В копилке были только гайки.

Часть 2
Родители продали дом
И всё, что находилось в нем.
Пришлось им, бедным, поселиться
Там, где дешевле - за границей.
Они приехали в Алжир,
Где стоит дешево инжир,
И там, от родины вдали,
Они от горя умерли,
Пройдя дорогу на Голгофу.
О Питере, кто вверг их в катастрофу,
Сейчас рассказ я доскажу,
Хотя от ужаса дрожу.
После пяти неполных лет
Покинул он университет,
Имея скромное желание –
Средства найти на пропитание.
Был взят он для отчетов сверки,
Корпел в конторе, как все клерки.

Сидел в конторе он с утра до четырех,
Такой труд был ужасно плох.
Ведь нудных длинных шесть часов
Не всякий выдержать готов.
Лишь во время ленча и обеда
Шла с другом краткая беседа.
Хилэр Беллок

On the Fly Leaf of an Edition
of the Works of Rabelais:

Lord, I hear the people say
That on thy awful judgment day
I most certainly shall stand
With the rest on thy left hand.
Lord, observe my little prayer:
When the good men see me there
And the noisy anthem floats
From the Non-conformist throats,
Give me, Lord a place apart.
Laughter kept me clean of heart.
Хилэр Беллок

Надпись на форзаце книги с произведениями Рабле

Бог Всемогущий, принято считать,
Что в Судный День будут стоять
Все души слева от тебя.
Такая же участь ждет меня.
О Боже, внемли моим мольбам,
Когда я буду стоять там,
Раздастся шум толпы сектантов –
Псалмы орущих протестантов,
Позволь тогда стать в стороне:
Очистил от грехов смех душу мне.
Хилэр Беллок

Стой вечно, как твердыня, дом -
Место пиров и возмужания.
Пусть станет этот дом потом
Центром всеобщего признания.

Хилер Беллок
Скорей всего, имеется в виду университетский колледж в Оксфорде, в котором учился Беллок.