Как часто тебя вспоминаю, отец Из Виктора Шнитке
Viktor SCHNITTKE
Виктор ШНИТКЕ
(1937-1994)
* * *
Vater, ich denke so oft an dich –
du tatst mir nicht immer recht.
Du sagtest ein Wort, und es war ein Stich,
der setzte mich ausser Gefecht.
Dann kamst du und wolltest vertraulich sein –
ich fand nicht den richtigen Ton.
Wir hatten so viel und so wenig gemein –
ich war ein missratener Sohn.
Dein Deutsch war vollkommen, das Meine glich
einem verlassenen Haus.
Du warst in der Grossstadt daheim und ich
im Freien. Ich ahnte voraus,
da; du auch beim Scheiden nir nicht vergibst
mein heimliches Anderssein.
Doch schien mir zuweilen, da; du mich liebst.
Das war mir wie Brot und Wein.
* * *
Как часто тебя вспоминаю, отец, –
всегда ль справедлив ты был?
Ты слово бросал, чей острый конец
из строя меня выводил.
Потом приходил ты, доверчив, но тон
я нужный не мог найти.
Как много и мало в нас общих сторон –
я сын неудачный, прости.
Был очень хорош твой немецкий язык,
а мой, словно брошенный дом.
К столице душой ты прирос и привык,
я к воле. Предчувствие в том,
что не было и перед смертью тобой
моё бытие прощено.
Но ты меня любишь – казалось порой
и было как хлеб и вино.
Виктор ШНИТКЕ
(1937-1994)
* * *
Vater, ich denke so oft an dich –
du tatst mir nicht immer recht.
Du sagtest ein Wort, und es war ein Stich,
der setzte mich ausser Gefecht.
Dann kamst du und wolltest vertraulich sein –
ich fand nicht den richtigen Ton.
Wir hatten so viel und so wenig gemein –
ich war ein missratener Sohn.
Dein Deutsch war vollkommen, das Meine glich
einem verlassenen Haus.
Du warst in der Grossstadt daheim und ich
im Freien. Ich ahnte voraus,
da; du auch beim Scheiden nir nicht vergibst
mein heimliches Anderssein.
Doch schien mir zuweilen, da; du mich liebst.
Das war mir wie Brot und Wein.
* * *
Как часто тебя вспоминаю, отец, –
всегда ль справедлив ты был?
Ты слово бросал, чей острый конец
из строя меня выводил.
Потом приходил ты, доверчив, но тон
я нужный не мог найти.
Как много и мало в нас общих сторон –
я сын неудачный, прости.
Был очень хорош твой немецкий язык,
а мой, словно брошенный дом.
К столице душой ты прирос и привык,
я к воле. Предчувствие в том,
что не было и перед смертью тобой
моё бытие прощено.
Но ты меня любишь – казалось порой
и было как хлеб и вино.
Метки: