Memoria. Nikolaj Gumilev

Nur die Schlangen wechseln ihre Haut,
auf dass die Seele waechst und reift,
anders ist es leider uns vetraut-
seine alte Seele Mensch abstreift.

Oh, Erinnerung, Du lenkst das Leben,
haeltst die Zuegel fest in deiner Hand,
mir erzaehlen wirst davon, wer eben
sich vor mir in diesem Koerper fand.

Allererster - unscheinbar und schmaechtig,
nur zu dunklem Haine Liebe fand,
ein verlornes Kind, des Zaubers maechtig -
fiel ein Wort - der Regen war gebannt.

Einen braunen Hund und einen Baum
hat zu Freunden er auserwaehlt,
oh, Erinnerung, ein Zeichen kaum,
jede Spur, dass ich`s gewesen, fehlt.

Zweiter: liebte Wuestenwindes Beben,
hoerte in dem Laerm das Lyrenspiel,
waehnte zur Gefaehrtin sich das Leben,
dass die Welt zu seinen Fuessen fiel.

Hart mit jenem geh`ich ins Gerichte,
er begehrte, Herr und Gott zu sein,
liess anbringen die Reklame "Dichter"
an der Tuer zu meinem stillen Heim.

Jenen Liebling der Freiheit bewunder`,
der im Ozean sein` Weg gesucht,
Wolken schauten mit Neid herunter,
ein Choral sang ihm die Meereswucht.

Ragte hoch sein Zelt und feste stand es,
seine Pferde holten jeden ein,
an der Luft des unbekannten Landes
sich berauschte er wie am Wein.

Deine, oh, Erinnerung, Unschaerfen,
ob es jener ist, an den gedacht,
der die heitere Freiheit verwerfen
wollt` fur die herbeigesehnte Schlacht.

Lange war sein Weg, ins Nirgends fuehrte,
Kannte er den Durst, die Hungerqual,
seine Brust, von Kugeln unberuehrte,
der Sankt Georg zeichnete zwei Mal.

Strahlend Gotteshaus ist im Werden,
eisern dien` als Baumeister ich
wie im Himmel so auf den Erden
Gott zu Ehren jeder Stein und Strich.

Einem heilig Feuer Herz verfalle
bis zum Tag, wenn ihren festen Stand
finden Neu-Jerusalimes Walle,
Strahlend weiss, in meinem Vaterland.

Ein unheimlich Wind wird ploetzlich wehen,
und am Firmament im hellen Licht
strahlend bluehend die Planeten stehen
im Milchstrassengarten sehe ich.

Einen Pilger auf meinen Wegen
treffe ich und ihn erkennen muss:
an dem Adler, der ihm fliegt entgegen,
Loewen, der ihm folgt auf dem Fuss.

Schreie auf.. Wer vernimmt den Laut,
alte Seele rettet vor dem Tod.
Nur die Schlangen wechseln ihre Haut,
Seelen wechseln tut dem Menschen not.


Память

"Только змеи сбрасывают кожи,
Чтоб душа старела и росла.
Мы, увы, со змеями не схожи,
Мы меняем души, не тела.

Память, ты рукою великанши
Жизнь ведешь, как под уздцы коня,
Ты расскажешь мне о тех, что раньше
В этом теле жили до меня.

Самый первый: некрасив и тонок,
Полюбивший только сумрак рощ,
Лист опавший, колдовской ребенок,
Словом останавливавший дождь.

Дерево да рыжая собака -
Вот кого он взял себе в друзья,
Память, память, ты не сыщешь знака,
Не уверишь мир, что то был я.

И второй... Любил он ветер с юга,
В каждом шуме слышал звоны лир,
Говорил, что жизнь - его подруга,
Коврик под его ногами - мир.

Он совсем не нравится мне, это
Он хотел стать богом и царем,
Он повесил вывеску поэта
Над дверьми в мой молчаливый дом.

Я люблю избранника свободы,
Мореплавателя и стрелка,
Ах, ему так звонко пели воды
И завидовали облака.

Высока была его палатка,
Мулы были резвы и сильны,
Как вино, впивал он воздух сладкий
Белому неведомой страны.

Память, ты слабее год от году,
Тот ли это или кто другой
Променял веселую свободу
На священный долгожданный бой.

Знал он муки голода и жажды,
Сон тревожный, бесконечный путь,
Но святой Георгий тронул дважды
Пулею не тронутую грудь.

Я - угрюмый и упрямый зодчий
Храма, восстающего во мгле,
Я возревновал о славе Отчей,
Как на небесах, и на земле.

Сердце будет пламенем палимо
Вплоть до дня, когда взойдут, ясны,
Стены Нового Иерусалима
На полях моей родной страны.

И тогда повеет ветер странный -
И прольется с неба страшный свет,
Это Млечный Путь расцвел нежданно
Садом ослепительных планет.

Предо мной предстанет, мне неведом,
Путник, скрыв лицо; но все пойму,
Видя льва, стремящегося следом,
И орла, летящего к нему.

Крикну я... но разве кто поможет,
Чтоб моя душа не умерла?
Только змеи сбрасывают кожи,
Мы меняем души, не тела."

Николай Гумилев