божественная комедия чистилище песнь двадцатая

Опять какой-то смысл я разумею.
Опять вдали какой-то свет и свет.
И сам себя сейчас я пожалею.

Хотя к себе и жалости счас нет.
Идем,идем и ждем сейчас чего-то...
Но нет его...и мы теряем след.

И нас опять так мучает забота.
И надо снова что-то вспоминать.
И тени рядом из дождя и пота.

И злобны все...и даже не узнать.
Глаза от злобы сладостно блестели.
И нас хотели медленно сожрать.

И дыры эти, и большие щели.
Где сумрачный и беспощадный взгляд.
Мы не такую встречу ждать хотели.

Они...нам новым ужасом велят.
Как взгляд волчицы,злобный и дрожащий.
Я видел те глаза,когда шел в ад.

И вдруг Мария...голос уходящий.
И сердце защемило от тоски.
И я уже такой...не настоящий.

Просил коснуться трепетной руки.
И снова голос,ты вдали запела,
Ты пела где-то около реки.

Потом опять...ты душам повелела.
Фабриций там,его душа одна.
Душа его отделена от тела.

И эту речь будила тишина.
И я пошел глядеть на эти тени.
И пусть мне скажут,где лежит она.

Прошел опять какие-то ступени.
Какой-то мрак и это я узнал!
И тишина ни шороха,ни тени.

И тишина...я в тишине у скал.
-Ты кто такой,кем был на самом деле.
И кто тебя лежать сюда послал!?

А мы тебя все видеть захотели.
Ты так шептал и был сейчас так смел.
Враги твои наверно улетели.

А он в ответ-Прости,что захотел.
Во мне уже нет странного смущенья.
Его забыл и выбросить успел.

И жизнь моя прошла без вдохновенья.
А жизнь моя прошла все как-то так...
И Гвент и Лиль встречали без волненья.

Бруджи забыла и забыл Дуак.
Бродил,ходил и все всегда...некстати.
Наверно просто был большой дурак.

И был Гугон Конетти...и дуратти.
И что Филипп,и что там Людвиг вдруг.
Они любили Францию в кровати.

А я любил голодненьких подруг.
Отец мясник и лез в свои законы.
Когда же стало никого вокруг...

Он почему-то надевал короны.
И все каких-то королей искал.
Потом себе устроил похороны.

А попросту...от должника сбежал.
Нашел вдову,она его лупила.
А он ее отчаянно-пинал.

Мой род все рос и даже странно было.
Такой большой и вроде бы в чести.
Бабенка эта по ночам скулила.

И принимала...штук до двадцати.
Отец в грабеж как раз тогда подался.
Нормандию,я помню стал трясти.

Какой-то друг в Италии сыскался.
Кого-то он зарезал под шумок.
А?! Куррадино...тот во сне являлся.

Но он Фому для этого привлек.
Тот защитил...ему это привычно.
-За это разве назначают срок!?

Он говорил всем судьям так обычно.
А судьи сразу поняли его.
Отец все грабли...грубо,неприлично.

И в этом видел истин торжество.
Любил потом показывать доходы.
Такое вот родное божество.

Скажу вам честно,лучшие уроды.
Пираты...им до этих далеко.
Дочь продадут...устроят тихо роды.

Потом опять устроят...но легко.
Потом еще и так всегда по кругу.
А цены лезут очень высоко.

Для них Христос не поводы к испугу.
Они уже забыли этот бред.
И продают друзей или подругу.

Для них Христос...но словно,как сосед.
Меня все это мутит, час от часу...
Он шел туда...а я теряю след.

Я вижу,что вы сделали гримасу.
Наверно так задергался Пилат.
А я хочу быть верным только гласу.

Зачем же люди,просто говорят.
Зачем они...то предают тоскуя.
То забывают...и другим велят.

А я дрожу,дрожу от поцелуя.
Святые сны...зачем и почему.
И дух святой,тоскуя не тоскуя.

Летит,летит и все опять к нему.
Забыть тот путь, я не согласен с этим.
Спасти весь мир,по силам одному.

Пигмалиона только не отметим.
Зачем он жил,зачем он этим стал.
Мы все равно другого там заметим.

Кто шел в тот путь,кто верил и страдал.
Мидас когда-то верил отрицая.
Потом же честь в сомненьях потерял.

Он Ахана загадкой проверяя,
Смеялся там и был так ядовит.
А наш Исус идет в тот путь прощая.

Ты видишь,как он над землей парит.
Сапфира с мужем...как же это было.
Гелиодор весь в синяках сидит.

Убийца Полидор ползет пугливо.
А Красс смеется золото забрав.
И только эта вечность искупила,

Вдали Христа на той тропе узнав.
И речь его усталая такая.
Летела вдаль,касаясь всех октав.

Я буду петь все дали воспевая.
Я буду снова вечности кричать.
И эта речь, спокойная такая.

И мы пошли с учителем шагать.
Дорога перед нами все лежала.
То черная,то белая опять.

И вот гора загадочная встала.
Потом дрожать,потом еще,еще...
Душа моя от страха зашептала.

И стало ей от страха горячо.
Делосская гора вот так летела.
Хотя Титан и ставил ей плечо.

И снова крик взметнулся без предела.
Учитель даже тихо задрожал.
И вдруг сказал-Запоминай умело...

In excelsis...и я запоминал.
И gloria...над нами загудело.
Я эту фразу быстро собирал.

Душа опять загадочно летела.
Запоминая новые слова.
И тишина опять зашелестела.

А мы пошли во имя божества.
И только тени взглядом провожали.
И падала загадочно листва.

И снова мысли странным сном терзали.
И снова я чего-то гооворил.
Не все ль равно,узнали,не узнали...

Не все ль равно, я был здесь иль не был.
Иду устало и смотрю устало.
И сам себе учителем я слыл.

Но для меня,все это было мало.

А ВЕЧНЫЙ СВЕТ, мне тайны не открыл...