сумерки из блевотин из шарль бодлер

Казармы,тишина и тот горнист плюгавый.
Фонарь висит во мгле дырявый и дырявый.
И кажется,что миг уже пропал навеки.
Блевотина лежит,с ней пьяные калеки.
Потом какой-то мрак,потом опять устало.
Заря на этот двор,проказная упала.
А тот горнист идет,он хочет крикнуть что-ли.
Всей этой тишине,всей этой пьяной голи.
Мир,как проказа тайнами горя,
Подарит жуткий свет и буду плакать я.
Но строчки эти снова выплывали.
Из смрадной тишины,где женщины гадали.
Они любили похоть и мгновенье.
Глядели на меня,шепча стихотворенье.
Как называть ее,я знал,но забывая,
Глядел в ее глаза,надеясь знать не зная.
Надеясь,что тогда в той тишине забытой,
Она удет в миры не пьяной не убитой.
Какой-то срах,который будет где-то.
Где падают миры и где блюет планета.
А в окнах странный свет,который громко гаснет.
А эта тишина,опять по морде хряснет.
И вот опять,опять на лестнице уныло.
Та женщина горшок с помоями разбила.
И Сена уплывет последним переулком.
И снова ты идешь и встретишься с придурком.
Потом рабочие идут дымящей лавой.
Чтоб только бы пожрать,там где-то за заставой.