Лина Костенко. Берестечко. Часть 3
Лина Костенко. ?Берестечко?. Часть 3.
А ТУТ И ВЕТЕР… ПО ЛИЦУ НАОТМАШЬ!
Глаза заполнены душевною тоской,
Или уже, приятель мой, не вспомнишь,
Как пушки… по своим… наперебой!
Ну, что ж вы, парни, что вы, что вы парни?!
Неужто нужен вам позор, и вот такой?
И почему в припадке иль угаре
В своих стреляете? Хохлы с дурной башкой!
Средь них кого-то просто подкупили,
Чтоб учинил погром вот этот вот,
Иезуиты не были скупыми,
Монет лишь 30. То бесчестья счет.
А я и сам, был дурноват и верил,
Тут смерть и стон, все продолжают бить, колоть, стрелять…
Я кому-то власть над армией доверил,
Когда помчался хана к бою возвращать!?
И НЕ ВЕРЬТЕ ВЫ ЛЖИ, ВЕДЬ ЦЕПЯМИ Я НЕ БЫЛ ЗАКОВАН,
Не гуляла нагайка в тот день по моей да спине.
Отобрали оружие, будто бы я арестован,
А шатер волчей ямой казался тот мне.
Парни ждали меня пол субботы и все воскресенье,
В понедельник и вторник, и в среду, еще в четверток,
Стопорили возы. Обратились с молитвой своею,
Отбиваясь от ляхов, погоды, от сплетен, дурных балачок!
А король бросил в бой мощь и силу земли посполитой,
Жировита, пся крев, приперченная гонором злость.
Берестечко мое !.. Ты дождями и кровью залито!
И вестей от меня дожидаться вам долго пришлось.
Разбухали убитые. Вышли из чащ даже волки,
А берёзы кровили, порезаны были свинцом…
И какието мрази вещали бойцам, что им мало в сражении толку,
Коль Хмельницкий их предАл и стал он для всех подлецом!
БЫЛ ПОД АРЕСТОМ!.. ВЕРЬТЕ МНЕ,
Накрылась память четвертью,
По чём фунт лиха, гетьман наш? Глаза, где позычал?
Как ветрогон над ватрою, душе так было гадко мне,
Воспламенялсь все внутри, и пепел жар давал.
И усталость, при ней, как довесок, впридачу
Жуткий холод в душе. И не в силах понять ты никак,
Не в поганских краях, прямо в доме своем неудача,
И поганец к тому же пленил у товарищей прям на глазах!
Сидишь в плену на оболони,
И долю спрашивая: ?Для чего живу?? -
А на лугах пасутся кони,
Едят холодную кровавую траву.
И часовые на своем общаются,
И Украина ордами кишит…
И мало Божьего, и бесы улыбаются,
Переполняют и бессилие и стыд…
УГОЩАЛ МЕНЯ ХАН И ВИНОМ И КУМЫСОМ И МЕДОМ,
Постелил мягко спать, но кричала вночи постильга,
И две сытых сокиры блестели двузначно у входа,
И нацелена в сердце чужая стальная клюга…
Ну и денно, всеночно лакали тот ливень баюры,
Распалялся лишь хан, прицепиться он повод искал:
?Ты меня обманул, о проклятый, коварный гяур мой,
Я войска ведь привел, ну а ты мне неправду сказал.
Что ж ты хочешь, козаче в соем макогоне,
Чтобы в тех болотах пили жабье одно молоко?
Говорил, что их мало, но против встают легионы,
Мы ж без пушек, стрелу ж не боится никто…?
А я сказал:
?Из нас двоих - мне худо,
И если бы не смертная игра,
То не позвал твою орду – паскуду,
Змеёю вьющююся. Такова игра!
А не платил ли золотыми гривнями?
И не давал коней с стальными гривами?
Но в тех болотах все исчадье мира,
Разбило в прах хваленых тех батыров.
… А КРАСИВЫЕ НАЛОЖНИЦЫ РАДОВАЛИ ФОРМАМИ
Голыми животами и шелковыми бедрами,
И еще при всей картине этой,
Дым кальяна будоражил бранзолеты.
А одну из девушек, что только заарканили,
Привезли да к хану ведь, шапки те барании…
И пополняли красотой недоторканной свой гарем,
Как знаменитая красотка с именем Хурем.
Уж хан обряженный щелками,
Приказ – красотку привести,
Своими клешнями-руками
Уж гладит волосы… ?Пусти!?
?Ты разве у меня задержан?
Ты мне, как будто новый брат…
Ведь я дружу с тобой, как прежде,
Тебе, как прежде, очень рад!?
ТАК БУДЬ ЖЕ ТЫ ПРОКЛЯТ!!! От брата до брата,
Хожу я от Понтия и до Пилата!
Куда ты не ткнешся, повсюду ярмо,
И каждый готов задушить душегуб…
За руки – Речь Посполита, как брата,
Азиаты – за пяты… Литва – за чуб!
Лежу распятый… уже раз пятый!
Палач мне снова… да про любовь.
Ладонь гвоздями наделена то,
Псы шолудивые вновь лижут кровь…
Я воскресаю, и снова гину,
И на Голгофу свой крест несу…
А царь вонзает мечи мне в спину,
И довершает таким красу!
Моя земля! Зачем ты плодовита?
Ты почему не яд, не камень-трута?
И почему агрессоры сердито
В тебя впиваются, как в мед нещадно трутни!
Косы наши не клёпаны, дети все недолюблены,
За страдания горькие ведь возмездие будет вам!
Готовьтесь… Ведь за муку горькую,
Что в неволе гину,
Да воздам по-полной я,
Всем за Украину!
*****
Костенко Л?на. ?Берестечко?. Частина 3.
А ТУТ ЩЕ В?ТЕР — У ЛИЦЕ — НАВ?ДЛ?Г!
Засл?пли оч? розпачем душ?.
Бодай я св?ту б?лого не вид?в,
як по сво?х стр?ляли гармаш?!
То що ж ви, хлопц?, що ж ви, що ж ви, хлопц??!
Це ж до такого стиду дожили
Б'?те сво?х, проклят? дурнолобц?.
на?вн? бевз?, телепн?, хохли!
Та ж там котрогось просто п?дкупили.
щоб учинив оцей розгард?яш.
Вони ж н?коли не були скупими
на тридцять ср?бних для ?уд… А я ж
таки ? сам чималий шмат вар'ята.
Тут б?й. тут смерть, тут стог?н на сто г?н.
як см?в комусь команду дов?ряти,
а сам подався хану навздог?н?!
…ТО НЕПРАВДА, ЩО КАЖУТЬ.
ТО ВИПЛ?Д БАЛАЧКИ ПУСТО?.
Не сид?в я в кайданах. ? не били мене нагаями.
Хан зустр?в мене чемно. В?д?брали шаблю й п?стол?.
? вв?йшов я в намет — наче впав до вовчо? ями.
Хлопц? ждали мене
п?всуботи ? ц?лу нед?лю.
В понед?лок, в?второк, у середу ? в четверток.
Знов скували вози ?, поклавши на Бога над?ю,
одбивались од лях?в, од зливи ? од чуток.
А король же прив?в все рушення оте посполите! —
зажирущу псю крев ? гостровану гонором зл?сть.
Берестечко мо?, дощами ? кров'ю залите…
Берестечко мо?!.. А од мене хоч би хоч в?сть.
Розбухали убит?. Виповзали вовки з гущавин.
Уточила картеч кривавого соку з бер?з.
? як?сь перекинчики хлопц?в мо?х наущали,
що Хмельницький, мовляв, покинув вас на зар?з.
А Я СИД?В П?Д ВАРТОЮ… П?Д ВАРТОЮ!
Накрию пам'ять квартою.
Поч?м хунт лиха, гетьмане? Де оч? позичав?
Ох, палахт?ло ж мною, як в?тер тою ватрою!
Ох, заливало жариво, аж поп?л засичав!
? втома. Втома, втома, втома…
Душа холоне, як старий лежак.
Хоч би в нев?р-земл?.
а то у тебе ж дома
тоб? ще й руки скручу? чужак!
Сидиш в полон?
на оболон?.
Пита?ш долю: — Чого живу?
Ночами зор? тво? солон?.
Татарськ? кон? жумрають траву
А вартов? швандрикають по-сво?му.
Кишить Вкра?на кишлами орди
? Бог згорта? чорними сувоями
тво? терп?ння, виткане з б?ди…
НЕ ЖАЛ?В МЕН? ХАН
Н? ВИНА, Н? КУМИСУ, Н? МЕДУ.
М'яко спати було. Лиш кричала вноч? пост?льга,
Та дв? сит? сокири блищали при вход? намету
Та дивилася в серце сталева татарська клюга.
Та щодня ? щоноч? хлептали зливу баюри.
? розджохався хан,
усе прич?пеньки шукав:
— Ти мене одурив, проклятий ?яуре!
Я прив?в сво? в?йсько, а ти мене ошукав
Що ж ти хочеш, козацький ти макогоне,
щоб у тих болотах мен? жаба цицьки дала?
Ти ж казав, що ?х мало.
А ?х же там лег?они!
Та у них же гармати,
а в татар — стр?ла та "Алла!"
А я казав:
— Кому ?з нас журиться?
Чи я ж позву, коби не смертна пря,
твою орду, гадюку-пожарицю,
повзе — трава п?д нею вигоря!
Чи я ж не платив золотими гривнями?
Чи коней не дав з вороними гривами?
А в тих болотах, серед тих мочар?в,
бараняче дишло з тво?х батир?в!
…А КРАСИВ? НАЛОЖНИЦ? ВИКРУГЛЯЛИСЯ
голими животами ? шовковими стегнами,
голубий чад кальяну розколихували бранзолети.
А одну татари в баранячих шапках
притягли до намету ? кинули хану.
Це ж десь в цих селах заарканили.
В б?гах поповнюють гарем.
Д?вча краси недоторканно? —
мабуть, як та колись Хурем.
Вже хан обсоту? шовками,
вже каже на н?ч привести.
Ч?пкими кл?шнями-руками
вже гладить коси…
— В?дпусти!!!
— А я ж х?ба тебе держу? —
казав Г?рей.
— Я ж з тобою дружу, —
казав Г?рей.
— Ти ж мен? любий брат, —
казав Г?рей.
— Я ж тоб? вельми рад, —
казав Г?рей.
А БУДЬ ЖЕ ТИ ПРОКЛЯТ!
В?д брата до брата
ходжу — як в?д Понт?я до П?лата.
Куди не поткнешся — один ярем.
? кожен тягне тебе, душогуб, —
за руки — Р?ч Посполита з царем,
аз?яти — за п'яти.
Литва — за чуб.
Лежу розп'ятий, та вже раз п'ятий!
А кожен катюга м?й — масткослов.
Долон? мо? процвяхован? ятряться.
а пси шолудив? злизують кров.
Я воскресаю ? знову гину.
Несу св?й хрест на сво? Голгоч?
А цар стромля? мен? у спину
Сво? двойлез? каправ? оч?.
Земле ж моя, нащо ти рожа?ста?
А чом же ти, земле, не з каменю-трути?
Що кожна прожра бажа тебе з'?сти
? пощасливити кожен трутень!
Коси наш? неклепан?, д?ти наш? неплекан?
Горе на нашу голову зайди ц? прителепан?!
Чекайте,
за муку мою страсну,
за те, що в невол? клякну —
ох же ж ? встану, ох ? струсну,
ох же ж об землю ? хряпну!
А ТУТ И ВЕТЕР… ПО ЛИЦУ НАОТМАШЬ!
Глаза заполнены душевною тоской,
Или уже, приятель мой, не вспомнишь,
Как пушки… по своим… наперебой!
Ну, что ж вы, парни, что вы, что вы парни?!
Неужто нужен вам позор, и вот такой?
И почему в припадке иль угаре
В своих стреляете? Хохлы с дурной башкой!
Средь них кого-то просто подкупили,
Чтоб учинил погром вот этот вот,
Иезуиты не были скупыми,
Монет лишь 30. То бесчестья счет.
А я и сам, был дурноват и верил,
Тут смерть и стон, все продолжают бить, колоть, стрелять…
Я кому-то власть над армией доверил,
Когда помчался хана к бою возвращать!?
И НЕ ВЕРЬТЕ ВЫ ЛЖИ, ВЕДЬ ЦЕПЯМИ Я НЕ БЫЛ ЗАКОВАН,
Не гуляла нагайка в тот день по моей да спине.
Отобрали оружие, будто бы я арестован,
А шатер волчей ямой казался тот мне.
Парни ждали меня пол субботы и все воскресенье,
В понедельник и вторник, и в среду, еще в четверток,
Стопорили возы. Обратились с молитвой своею,
Отбиваясь от ляхов, погоды, от сплетен, дурных балачок!
А король бросил в бой мощь и силу земли посполитой,
Жировита, пся крев, приперченная гонором злость.
Берестечко мое !.. Ты дождями и кровью залито!
И вестей от меня дожидаться вам долго пришлось.
Разбухали убитые. Вышли из чащ даже волки,
А берёзы кровили, порезаны были свинцом…
И какието мрази вещали бойцам, что им мало в сражении толку,
Коль Хмельницкий их предАл и стал он для всех подлецом!
БЫЛ ПОД АРЕСТОМ!.. ВЕРЬТЕ МНЕ,
Накрылась память четвертью,
По чём фунт лиха, гетьман наш? Глаза, где позычал?
Как ветрогон над ватрою, душе так было гадко мне,
Воспламенялсь все внутри, и пепел жар давал.
И усталость, при ней, как довесок, впридачу
Жуткий холод в душе. И не в силах понять ты никак,
Не в поганских краях, прямо в доме своем неудача,
И поганец к тому же пленил у товарищей прям на глазах!
Сидишь в плену на оболони,
И долю спрашивая: ?Для чего живу?? -
А на лугах пасутся кони,
Едят холодную кровавую траву.
И часовые на своем общаются,
И Украина ордами кишит…
И мало Божьего, и бесы улыбаются,
Переполняют и бессилие и стыд…
УГОЩАЛ МЕНЯ ХАН И ВИНОМ И КУМЫСОМ И МЕДОМ,
Постелил мягко спать, но кричала вночи постильга,
И две сытых сокиры блестели двузначно у входа,
И нацелена в сердце чужая стальная клюга…
Ну и денно, всеночно лакали тот ливень баюры,
Распалялся лишь хан, прицепиться он повод искал:
?Ты меня обманул, о проклятый, коварный гяур мой,
Я войска ведь привел, ну а ты мне неправду сказал.
Что ж ты хочешь, козаче в соем макогоне,
Чтобы в тех болотах пили жабье одно молоко?
Говорил, что их мало, но против встают легионы,
Мы ж без пушек, стрелу ж не боится никто…?
А я сказал:
?Из нас двоих - мне худо,
И если бы не смертная игра,
То не позвал твою орду – паскуду,
Змеёю вьющююся. Такова игра!
А не платил ли золотыми гривнями?
И не давал коней с стальными гривами?
Но в тех болотах все исчадье мира,
Разбило в прах хваленых тех батыров.
… А КРАСИВЫЕ НАЛОЖНИЦЫ РАДОВАЛИ ФОРМАМИ
Голыми животами и шелковыми бедрами,
И еще при всей картине этой,
Дым кальяна будоражил бранзолеты.
А одну из девушек, что только заарканили,
Привезли да к хану ведь, шапки те барании…
И пополняли красотой недоторканной свой гарем,
Как знаменитая красотка с именем Хурем.
Уж хан обряженный щелками,
Приказ – красотку привести,
Своими клешнями-руками
Уж гладит волосы… ?Пусти!?
?Ты разве у меня задержан?
Ты мне, как будто новый брат…
Ведь я дружу с тобой, как прежде,
Тебе, как прежде, очень рад!?
ТАК БУДЬ ЖЕ ТЫ ПРОКЛЯТ!!! От брата до брата,
Хожу я от Понтия и до Пилата!
Куда ты не ткнешся, повсюду ярмо,
И каждый готов задушить душегуб…
За руки – Речь Посполита, как брата,
Азиаты – за пяты… Литва – за чуб!
Лежу распятый… уже раз пятый!
Палач мне снова… да про любовь.
Ладонь гвоздями наделена то,
Псы шолудивые вновь лижут кровь…
Я воскресаю, и снова гину,
И на Голгофу свой крест несу…
А царь вонзает мечи мне в спину,
И довершает таким красу!
Моя земля! Зачем ты плодовита?
Ты почему не яд, не камень-трута?
И почему агрессоры сердито
В тебя впиваются, как в мед нещадно трутни!
Косы наши не клёпаны, дети все недолюблены,
За страдания горькие ведь возмездие будет вам!
Готовьтесь… Ведь за муку горькую,
Что в неволе гину,
Да воздам по-полной я,
Всем за Украину!
*****
Костенко Л?на. ?Берестечко?. Частина 3.
А ТУТ ЩЕ В?ТЕР — У ЛИЦЕ — НАВ?ДЛ?Г!
Засл?пли оч? розпачем душ?.
Бодай я св?ту б?лого не вид?в,
як по сво?х стр?ляли гармаш?!
То що ж ви, хлопц?, що ж ви, що ж ви, хлопц??!
Це ж до такого стиду дожили
Б'?те сво?х, проклят? дурнолобц?.
на?вн? бевз?, телепн?, хохли!
Та ж там котрогось просто п?дкупили.
щоб учинив оцей розгард?яш.
Вони ж н?коли не були скупими
на тридцять ср?бних для ?уд… А я ж
таки ? сам чималий шмат вар'ята.
Тут б?й. тут смерть, тут стог?н на сто г?н.
як см?в комусь команду дов?ряти,
а сам подався хану навздог?н?!
…ТО НЕПРАВДА, ЩО КАЖУТЬ.
ТО ВИПЛ?Д БАЛАЧКИ ПУСТО?.
Не сид?в я в кайданах. ? не били мене нагаями.
Хан зустр?в мене чемно. В?д?брали шаблю й п?стол?.
? вв?йшов я в намет — наче впав до вовчо? ями.
Хлопц? ждали мене
п?всуботи ? ц?лу нед?лю.
В понед?лок, в?второк, у середу ? в четверток.
Знов скували вози ?, поклавши на Бога над?ю,
одбивались од лях?в, од зливи ? од чуток.
А король же прив?в все рушення оте посполите! —
зажирущу псю крев ? гостровану гонором зл?сть.
Берестечко мо?, дощами ? кров'ю залите…
Берестечко мо?!.. А од мене хоч би хоч в?сть.
Розбухали убит?. Виповзали вовки з гущавин.
Уточила картеч кривавого соку з бер?з.
? як?сь перекинчики хлопц?в мо?х наущали,
що Хмельницький, мовляв, покинув вас на зар?з.
А Я СИД?В П?Д ВАРТОЮ… П?Д ВАРТОЮ!
Накрию пам'ять квартою.
Поч?м хунт лиха, гетьмане? Де оч? позичав?
Ох, палахт?ло ж мною, як в?тер тою ватрою!
Ох, заливало жариво, аж поп?л засичав!
? втома. Втома, втома, втома…
Душа холоне, як старий лежак.
Хоч би в нев?р-земл?.
а то у тебе ж дома
тоб? ще й руки скручу? чужак!
Сидиш в полон?
на оболон?.
Пита?ш долю: — Чого живу?
Ночами зор? тво? солон?.
Татарськ? кон? жумрають траву
А вартов? швандрикають по-сво?му.
Кишить Вкра?на кишлами орди
? Бог згорта? чорними сувоями
тво? терп?ння, виткане з б?ди…
НЕ ЖАЛ?В МЕН? ХАН
Н? ВИНА, Н? КУМИСУ, Н? МЕДУ.
М'яко спати було. Лиш кричала вноч? пост?льга,
Та дв? сит? сокири блищали при вход? намету
Та дивилася в серце сталева татарська клюга.
Та щодня ? щоноч? хлептали зливу баюри.
? розджохався хан,
усе прич?пеньки шукав:
— Ти мене одурив, проклятий ?яуре!
Я прив?в сво? в?йсько, а ти мене ошукав
Що ж ти хочеш, козацький ти макогоне,
щоб у тих болотах мен? жаба цицьки дала?
Ти ж казав, що ?х мало.
А ?х же там лег?они!
Та у них же гармати,
а в татар — стр?ла та "Алла!"
А я казав:
— Кому ?з нас журиться?
Чи я ж позву, коби не смертна пря,
твою орду, гадюку-пожарицю,
повзе — трава п?д нею вигоря!
Чи я ж не платив золотими гривнями?
Чи коней не дав з вороними гривами?
А в тих болотах, серед тих мочар?в,
бараняче дишло з тво?х батир?в!
…А КРАСИВ? НАЛОЖНИЦ? ВИКРУГЛЯЛИСЯ
голими животами ? шовковими стегнами,
голубий чад кальяну розколихували бранзолети.
А одну татари в баранячих шапках
притягли до намету ? кинули хану.
Це ж десь в цих селах заарканили.
В б?гах поповнюють гарем.
Д?вча краси недоторканно? —
мабуть, як та колись Хурем.
Вже хан обсоту? шовками,
вже каже на н?ч привести.
Ч?пкими кл?шнями-руками
вже гладить коси…
— В?дпусти!!!
— А я ж х?ба тебе держу? —
казав Г?рей.
— Я ж з тобою дружу, —
казав Г?рей.
— Ти ж мен? любий брат, —
казав Г?рей.
— Я ж тоб? вельми рад, —
казав Г?рей.
А БУДЬ ЖЕ ТИ ПРОКЛЯТ!
В?д брата до брата
ходжу — як в?д Понт?я до П?лата.
Куди не поткнешся — один ярем.
? кожен тягне тебе, душогуб, —
за руки — Р?ч Посполита з царем,
аз?яти — за п'яти.
Литва — за чуб.
Лежу розп'ятий, та вже раз п'ятий!
А кожен катюга м?й — масткослов.
Долон? мо? процвяхован? ятряться.
а пси шолудив? злизують кров.
Я воскресаю ? знову гину.
Несу св?й хрест на сво? Голгоч?
А цар стромля? мен? у спину
Сво? двойлез? каправ? оч?.
Земле ж моя, нащо ти рожа?ста?
А чом же ти, земле, не з каменю-трути?
Що кожна прожра бажа тебе з'?сти
? пощасливити кожен трутень!
Коси наш? неклепан?, д?ти наш? неплекан?
Горе на нашу голову зайди ц? прителепан?!
Чекайте,
за муку мою страсну,
за те, що в невол? клякну —
ох же ж ? встану, ох ? струсну,
ох же ж об землю ? хряпну!
Метки:
