Из Редьярда Киплинга. Благодетели

Благодетели

Культура наша – что ж, она
Куда как неплоха!
Но если драка ли, война -
Летит как шелуха!

Искусство возвышает нас,
И всё ж – что пользы в нём,
Когда Природа всякий раз
Поставит на своём?

Не жажда знаний, не любовь,
Не голод и не пот,
Не любопытство – Страх и Боль
Нас двигают вперёд.

Наш предок был и дик, и груб
В далёкие века,
Решали споры острый зуб
И крепкая рука.

Но Страх не дремлет, Боль не спит -
Должны же взять своё!
Пращу придумал, кто был бит,
И длинное копьё.

Кулак утратил статус свой,
И был он посрамлён,
А после - битыми пращёй
Был лук изобретён.

Копьё и камень – не у дел,
На смену им – стрела,
Как защитить себя? - от стрел
Кольчуга подошла.

Богач себя запаковал,
А бедняку – куда?
Несправедливо! - порох стал
Новинкою тогда.

Копьё и лук, и шлем, и щит -
Кому они нужны?
Рванёт – ничто не защитит:
Теперь-то все равны.

Пошёл на миллионы счёт
Убитых на войне,
Но Боль опять своё берёт,
А Страх своё – вдвойне.

Не зря, как видно, - решено:
В оружии всё зло,
И вот отправлено оно
На свалку – что ж, дошло!

Глядишь – заколебалась власть
Тирана-наглеца,
Теперь ему не миновать
Достойного конца.

Но люди, как и прежде, чтут
Тех, в чьих они руках,
Уж слишком долго их ведут
По жизни – Боль и Страх.



The Benefactors

Ah! What avails the classic bent
And what the cultured word,
Against the undoctored incident
That actually occurred?

And what is Art whereto we press
Through paint and prose and rhyme--
When Nature in her nakedness
Defeats us every time?

It is not learning, grace nor gear,
Nor easy meat and drink,
But bitter pinch of pain and fear
That makes creation think.

When in this world's unpleasing youth
Our godlike race began,
The longest arm, the sharpest tooth,
Gave man control of man;

Till, bruised and bitten to the bone
And taught by pain and fear,
He learned to deal the far-off stone,
And poke the long, safe spear.

So tooth and nail were obsolete
As means against a foe,
Till, bored by uniform defeat,
Some genius built the bow.

Then stone and javelin proved as vain
As old-time tooth and nail;
Till, spurred anew by fear and pain,
Man fashioned coats of mail.

Then was there safety for the rich
And danger for the poor,
Till someone mixed a powder which
Redressed the scale once more.


Helmet and armour disappeared
With sword and bow and pike,
And, when the smoke of battle cleared,
All men were armed alike. . . .

And when ten million such were slain
To please one crazy king,
Man, schooled in bulk by fear and pain,
Grew weary of the thing;

And, at the very hour designed,
To enslave him past recall,
His tooth-stone-arrow-gun-shy mind
Turned and abolished all.

All Power, each Tyrant, every Mob
Whose head has grown too large,
Ends by destroying its own job
And works its own discharge;

And Man, whose mere necessities
Move all things from his path,
Trembles meanwhile at their decrees,
And deprecates their wrath!