Ирит Из Ганны Осадко

Ирит*


Торопливая эвакуация из города греха продолжалась.
Девушки, напуганными мышками, сновали по жилищу,
хватали какое-то тряпьё, паковали торбы.
Мужчина – сплошное воплощение добродетели и веры -
стоял на пороге, со скрещенными на груди руками,
и подгонял:
?Не берите ничего лишнего! Лишь самое необходимое!"
...В итоге, каждый взял только самого себя.

Они карабкались вверх, всё выше, выше и выше –
что в конце уже и море (мёртвое-премёртвое)
валялось внизу утерянным зеркальцем.
Дочери, как пара молоденьких козочек, бежали впереди:
сильные загорелые ноги на фоне затоптанного краснозёма
сверкали, словно храмовые колонны...
Казалось, что они напрочь позабыли вчерашнее:
шило за мыло, тело за тело, душу за душу.

Но она – не забыла...
Она шла последней – и спиной ощущала свой город:
тысячи обожжённых пальцев тянули её за полы,
чёрными обугленными ручонками-спичками
звала её детвора, волосики которой шипели,
и запекалось малюсенькими комочками:
Сссссс...
Ооооооо...
Дооом...

А потом загрохотало...
И мужчина,
не оглядываясь,
что-то констатировал об аде и Божьей каре.
О чём она вспоминала, эта безымянная постаревшая женщина?
Женщина, что осталась навечно в истории жить и умирать –
с именем мужа – собственностью мужа – карою мужа,
не выкупленным лотом на небесном аукционе –
?Женою Лота??

Вспоминала ли она детство, качели скрипучей смоковницы?
Сад ли с оливами, или подруг волооких,
кошку ль, оставленную, ворох тарелок серебряных?..
Разве кто знает, кто скажет?
Кто подтвердит, как с замшелого старого кладбища
мать и отец в белых саваннах махали ей руками: ?Убегай, дочь?"
И она убегала.

Впереди маячила только спина мужа –
его широкая воловья шея, плечи в половину Вселенной.
Что он сказал ей тогда – не оглядываясь, не подав руки –
всегда первый, всегда правый, всегда хлебосольный?
Что она ответила ему?
Кто знает, кто скажет?
Кто подтвердит, каким голосом, каким воспоминанием, каким воплем
потрясло её родной город – грехом порождённый, в сере рукоположенный?
Каким безумным крематорием – что живых убивает, что мёртвых оскверняет –
(Огонь_душу_вон!)
Показался ей божий и белый свет?

....А когда она встала-и-к-земле-припала,
когда она стала соляным столпом,
межевым знаком: ?въезд в рай строго воспрещён?, –
остановился ли он, заметил ли он, оглянулся ли на неё –
женщину без имени, жену венчанную, лот не выкупленный?
Или пошёл дальше
в светлое своё будущее,
в край свой обетованный,
в рай свой правильный?

...Ангелы Господние, гости их дома праведного –
разве не поила, разве не кормила, или ложа вам не стлала?
Раздробите столп соляной на крупинки,
в ясельки положите, где ягнята спят,
где осёл ушами тишину рождественскую прядает,
где корова дыханием согревает –
пускай слизывают языками прощения
соль её греховную,
любовь её сладкую.

И главный – с огненными крыльями – наконец спросит:
– Так как же тебя зовут, жена Лотова?


*Ирит – женское имя, а так же растение, белые цветы которого расцветают в Израиле в зимний период.




Iрiт

Ганна Осадко

?валтовна евакуац?я ?з м?ста гр?ха тривала.
Д?вчата мишками наляканими носилися по хат?,
хапали як?сь лахи, пакували вал?зи.
Чолов?к – вт?лення чесноти та в?ри –
стояв на пороз?, схрестивши руки на грудях,
? п?дганяв:
?Не бер?ть н?чого зайвого! Лише найнеобх?дн?ш? реч?!?
…Врешт?, кожен взяв т?льки самого себе.

Вони дерлися вгору, все вище ? вище –
що врешт? ? море (мертве-мертв?с?ньке)
валялося долу люстерком загубленим.
Доньки, як дв? молод? кози, б?гли попереду:
сильн? засмагл? ноги на тл? стовченого ?рунту
виблискували, наче колони храму…
Здавалося, що вони геть забули вчорашню батькову м?нянку:
шило за мило, т?ло за т?ло, душу за душу.

Але ж вона – не забула…
Вона йшла останньою – ? спиною в?дчувала сво? м?сто:
тисяч? обпечених пальц?в тягнули ?? за поли,
чорними обвугленими с?рничками-руцями
кликали ?? д?ти, ? волосся ?хн? шип?ло,
? зап?калось др?бнесенькими ?ульками:
Сссссс…
Ооооооо…
Дооом…

А тод? загуркот?ло…
? чолов?к,
не озираючись,
констатував щось про пекло ? Божу кару.
Про що вона згадувала, ця постар?ла ж?нка без ?мен??
Ж?нка, що залишилась в ?стор?? жити ? помирати в?чно –
з ?менем мужа - власн?стю мужа - карою мужа
лотом не викупленим на небесному аукц?он? –
?Ж?нкою Лотовою??

Чи пригадувала вона дитинство, гойдалку на схилен?й смок?вниц??
Чи сад ?з оливами, чи подружок волооких,
чи к?шку покинуту, чи ср?бн? тарел? р?зьблен??
Хто зна?, хто скаже?
Хто посв?дчить, як ?з замш?лого цвинтаря
Батько й мати у б?лих саванах махали до не? руками: ?Т?кай, доню??
? вона т?кала.

Попереду була т?льки спина чолов?ка –
його широка волова шия, плеч? на п?всв?ту.
Що в?н сказав ?й тод? – не озираючись, не подавши руки –
завжди перший, завжди правий, завжди гостинний?
Що вона йому мовила?
Хто зна?, хто скаже?
Хто посв?дчить, яким голосом, яким спогадом, яким голос?нням
Струсонуло ?? р?дне м?сто – гр?хом породжене, у с?рц? висвячене?
Яким божев?льним крематор??м – що живих убива?, що мертвих оскверня? –
(вогонь_душу_вигонь)
Здався ?й божий та б?лий св?т?

….А коли вона встала-до-земл?-припала,
коли вона стала стовпом соляним,
Межовим знаком ?про?зд у рай строго заборонено?, -
чи спинився в?н, чи пом?тив в?н, чи озирнувся до не? –
ж?нки без ?мен?, дружини в?нчано?, лоту не викупленого?
А чи п?шов соб? й дал?
у св?тле сво? майбутн?,
У край св?й об?цяний,
У рай св?й правильний?

…ангели Господн?, гост? дому ?хнього –
Чи ж не напувала, чи ж не годувала, чи ж ложа вам не стелила?
Подроб?ть стовп соляний на крихточки,
в яселка занес?ть, де ягнята сплять,
де в?слюк вухами тишу р?здвяну пряде,
де корова диханням з?гр?ва? –
най злижуть язиками прощення
с?ль ?? гр?ховну,
любов ?? солодку.

? найстарший – з вогненними крилами – нарешт? запита? –
То як же тебе звати, дружино Лотова?