Р. М. Рильке. Ода к Бельману

Напой меня, о Бельман, напои...
Когда успело лет-то на ладони
нависнуть? Как колонна - взлет дуги,
несёшь ты радость... она тоже
не безосновная, ведь нашей быть должна, а мы -
да не парящие мы! Чем бы мы ни стали
всё весит: час иль недостаток, или сдача -
и тяже-лы.

А-а, Бельман, с жизнью, рви
Сюда!
Вся утварь, что нас окружает -
тыква, фазаны, дикая свинья...
Щедрейший из хозяев,
сделай так, чтоб я
листву и звезды слышать мог, поля,
по мановению руки пускай оно
полнее отдаётся нам, вино.

Ах, Бельман, Бельман, а соседка-то
открыто смотрит так и пахнет до чего же...
Взаимно, кажется, я чувствую уже
что там, она - что здесь -
приходит ночь - я исчезаю в ней:
Бельман, я есмь!

Во кашляет один, смотри ты только,
что делается: он почти прекрасен,
в излёте кашель...
Дались нам лёгкие! Когда
вся жизнь - вопрос упрямства.
Ну и помрёт, а в смерти что-то есть...
Не долго ль вис у жизни он на шее?
Теперь она
берёт его за -- и в постель - и
многие там были -
и правы были все!

Ибо вина за нами, но в вине
нам послано прощенье.
Прощанье празднуем!
Так, Бельман, ставь же ноты,
чтоб звезды как в Большом Ковше.
И, чаша полная, подходим к мёртвым...
Мой друг, чего мы только не!


Mir toene, Bellman, toene. Wann hat so
Schwere des Sommers eine Hand gewogen?
Wie eine Saeule ihren Bogen
traegst du die Freude, die doch irgendwo
auch aufruht, wenn sie unser sein soll; denn,
Bellman, wir sind ja nicht die Schwebenden.
Was wir auch werden, hat Gewicht:
Glueck, Ueberfuelle und Verzicht
sind schwer.

Her mit dem Leben, Bellman, reiss herein,
die uns umhaeufen, unsre Zubehoere:
Kuerbis, Fasanen und das wilde Schwein,
und mach, du koeniglichster der Traktoere,
dass ich das Feld, das Laub, die Sterne hoere
und dann, mit einem Wink, beschwoere,
dass er sich tiefer uns ergiebt, den Wein!

Ach, Bellman, Bellman, und die Nachbarin -
ich glaube, sie auch kennt, was ich empfinde,
sie schaut so laut und duftet so gelinde;
Schon fuehlt sie her, schon fuehl ich hin -,
und kommt die Nacht, in der ich an ihr schwinde:
Bellman, ich bin!

Da schau, dort hustet einer, doch was tuts,
ist nicht der Husten beinah schoen, im Schwunge?
Was kuemmert uns die Lunge!
Das Leben ist ein Ding des Uebermuts.
Und wenn er stuerbe. Sterben ist so echt.
Hat er dem Leben lang am Hals gehangen,
da nimmt ihn erst das Leben ans Geschlecht
und schlaeft mit ihm. So viele sind vergangen
und haben Recht!

Zwar ist uns nur Vergehn,
doch im Vergehn ist Abschied uns geboten.
Abschiede feiern: Bellman, stell die Noten
wie Sterne, die im grossen Baeren stehn.
Wir kommen voller Fuelle zu den Toten:
Was haben wir gesehn!