Филип Ларкин. Переводы
Пятничная ночь в отеле Royal Station
Свет расползается тьмой сверху вниз,
пучками над пустыми креслами разных цветов,
стоящими напротив друг друга.
Через открытые двери гостиная заявляет
о более глубоком одиночестве ножей и стекла
и молчания, уложенного, как ковер.
Носильщик читает непроданную вечернюю газету.
Часы бегут, и все продавцы уехали обратно в Лидс,
оставив полными пепельницы в конференц-зале.
В безтуфельном коридоре горят огни.
Отель изолирован словно форт - фирменные бланки
здесь предназначены для писем домой (если у тебя есть дом),
писем из ссылки:
Вот-вот наступит ночь. Волны сгибаются за деревнями.
Проволочное заграждение
В самых широких прериях есть электрические заборы,
и хотя старый скот знает - нельзя отбиваться от стада,
молодые волы чувствуют воду почище. Не здесь, а где-то еще,
за проволочным заграждением.
По этой причине они врезаются в проволоку,
чья разрывающая мускулы сила не оставляет им никаких надежд.
И в этот день молодые волы превращаются в старый скот.
Электричество ограничивает их широчайшие чувства.
Возьми один из них домой детишкам
На тонкой соломинке, в прозрачном стакане,
под прессом бокалов пустых они спят внутри -
не мрак, не гать, не земля, не трава,
Мама, один из них нам подари!
Живые игрушки, как строки романа,
но и они снашиваются, пропадая.
Принеси обувную коробку, лопату.
Мама, мы в похороны играем.
В движении
Вот вечер входит,
он пересек поля, которые никто до этого не видел,
он светом освещен, не лампой.
Издалека он шелком кажется,
но, если натянуть его на грудь и на колени,
восторга никакого.
Куда исчезло дерево, что связывало землю с небесами?
Что под руками, которых я не чувствую?
Что тянет руки мои вниз?
Дни
Для чего нам дни?
Дни - мы в них живем.
Они приходят, будят нас.
За разом раз.
В них мы должны быть счастливы,
и где нам жить еще, как не во днях7
Да, чтобы решить этот вопрос,
священник нужен нам и доктор
в своих одеждах длинных
бегущие через поля.
Пожелания
Над всем над этим желание - быть одному,
но небо все темней по приглашениям бумажным,
мы следуем распечатанным инструкциям по сексу,
семья фотографируется под флагштоком.
Над всем над этим желание - быть одному.
Под всем под этим надежда на забвение правит.
Надежда, несмотря на сложности календаря,
на страхование жизни, обряды плодородия,
на отвращенье глаз при виде смерти -
под всем под этим надежда на забвенье правит.
Вода
Если бы вдруг
меня призвали
религию новейшую создать,
то я использовал бы воду.
Поход в церковь
означал бы перейти
речушку вброд
и высушить одежду.
Моя же литургия
должна была включать
картиники единения с водой,
и промокание, неистово-благоговейное.
Потом лицом к востоку стоя, я должен был поднять
стакан воды,
где свет бы под любым углом
мог находиться бесконечно.
Свет расползается тьмой сверху вниз,
пучками над пустыми креслами разных цветов,
стоящими напротив друг друга.
Через открытые двери гостиная заявляет
о более глубоком одиночестве ножей и стекла
и молчания, уложенного, как ковер.
Носильщик читает непроданную вечернюю газету.
Часы бегут, и все продавцы уехали обратно в Лидс,
оставив полными пепельницы в конференц-зале.
В безтуфельном коридоре горят огни.
Отель изолирован словно форт - фирменные бланки
здесь предназначены для писем домой (если у тебя есть дом),
писем из ссылки:
Вот-вот наступит ночь. Волны сгибаются за деревнями.
Проволочное заграждение
В самых широких прериях есть электрические заборы,
и хотя старый скот знает - нельзя отбиваться от стада,
молодые волы чувствуют воду почище. Не здесь, а где-то еще,
за проволочным заграждением.
По этой причине они врезаются в проволоку,
чья разрывающая мускулы сила не оставляет им никаких надежд.
И в этот день молодые волы превращаются в старый скот.
Электричество ограничивает их широчайшие чувства.
Возьми один из них домой детишкам
На тонкой соломинке, в прозрачном стакане,
под прессом бокалов пустых они спят внутри -
не мрак, не гать, не земля, не трава,
Мама, один из них нам подари!
Живые игрушки, как строки романа,
но и они снашиваются, пропадая.
Принеси обувную коробку, лопату.
Мама, мы в похороны играем.
В движении
Вот вечер входит,
он пересек поля, которые никто до этого не видел,
он светом освещен, не лампой.
Издалека он шелком кажется,
но, если натянуть его на грудь и на колени,
восторга никакого.
Куда исчезло дерево, что связывало землю с небесами?
Что под руками, которых я не чувствую?
Что тянет руки мои вниз?
Дни
Для чего нам дни?
Дни - мы в них живем.
Они приходят, будят нас.
За разом раз.
В них мы должны быть счастливы,
и где нам жить еще, как не во днях7
Да, чтобы решить этот вопрос,
священник нужен нам и доктор
в своих одеждах длинных
бегущие через поля.
Пожелания
Над всем над этим желание - быть одному,
но небо все темней по приглашениям бумажным,
мы следуем распечатанным инструкциям по сексу,
семья фотографируется под флагштоком.
Над всем над этим желание - быть одному.
Под всем под этим надежда на забвение правит.
Надежда, несмотря на сложности календаря,
на страхование жизни, обряды плодородия,
на отвращенье глаз при виде смерти -
под всем под этим надежда на забвенье правит.
Вода
Если бы вдруг
меня призвали
религию новейшую создать,
то я использовал бы воду.
Поход в церковь
означал бы перейти
речушку вброд
и высушить одежду.
Моя же литургия
должна была включать
картиники единения с водой,
и промокание, неистово-благоговейное.
Потом лицом к востоку стоя, я должен был поднять
стакан воды,
где свет бы под любым углом
мог находиться бесконечно.
Метки: