В. Набоков. На перевод Евгения Онегина

1

Что перевод? Ищу ответа.
Бред какаду, прыжки горилл,
на блюде голова поэта
и осквернение могил.
О, Пушкин, все мы паразиты,
ты всех простил, меня прости ты,
ведь исхитрился я весьма:
твой ствол излазил задарма,
нашел твой корень, выпил соки
и, освежив язык в свой срок,
взрастил я новый стебелек:
твоих сонетов слог высокий
шипами прозы произрос —
кузенами твоих же роз.

2

Слов отраженных содроганье —
как в черном зеркале речном
огней неярких колыханье
между туманом и селом.
Подспудный Пушкин! Непрестанно
вожусь я с серьгами Татьяны,
с твоим дружком брожу весь век,
ищу ошибки у коллег
в анализе аллитераций,
умноженных в Главе Восьмой
твоей четвертою строфой.
И смесь оваций и цитаций
я, скромный голубь, набросал
на твой святой мемориал.

25-28 июля 2014



Первая редакция

1

Что перевод? Ищу ответа.
Бред какаду, прыжки горилл,
на блюде голова поэта
и осквернение могил.
О, Пушкин, к паразитам строгий,
ты их простил, коль я, убогий,
прощен тобой, ведь я схитрил:
твой ствол излазил и добыл
твой тайный корень, выпил соки
и, обновив язык в свой срок,
взрастил я новый стебелек:
твоих сонетов слог высокий
шипами прозы произрос —
кузенами твоих же роз.

2

Слов отраженных содроганье —
как в черном зеркале речном
огней неярких колыханье
между туманом и селом.
Неявный Пушкин! Непрестанно
вожусь я с серьгами Татьяны,
с твоим дружком брожу весь век,
ищу ошибки у коллег
в анализе аллитераций,
умноженных в Главе Восьмой
твоей четвертою строфой.
И смесь оваций и цитаций
я, мирный голубь, ниспослал
на твой святой мемориал.

25-26 июля 2014



Vladimir Nabokov

On translating ‘Eugene Onegin’

1

What is translation? On a platter
A poets pale and glaring head,
A parrot’s screech, a monkey’s chatter,
And profanation of the dead.
The parasites you were so hard on
Are pardoned if I have your pardon,
O, Pushkin, for my stratagem:
I travelled down your secret stem,
And reached the root, and fed upon it;
Then, in a language newly learned,
I grew another stalk and turned
Your stanza patterned on a sonnet,
Into my honest roadside prose —
All thorn, but cousin to your rose.

2

Reflected words can only shiver
Like elongated lights that twist
In the black mirror of a river
Between the city and the mist.
Elusive Pushkin! Persevering,
I still pick up Tatiana’s earring,
Still travel with your sullen rake.
I find another man’s mistake,
I analize alliterations
That grace your feasts and haunt the great
Fourth stanza of your Canto Eight.
This is my task — a poet’s patience
And scholiastic passion blent:
Dove-dropping on your monument.