вся жизнь - одна большая сцена
Перевод поэмы
William Shakespeare
All the world's stage
Вся жизнь - одна большая сцена,
И женщины, мужчины, все - актёры,
У них есть выходы и входы. И попеременно
Каждый играет разные в ней роли.
Семь актов в пьесе каждого; Дитя,
Что хнычет и рыгает на руках у няньки.
Затем скулящий школьник, что кряхтя
Ползёт улиткой в школу, подтягивая лямки
С румянцем на щеках. А далее -любовник,
Пыхтящий будто печь, с балладою печальной
В честь милой брови. Один лишь миг
И он - солдат со странной клятвою и бородой мочальной.
Ревнивый к чести, с охотой до споров,
И жаждущий страшно раздутой славы
Даже у дула пушки. Потом выносит приговоры
Судья с округлым пузом, где каплунов орава,
Борода по форме, суровый взгляд,
Полный мудрых видений и свежих примеров,
Такую он играет роль. И, говорят,
Ещё одна - тощий тапочник со своей атмосферой,
С очками на носу и сумкой на бедре,
В штанах широких, что он с юности берег;
И голос мужественный его постарел
И снова детским стал, будто он вновь пискливый паренёк,
Пищит, как флейта. Последний акт;
Конец богатой этой долгой пьесы,
Второе детство, лишь забвение без перерыва на антракт.
Без глаз, без чувств, без вкуса, без всего. И занавес.
William Shakespeare
All the world's stage
Вся жизнь - одна большая сцена,
И женщины, мужчины, все - актёры,
У них есть выходы и входы. И попеременно
Каждый играет разные в ней роли.
Семь актов в пьесе каждого; Дитя,
Что хнычет и рыгает на руках у няньки.
Затем скулящий школьник, что кряхтя
Ползёт улиткой в школу, подтягивая лямки
С румянцем на щеках. А далее -любовник,
Пыхтящий будто печь, с балладою печальной
В честь милой брови. Один лишь миг
И он - солдат со странной клятвою и бородой мочальной.
Ревнивый к чести, с охотой до споров,
И жаждущий страшно раздутой славы
Даже у дула пушки. Потом выносит приговоры
Судья с округлым пузом, где каплунов орава,
Борода по форме, суровый взгляд,
Полный мудрых видений и свежих примеров,
Такую он играет роль. И, говорят,
Ещё одна - тощий тапочник со своей атмосферой,
С очками на носу и сумкой на бедре,
В штанах широких, что он с юности берег;
И голос мужественный его постарел
И снова детским стал, будто он вновь пискливый паренёк,
Пищит, как флейта. Последний акт;
Конец богатой этой долгой пьесы,
Второе детство, лишь забвение без перерыва на антракт.
Без глаз, без чувств, без вкуса, без всего. И занавес.
Метки: