Полночь и память зеркала об актёрах
Любовно молвлят. Тишь
Да чёрный мрак
В беззубой пасти. Спишь
Да зуд и страх в зелёной плоти снишь?
В тебе дыханье их кислей зевка
Кошачьего. Наждак
Языка.
Глядят всерьёз
Хрящи и седина.
И незаметна, как струна,
Губа, когда с губой сошлась она.
Жестокий глад прозри.
Исторгни сердце, горький отпрыск слёз –
Его пожри!
A MEMORY OF THE PLAYERS
IN A MIRROR AT MIDNIGHT
They mouth love’s language. Gnash
The thirteen teeth
Your lean jaws grin with. Lash
Your itch and quailing, nude green of the flesh.
Love’s breath in you is stale, worded or sung,
As sour as cat’s breath,
Harsh of tongue.
This grey that stares
Lies not, stark skin and bone.
Leave greasy lips their kissing. None
Will choose her what you see to mouth upon.
Dire hunger holds his hour.
Pluck forth your heart, saltblood, a fruit of tears,
Pluch and devour!
Да чёрный мрак
В беззубой пасти. Спишь
Да зуд и страх в зелёной плоти снишь?
В тебе дыханье их кислей зевка
Кошачьего. Наждак
Языка.
Глядят всерьёз
Хрящи и седина.
И незаметна, как струна,
Губа, когда с губой сошлась она.
Жестокий глад прозри.
Исторгни сердце, горький отпрыск слёз –
Его пожри!
A MEMORY OF THE PLAYERS
IN A MIRROR AT MIDNIGHT
They mouth love’s language. Gnash
The thirteen teeth
Your lean jaws grin with. Lash
Your itch and quailing, nude green of the flesh.
Love’s breath in you is stale, worded or sung,
As sour as cat’s breath,
Harsh of tongue.
This grey that stares
Lies not, stark skin and bone.
Leave greasy lips their kissing. None
Will choose her what you see to mouth upon.
Dire hunger holds his hour.
Pluck forth your heart, saltblood, a fruit of tears,
Pluch and devour!
Метки: