Витаутас Мачернис. Songs of myself. XIV песнь
Осеннее воскресение.
Я сижу и думаю, наблюдая любимую гору.
Коснулась осень движеньем лёгким зелени полей.
На холмах уже совсем овёс желтеет.
Сегодня воскресенье, и остался дома я один.
Но мне кажется, что мы вдвоём: ещё я помню о тебе.
Волосы твои, от шеи расчёсаны вверх, как
пламя чёрное окружили твоё лицо.
Твои глаза весело смотрят на меня.
Смотрят на меня они из старой забытой картины.
Из тени смерти смотрят они.
А помнишь ли, скажи, ту осень, когда однажды в поздний и
прохладный вечер мы шли с тобой домой около пруда в полях?
Приют себе нашли там белые большие птицы.
Они летели гонимые ветрами.
Но сегодня этот пруд в полях уже высох.
Говорю тебе об этом.
Ибо не знаю, где б нашли приют эти большие и
красочные птицы в бурях осени прохладной.
Если бы пришла домой, то в комнате своей
нашла бы всё в порядке.
К твоим вещам я не коснулся.
Лишь иногда тем птичьим пером, которым
тогда ты вытирала пыль, я удаляю
с портрета твоего пыль времени и забытья.
Vytautas Macernis. Songs of myself. XIV giesme
Rudens sekmadienis vienkiemy.
As sedziu ir mastau, ziuredamas i mylimaji kalna.
Ruduo jau paliete lengvuciais pedsakais laukus.
Kalneliuose visai pagelto avizos.
Siandien sekmadienis, ir asen vienas palikau namuos.
Bet man atrodo, esam dviese: as ir tavo atminimas.
Tavo plaukai nuo kaklo susukuoti aukstyn lyg
juodos liepsnos supa balta tavo veida.
Dvi gyvos linksmos akys zvelgia i mane.
Jos zvelgia i mane is seno pamirsto paveikslo.
Is mirties seselio zvelgia jos.
Ar atsimeni, sakyk, ta rudeni, kai viena velu ir
audringa vakara mes ejome namo pro lauko tvenkini?
Cia buvo rade prieglauda balti, pavarge pauksciai.
Jie skrido audroje ir vejo genami.
Taciau siandien tas lauko tvenkinys isdziuves.
As tau sakau tai visa.
Nes nezinau, kur rastu prieglobsti tie dideli ir
grazus pauksciai, jei ruduo sis butu vel audringas.
Jei griztum i namus, tai savo kambary
atrastum visa tvarkoje.
As nelieciau tavo daiktu.
Tik retkarciais ta paukscio plunksna, su kuria
anuomet sluostydavai dulkes, as nubraukiu
nuo tavo portreto uzumarsties ir laiko dulkes.
Я сижу и думаю, наблюдая любимую гору.
Коснулась осень движеньем лёгким зелени полей.
На холмах уже совсем овёс желтеет.
Сегодня воскресенье, и остался дома я один.
Но мне кажется, что мы вдвоём: ещё я помню о тебе.
Волосы твои, от шеи расчёсаны вверх, как
пламя чёрное окружили твоё лицо.
Твои глаза весело смотрят на меня.
Смотрят на меня они из старой забытой картины.
Из тени смерти смотрят они.
А помнишь ли, скажи, ту осень, когда однажды в поздний и
прохладный вечер мы шли с тобой домой около пруда в полях?
Приют себе нашли там белые большие птицы.
Они летели гонимые ветрами.
Но сегодня этот пруд в полях уже высох.
Говорю тебе об этом.
Ибо не знаю, где б нашли приют эти большие и
красочные птицы в бурях осени прохладной.
Если бы пришла домой, то в комнате своей
нашла бы всё в порядке.
К твоим вещам я не коснулся.
Лишь иногда тем птичьим пером, которым
тогда ты вытирала пыль, я удаляю
с портрета твоего пыль времени и забытья.
Vytautas Macernis. Songs of myself. XIV giesme
Rudens sekmadienis vienkiemy.
As sedziu ir mastau, ziuredamas i mylimaji kalna.
Ruduo jau paliete lengvuciais pedsakais laukus.
Kalneliuose visai pagelto avizos.
Siandien sekmadienis, ir asen vienas palikau namuos.
Bet man atrodo, esam dviese: as ir tavo atminimas.
Tavo plaukai nuo kaklo susukuoti aukstyn lyg
juodos liepsnos supa balta tavo veida.
Dvi gyvos linksmos akys zvelgia i mane.
Jos zvelgia i mane is seno pamirsto paveikslo.
Is mirties seselio zvelgia jos.
Ar atsimeni, sakyk, ta rudeni, kai viena velu ir
audringa vakara mes ejome namo pro lauko tvenkini?
Cia buvo rade prieglauda balti, pavarge pauksciai.
Jie skrido audroje ir vejo genami.
Taciau siandien tas lauko tvenkinys isdziuves.
As tau sakau tai visa.
Nes nezinau, kur rastu prieglobsti tie dideli ir
grazus pauksciai, jei ruduo sis butu vel audringas.
Jei griztum i namus, tai savo kambary
atrastum visa tvarkoje.
As nelieciau tavo daiktu.
Tik retkarciais ta paukscio plunksna, su kuria
anuomet sluostydavai dulkes, as nubraukiu
nuo tavo portreto uzumarsties ir laiko dulkes.
Метки:
