Сезарио Верде. Увядшие цветы

Я был вчера в саду, чьё сладко обаянье,
Где нас с тобой луна так целовала нежно,
Улыбчивой любви там тёплое сиянье,
Что ты дарила мне, ясна и безмятежна.

Во всём искрилась там прозрачная поэма,
Из рифм любовных ласк она сплелась несмело,
Узоры бабочек там колыхались немо,
В лаванде сумрачной пчела ещё звенела.

Во всём я видеть мог лишь образ твой высокий,
Тот образ, что рождал звук чистый мадригала,
Он плыл среди светил, мерцал в листах осоки,
Тревожил памятью, что сердце обжигала.

И этой памяти дрожащие фантомы
Твердили: ты была вот здесь со мной когда-то,
И взгляд твой медленный, исполненный истомы,
Мне чудился меж роз и спелого муската.

Кларисса бледная, любовью вдохновенна,
Не омрачавшая ничем свиданья наши,
Я не умел вкусить, легко, самозабвенно,
Нектара женских ласк, блаженства полной чаши.

Всё, всё твердило мне полночными часами
И шёпотом цветов, и горькой ноткой дыма,
И голосом травы, и рощи голосами, -
О нашем чувстве, здесь витающем незримо.

Воспоминания, нежны, неторопливы,
Текли в гнезде любви, когда-то свитом нами,
Сквозь голоса детей и смеха переливы,
Лучась моей мечты небесными тонами.

О, символ святости, я помню много, много:
Тогда у берегов, таинственных и мшистых,
Стихи мои лились, взволнованно и строго,
Мы пили эликсир тех вечеров душистых.

Чудесный наш романс, рождённый в чаще сада,
Прикосновенья губ, бесшумные во мраке,
Напомнили о них печальная цикада,
И розы, и ваниль, и пламенные маки.

Ах! ты теперь вовек не сядешь, как бывало,
На устланную мхом скамью в кустах вербены
Не буду целовать, откинув покрывало,
Я мрамор этих рук, где тонкой вязью вены.

Утратил я строфы порхающее чудо,
Что гармоничней всех других немых созвучий,
Теперь, когда смеюсь, смеюсь я, как Иуда,
Томлюсь унынием, томлюсь тоской тягучей.

И всё прошло, прошло, так накипь слёз и боли -
Штормящий океан утопит в сонной сини,
Ах, не вернётся вновь, нет, не вернётся боле
Та жизнь, та нежная, чей призрак видел ныне.

Чудесная любовь и добрая подруга!
Тоска любовная так душу изломала,
Что слышал, чуть дыша, согбенный от недуга,
Я шелест юбки той, что золота и ала,

Что небом мне была, и тщетны все усилья
Забыться, и опять, печально, одиноко,
И сонмы образов вновь развернули крылья:
Воспоминания, о, сладкая морока!

Ещё невольницы, в блистающей одежде,
Пришли они ко мне, пришли в часы заката,
Глядел я в тёмный пруд, как ты глядела прежде,
А лунный луч в воде светился желтовато.

Я чувствовал твой взгляд, а он смягчает скалы,
Он заточил меня в тюрьму любви старинной,
И ангельские мне почудились хоралы,
Утешные, как ты, поплыли над равниной.

Расширилась душа, виденьям милым рада,
И мнилось: на груди твоей встречаю утро.
Баюкало меня журчанье водопада,
Где дно от раковин в мерцанье перламутра.

О нежные ступни, две маленькие ножки,
В ладонях прятал их, целуя, согревая,
И пели ангелы в кустах, в густом горошке,
А, может, птичья трель звенела заревая?

Вечернею зарёй в душе лучи алели,
Когда летящий бриз на миг волшебно-краткий
Звук голоса принёс, как серебро капели,
И аромат духов, их крепкий запах, сладкий.

Я наблюдал закат, его поддавшись власти,
А колокол вещал печально и невнятно,
Он грустью одевал виденья пылкой страсти,
Болезни, что лишь смерть излечит, вероятно.

Две грусти я принёс, фиалковых печали
Из сада призраков, тоскливой круговерти,
И думал: кто в ночи, в холодной этой зале,
Мне веки вялые закроет после смерти.

Прошу, любимая, не верь, что я глубоко
В существование влюблён, порою странно
Совсем не чувствую по венам кровотока,
И тишь могилы мне в такие дни желанна.

И хоть послушен я влечению к усладам,
Легко покину мир, его печаль и горе,
О, бледный ангел мой с утешным долгим взглядом,
Ты умирающим меня увидишь вскоре.

Но пусть покину жизнь, что так смертельно ранит,
И ото всех людей уйду, чтоб кануть в бездну, -
Лишь накануне дня, когда тебя не станет:
Умрёшь от горя ты, ведь я навек исчезну!

Рыдая, не пройдёшь цветочными коврами,
Слезами не польёшь посадки бальзамина,
И будут ждать тебя на клумбах вечерами
Гвоздики хрупкие в объятиях жасмина!


Газета ?Дa Тарде? (?Вечером?)
Декабрь, 1874.
Порто.

Cesario Verde Flores Velhas

Jornal da Tarde
Dezembro, 1874.
Porto.