Леон Дьеркс Мятеж и др
Леон Дьеркс Мятеж
(Перевод с французского).
Бывает, что леса в расстройстве, да в презлом -
стволы свои трясут под ветром, как дубины,
но с места не сойдут, вросли в песок да в глину,
и презирать судьбу умеют лишь молчком.
Должно быть, есть на то особые причины.
И утром лес угрюм, и неулыбчив днём.
Ни голубков, ни коз в подлеске над ручьём -
вся живноость мчится прочь в окрестные равнины.
О первенцы Земли, великие леса !
Меж нами есть родство. Я слышу ваши стоны.
Готовые проклясть свой храм, его колонны-
деревья, может быть, возвысят голоса.
Вот явится весна на праздник - как невеста,
вы ж, станете шуметь - все в чёрном в знак протеста.
Leon Dierx Revolte
Car les bois ont aussi leurs jours d'ennui hautain ;
Et, las de tordre au vent leurs grands bras seculaires ;
S'enveloppent alors d'immobiles coleres ;
Et leur mepris muet insulte leur destin.
Ni chevreuils, ni ramiers chanteurs, ni sources claires.
La foret ne veut plus sourire au vieux matin,
Et, refoulant la vie aux plaines du lointain,
Semble arborer l'orgueil des douleurs sans salaires.
- O bois ! Premiers enfants de la terre, grands bois !
Moi, dont l'ame en votre ame habite et vous contemple,
Je sens les piliers prets a maudire le temple.
Un jour, demain peut-etre, arbres aux longs abois !
Quand le banal printemps ramenera nos fetes,
Tous, vous resterez noirs, des racines aux faites !
Леон Дьеркс Пролог*
(Перевод с французского).
Моя душа бредёт под дёрном погребений.
Отныне жизнь людей чужда моим глазам.
Ни зависти во мне, ни прежних заблуждений -
весь в клочьях по лесам раскидан этот хлам.
Хочу сыскать тропу в страну уединенья,
где предок лёг во тьму под древние дубы,
где не услышать крик огромного скопленья,
где только чистый сон и никакой алчбы.
Но даже под землёй меня не пощадили.
Зов страсти и сюда доносятся извне.
Леса ? Томленье их я слышу и в могиле.
Их вечный жадный пыл вскипает и во мне.
Лишь вздох из сжатых губ - и сразу наважденье.
И вдруг исчез покой, взлелеянный в мечтах.
Как призрак, в гроб вошло угрюмое виденье,
и встреча с ним в меня вселяет лютый страх.
Деревья - без речей, и в вёдро, и в ненастье !
Живые мертвецы в торжественном смотру !
Вам хочется сказать о мучащем несчастье.
Вы без конца всегда дрожите на ветру.
Leon Dierx Prologue*
J'ai detourne mes yeux de l'homme et de la vie,
Et mon ame a rode sous l'herbe des tombeaux.
J'ai detrompe mon coeur de toute humaine envie,
Et je l'ai disperse dans les bois par lambeaux.
J'ai voulu vivre sourd aux voix des multitudes,
Comme un aieul couvert de silence et de nuit,
Et pareil aux sentiers qui vont aux solitudes,
Avoir des songes frais que nul desir ne suit.
Mais le sepulcre en moi laissa filtrer ses reves,
Et d'ici j'ai tente d'impossibles efforts.
Les forets ? Leur angoisse a traverse les greves,
Et j'ai senti passer leurs souffles dans mon corps.
Le soupir qui s'amasse au bord des levres closes
A fait l'obsession du calme ou j'aspirais ;
Comme un manoir hante de visions moroses,
J'ai recele l'effroi des rendez-vous secrets.
Et depuis, au milieu des douleurs et des fetes,
Morts qui voulez parler, taciturnes vivants,
Bois solennels ! J'entends vos ames inquietes
Sans cesse autour de moi frissonner dans les vents.
Примечание.
*В Интернете можно найти перевод стихотворения Дьеркса "Пролог", выполненный Евгением Дегеном.
Леон Дьеркс Облака
(Вариация на тему оригинала)
Прилёг в тени и - будто белый зонт -
на небе облака. Гляжу на это чудо.
Кругом трава и никакого люда.
Покой. И ни клошары, ни бомонд
не застят горизонт.
Ах, облака ! В них столько обаянья !
Их любят пастухи и беглецы.
Они уносятся во все концы -
несущие священные посланья
небесные гонцы.
Смотря на них, своей догадки трушу.
Я узнаю в них женственную суть.
Влюблённый ветер делит с ними путь.
Они в дороге то нежней, то суше:
они - как души !
Как и моя ! - Тебе не превозмочь
похмельной тяги в дальние высоты.
Тебе к другой душе пристать охота.
Ты рвёшься в облака - куда-то прочь -
и жаждешь взлёта.
Leon Dierx Les nuages
Couche sur le dos, dans le vert gazon,
Je me baigne d'ombre et de quietude.
Mes yeux ont enfin perdu l'habitude
Du spectacle humain qui clot la prison
Du vieil horizon.
La-bas, sur mon front passent les nuages.
Qu'ils sont beaux, mon ame ! et qu'ils sont legers,
Ces lointains amis des calmes bergers !
S'en vont-ils portant de divins messages,
Ces blancs messagers ?
Comme ils glissent vite ! - Et je pense aux femmes
Dont la vague image en nous flotte et fuit.
Le vent amoureux qui de pres les suit
Disperse ou confond leurs fluides trames ;
On dirait des ames !
Rassemblant l'essor des desirs epars,
Ivre du celeste et dernier voyage,
A quelque ame errante unie au passage,
Mon ame ! la-haut, tu me fuis, tu pars
Comme un blanc nuage !
Леон Дьеркс Лебеди
(Перевод с французского).
Большой пустынный парк. Ряды цветочных гряд...
Обширный круг колонн и парковых аркад -
в античных завитках в навершиях и сводах -
картинно отражён в окрестных тёмных водах.
В карнизах меж плющом и зеленью вьюнков
мелькают огоньки раскрывшихся цветков.
Вода на вид как спит, вся в пятнах мха и ряски.
С закатом в ней блестят муаровые краски.
Как глянешь в небеса - так память оживёт,
и чем-то вроде глаз глядят глубины вод.
Над ними, что ни век, от смутности видений
лежат всё тяжелей и гуще сети теней.
Спокойная вода, в плену прозрачных снов,
ревниво бережёт лазурный свой покров.
Но в зеркало пруда, примчавши вместе с Нордом,
семейство лебедей вплывает флотом гордым.
Они вдоль берегов проходят чередой,
скользя и не шумя, храня красивый строй,
как будто корабли воинственной державы
в достоинстве своей незамутнённой славы.
Leon Dierx Les cygnes
Sous des massifs touffus, au fond desert du parc,
La colonnade antique arrondissant son arc,
Dans une eau sombre encore a moitie se profile ;
Et la fleur que le pampre ou que le lierre exile
Parfois brille furtive aux creux des chapiteaux.
L'eau sommeille ; une mousse y fait de sourds cristaux.
A peine un coin du ciel en eclaircit la moire,
De sa lueur mourante ou survit la memoire
Des regards clairs tournes vers des cieux eclatants.
L'eau profonde ressemble a nos yeux, ces etangs
Ou chaque siecle ajoute, avec d'obscurs mirages,
Au poids de sa lourdeur l'ombre de ses ombrages.
Elle dort, enfermant pres du pur souvenir
Le pan du bleu manteau qu'elle veut retenir ;
Mais sur le tenebreux miroir qui les encadre
Des cygnes familiers, eblouissante escadre,
Suivent le long des bords un gracieux circuit,
Et glissent lentement, en bel ordre et sans bruit,
Nobles vaisseaux croisant devant un propylee,
Comme un reste orgueilleux de gloire immaculee.
Леон Дьеркс Видение Евы
(Перевод с французского).
...Сиянье - как в Раю. Ты - в золоте волос.
Ты, Ева, - и грешна, и ты ж - венец творенья.
Ты - наш извечный вздох и спутник наших слёз.
Ты - чаша. Из неё пьёт боль для исцеленья.
Ах, женщина ! Ты - та, что дарит небеса,
взамен других небес, не сбережённых нами.
В тебе - и яркий блеск, и нежность, и краса,
и в каждом жесте есть архангелово пламя.
О любящая мать ! Но что в тебя за страх
вселил какой-то дух с дурной зловещей целью,-
и жизнь уж не мила, и слёзы на глазах,
и в горести сидишь над детской колыбелью ?
В ней сын твой - Каин - спит, сжав малый свой кулак.
Не в этом ли секрет ужасного виденья ?
Не мнится ли тебе в нём, в слабом, в голом, враг,
что Авеля убьёт, созрев для преступленья ?
Leon Dierx La vision d'Eve
... Soleil du jardin chaste ! Eve aux longs cheveux d'or !
Toi qui fus le peche, toi qui feras la gloire !
Toi, l'eternel soupir que nous poussons encor !
Ineffable calice ou la douleur vient boire !
O Femme ! qui, sachant porter un ciel en toi,
A celui qui perdait l'autre ciel, en echange,
Offris tout, ta splendeur, ta tendresse et ta foi,
Plus belle sous le geste enflamme de l'archange !
O mere aux flancs feconds ! Par quelle brusque horreur,
Endormeuse sans voix, etais-tu possedee ?
Quel si livide eclair t'en fut le precurseur ?
A quoi songeais-tu donc, la paupiere inondee ?
Ah ! dans le poing crispe de Cain endormi
Lisais-tu la reponse a ton reve sublime ?
Devinais-tu deja le farouche ennemi
Sur Abel faible et nu s'essayant a son crime ?
Леон Дьеркс Тюрьма
Превыше всех столпов в старинном кафедрале
я в юности вознёс заветные мечты.
Их сладкий фимиам крутил свои спирали
не ниже куполов почтенной высоты.
Орган сменил тона, мечты мои завяли.
Привычно жмут на пульт усталые персты.
Я сам решил смирить досаду и печали,
никчемные сейчас средь модной суеты.
Жрец - в храме, как в тюрьме, и жертва оскорбленья,
ты сам отверг свой храм и всё вероученье,
кадильницу разбив с размаху об амвон.
Найди же главный столп и напряги десницу.
Сильней его тряхни. Обрушь свою темницу -
и смерть прими, восстав, в обвале, как Самсон !
Leon Dierx La prison
Comme les hauts piliers des vieilles cathedrales,
O reves de mon coeur, vous montez ! Et je vois
L'ancien encens encore endormir ses spirales
A l'ombre de vos nefs, o reves d'autrefois !
Comme un orgue dompte par des mains magistrales,
O ma longue douleur ! Je t'ecoute ; et ta voix
Murmure encor l'Echo des plaintes et des rales
Que j'ai depuis longtemps etouffes sous mes doigts !
- Allons ! Pretre enferme qui saignas sous l'insulte,
N'as-tu pas renie ton eglise et ton culte,
Et brise l'encensoir aux murs de ta prison ?
Debout ! etends les bras sans fermer les paupieres !
Qu'ils croulent, ces arceaux dont tu sculptas les pierres,
Dut leur poids t'ecraser du coup, comme Samson !
Леон Дьеркс Песня
(Перевод с французского).
Богам их муки - не слыхать,
но Души смерти неподвластны.
Могилы роются напрасно ! -
Скажи, не вечно ж им страдать ? -
Любовь сладка, но с острым жалом.
Зароки долго не живут.
Сердца не терпят жёстких пут,
а склеп - под мшистым одеялом.
Вся жизнь тяжка от передряг,
и тем особенно ужасна,
что Горе смерти неподвластно,
хоть застрелись и в землю ляг !
Leon Dierx Chanson
Le ciel est loin ; les dieux sont sourds.
Mais nos ames sont immortelles !
La terre s'ouvre ; ou s'en vont-elles ?
Souffrirons-nous encor, toujours ?
L'amour est doux ; l'amour s'emousse.
Un serment, combien dure-t-il ?
Le coeur est faux, l'ennui, subtil.
Sur la tombe en paix croit la mousse !
La vie est courte et le jour long.
Mais nos ames, que cherchent-elles ?
Ah ! leurs douleurs sont immortelles !
Et rien n'y fait, trou noir, ni plomb !
Леон Дьеркс Мольба Адама*
(Перевод с французского).
Злой сон ! Толпа из душ. Их были легионы.
Пред ними пращур наш, прегордый, будто бог,
но он скорбел, молчал и встать с колен не мог.
От всей толпы Адам держался отчуждённо.
Он излучал и мощь, и мысль, и красоту.
Он сохранил черты земного идеала,
ту девственность души, что Мастера пленяла,
когда Творец влагал в него свою мечту.
Все вслушивались в шум промозглого пространства,
и эхом из глубин летели вспять до них
те речи, что к богам вздымались от живых:
кощунства, дурь, смешки и ересь окаянства.
Всё горестней, стыдясь, не поднимая век,
Адам простёрся ниц и грудь измазал в глине.
Без умолку над ним взносился глас в пустыне:
"Адам ! Гордись ! Опять родился человек !"
"Господь ! - взмолился он. - Как долго длится кара !
Мой род давно пора убрать со света прочь.
Неуж я не дождусь, когда объявит ночь:
"Последний человек исчез с Земного Шара !" - ?"
Leon Dierx La priere d'Adam*
Songe horrible ! - la foule innombrable des ames
M'entourait. Immobile et muet, devant nous,
Beau comme un dieu, mais triste et pliant les genoux,
L'ancetre restait loin des hommes et des femmes.
Et le rayonnement de sa male beaute,
Sa force, son orgueil, son remords, tout son etre,
Forme du premier reve ou s'admira son maitre,
S'illuminait du sceau de la virginite.
Tous ecoutaient, penches sur les espaces blemes,
Monter du plus lointain de l'abime des cieux
L'inextinguible echo des vivants vers les dieux,
Les rires fous, les cris de rage et les blasphemes.
Et plus triste toujours, Adam, seul, prosterne,
Priait ; et sa poitrine etait rougie encore,
Chaque fois qu'eclatait dans la brume sonore
Ces mots sans treve : " Adam, un nouvel homme est ne ! "
- " Seigneur ! Murmurait-il, qu'il est long, ce supplice !
Mes fils ont bien assez pullule sous ta loi.
N'entendrai-je jamais la nuit crier vers moi :
" Le dernier homme est mort ! Et que tout s'accomplisse ! "
Примечание.
*В Интернете можно найти первый перевод этого стихотворения на русский язык, интересный
как по форме, так и прочим своим качествам, сделанный Аполлоном Коринфским.
(Перевод с французского).
Бывает, что леса в расстройстве, да в презлом -
стволы свои трясут под ветром, как дубины,
но с места не сойдут, вросли в песок да в глину,
и презирать судьбу умеют лишь молчком.
Должно быть, есть на то особые причины.
И утром лес угрюм, и неулыбчив днём.
Ни голубков, ни коз в подлеске над ручьём -
вся живноость мчится прочь в окрестные равнины.
О первенцы Земли, великие леса !
Меж нами есть родство. Я слышу ваши стоны.
Готовые проклясть свой храм, его колонны-
деревья, может быть, возвысят голоса.
Вот явится весна на праздник - как невеста,
вы ж, станете шуметь - все в чёрном в знак протеста.
Leon Dierx Revolte
Car les bois ont aussi leurs jours d'ennui hautain ;
Et, las de tordre au vent leurs grands bras seculaires ;
S'enveloppent alors d'immobiles coleres ;
Et leur mepris muet insulte leur destin.
Ni chevreuils, ni ramiers chanteurs, ni sources claires.
La foret ne veut plus sourire au vieux matin,
Et, refoulant la vie aux plaines du lointain,
Semble arborer l'orgueil des douleurs sans salaires.
- O bois ! Premiers enfants de la terre, grands bois !
Moi, dont l'ame en votre ame habite et vous contemple,
Je sens les piliers prets a maudire le temple.
Un jour, demain peut-etre, arbres aux longs abois !
Quand le banal printemps ramenera nos fetes,
Tous, vous resterez noirs, des racines aux faites !
Леон Дьеркс Пролог*
(Перевод с французского).
Моя душа бредёт под дёрном погребений.
Отныне жизнь людей чужда моим глазам.
Ни зависти во мне, ни прежних заблуждений -
весь в клочьях по лесам раскидан этот хлам.
Хочу сыскать тропу в страну уединенья,
где предок лёг во тьму под древние дубы,
где не услышать крик огромного скопленья,
где только чистый сон и никакой алчбы.
Но даже под землёй меня не пощадили.
Зов страсти и сюда доносятся извне.
Леса ? Томленье их я слышу и в могиле.
Их вечный жадный пыл вскипает и во мне.
Лишь вздох из сжатых губ - и сразу наважденье.
И вдруг исчез покой, взлелеянный в мечтах.
Как призрак, в гроб вошло угрюмое виденье,
и встреча с ним в меня вселяет лютый страх.
Деревья - без речей, и в вёдро, и в ненастье !
Живые мертвецы в торжественном смотру !
Вам хочется сказать о мучащем несчастье.
Вы без конца всегда дрожите на ветру.
Leon Dierx Prologue*
J'ai detourne mes yeux de l'homme et de la vie,
Et mon ame a rode sous l'herbe des tombeaux.
J'ai detrompe mon coeur de toute humaine envie,
Et je l'ai disperse dans les bois par lambeaux.
J'ai voulu vivre sourd aux voix des multitudes,
Comme un aieul couvert de silence et de nuit,
Et pareil aux sentiers qui vont aux solitudes,
Avoir des songes frais que nul desir ne suit.
Mais le sepulcre en moi laissa filtrer ses reves,
Et d'ici j'ai tente d'impossibles efforts.
Les forets ? Leur angoisse a traverse les greves,
Et j'ai senti passer leurs souffles dans mon corps.
Le soupir qui s'amasse au bord des levres closes
A fait l'obsession du calme ou j'aspirais ;
Comme un manoir hante de visions moroses,
J'ai recele l'effroi des rendez-vous secrets.
Et depuis, au milieu des douleurs et des fetes,
Morts qui voulez parler, taciturnes vivants,
Bois solennels ! J'entends vos ames inquietes
Sans cesse autour de moi frissonner dans les vents.
Примечание.
*В Интернете можно найти перевод стихотворения Дьеркса "Пролог", выполненный Евгением Дегеном.
Леон Дьеркс Облака
(Вариация на тему оригинала)
Прилёг в тени и - будто белый зонт -
на небе облака. Гляжу на это чудо.
Кругом трава и никакого люда.
Покой. И ни клошары, ни бомонд
не застят горизонт.
Ах, облака ! В них столько обаянья !
Их любят пастухи и беглецы.
Они уносятся во все концы -
несущие священные посланья
небесные гонцы.
Смотря на них, своей догадки трушу.
Я узнаю в них женственную суть.
Влюблённый ветер делит с ними путь.
Они в дороге то нежней, то суше:
они - как души !
Как и моя ! - Тебе не превозмочь
похмельной тяги в дальние высоты.
Тебе к другой душе пристать охота.
Ты рвёшься в облака - куда-то прочь -
и жаждешь взлёта.
Leon Dierx Les nuages
Couche sur le dos, dans le vert gazon,
Je me baigne d'ombre et de quietude.
Mes yeux ont enfin perdu l'habitude
Du spectacle humain qui clot la prison
Du vieil horizon.
La-bas, sur mon front passent les nuages.
Qu'ils sont beaux, mon ame ! et qu'ils sont legers,
Ces lointains amis des calmes bergers !
S'en vont-ils portant de divins messages,
Ces blancs messagers ?
Comme ils glissent vite ! - Et je pense aux femmes
Dont la vague image en nous flotte et fuit.
Le vent amoureux qui de pres les suit
Disperse ou confond leurs fluides trames ;
On dirait des ames !
Rassemblant l'essor des desirs epars,
Ivre du celeste et dernier voyage,
A quelque ame errante unie au passage,
Mon ame ! la-haut, tu me fuis, tu pars
Comme un blanc nuage !
Леон Дьеркс Лебеди
(Перевод с французского).
Большой пустынный парк. Ряды цветочных гряд...
Обширный круг колонн и парковых аркад -
в античных завитках в навершиях и сводах -
картинно отражён в окрестных тёмных водах.
В карнизах меж плющом и зеленью вьюнков
мелькают огоньки раскрывшихся цветков.
Вода на вид как спит, вся в пятнах мха и ряски.
С закатом в ней блестят муаровые краски.
Как глянешь в небеса - так память оживёт,
и чем-то вроде глаз глядят глубины вод.
Над ними, что ни век, от смутности видений
лежат всё тяжелей и гуще сети теней.
Спокойная вода, в плену прозрачных снов,
ревниво бережёт лазурный свой покров.
Но в зеркало пруда, примчавши вместе с Нордом,
семейство лебедей вплывает флотом гордым.
Они вдоль берегов проходят чередой,
скользя и не шумя, храня красивый строй,
как будто корабли воинственной державы
в достоинстве своей незамутнённой славы.
Leon Dierx Les cygnes
Sous des massifs touffus, au fond desert du parc,
La colonnade antique arrondissant son arc,
Dans une eau sombre encore a moitie se profile ;
Et la fleur que le pampre ou que le lierre exile
Parfois brille furtive aux creux des chapiteaux.
L'eau sommeille ; une mousse y fait de sourds cristaux.
A peine un coin du ciel en eclaircit la moire,
De sa lueur mourante ou survit la memoire
Des regards clairs tournes vers des cieux eclatants.
L'eau profonde ressemble a nos yeux, ces etangs
Ou chaque siecle ajoute, avec d'obscurs mirages,
Au poids de sa lourdeur l'ombre de ses ombrages.
Elle dort, enfermant pres du pur souvenir
Le pan du bleu manteau qu'elle veut retenir ;
Mais sur le tenebreux miroir qui les encadre
Des cygnes familiers, eblouissante escadre,
Suivent le long des bords un gracieux circuit,
Et glissent lentement, en bel ordre et sans bruit,
Nobles vaisseaux croisant devant un propylee,
Comme un reste orgueilleux de gloire immaculee.
Леон Дьеркс Видение Евы
(Перевод с французского).
...Сиянье - как в Раю. Ты - в золоте волос.
Ты, Ева, - и грешна, и ты ж - венец творенья.
Ты - наш извечный вздох и спутник наших слёз.
Ты - чаша. Из неё пьёт боль для исцеленья.
Ах, женщина ! Ты - та, что дарит небеса,
взамен других небес, не сбережённых нами.
В тебе - и яркий блеск, и нежность, и краса,
и в каждом жесте есть архангелово пламя.
О любящая мать ! Но что в тебя за страх
вселил какой-то дух с дурной зловещей целью,-
и жизнь уж не мила, и слёзы на глазах,
и в горести сидишь над детской колыбелью ?
В ней сын твой - Каин - спит, сжав малый свой кулак.
Не в этом ли секрет ужасного виденья ?
Не мнится ли тебе в нём, в слабом, в голом, враг,
что Авеля убьёт, созрев для преступленья ?
Leon Dierx La vision d'Eve
... Soleil du jardin chaste ! Eve aux longs cheveux d'or !
Toi qui fus le peche, toi qui feras la gloire !
Toi, l'eternel soupir que nous poussons encor !
Ineffable calice ou la douleur vient boire !
O Femme ! qui, sachant porter un ciel en toi,
A celui qui perdait l'autre ciel, en echange,
Offris tout, ta splendeur, ta tendresse et ta foi,
Plus belle sous le geste enflamme de l'archange !
O mere aux flancs feconds ! Par quelle brusque horreur,
Endormeuse sans voix, etais-tu possedee ?
Quel si livide eclair t'en fut le precurseur ?
A quoi songeais-tu donc, la paupiere inondee ?
Ah ! dans le poing crispe de Cain endormi
Lisais-tu la reponse a ton reve sublime ?
Devinais-tu deja le farouche ennemi
Sur Abel faible et nu s'essayant a son crime ?
Леон Дьеркс Тюрьма
Превыше всех столпов в старинном кафедрале
я в юности вознёс заветные мечты.
Их сладкий фимиам крутил свои спирали
не ниже куполов почтенной высоты.
Орган сменил тона, мечты мои завяли.
Привычно жмут на пульт усталые персты.
Я сам решил смирить досаду и печали,
никчемные сейчас средь модной суеты.
Жрец - в храме, как в тюрьме, и жертва оскорбленья,
ты сам отверг свой храм и всё вероученье,
кадильницу разбив с размаху об амвон.
Найди же главный столп и напряги десницу.
Сильней его тряхни. Обрушь свою темницу -
и смерть прими, восстав, в обвале, как Самсон !
Leon Dierx La prison
Comme les hauts piliers des vieilles cathedrales,
O reves de mon coeur, vous montez ! Et je vois
L'ancien encens encore endormir ses spirales
A l'ombre de vos nefs, o reves d'autrefois !
Comme un orgue dompte par des mains magistrales,
O ma longue douleur ! Je t'ecoute ; et ta voix
Murmure encor l'Echo des plaintes et des rales
Que j'ai depuis longtemps etouffes sous mes doigts !
- Allons ! Pretre enferme qui saignas sous l'insulte,
N'as-tu pas renie ton eglise et ton culte,
Et brise l'encensoir aux murs de ta prison ?
Debout ! etends les bras sans fermer les paupieres !
Qu'ils croulent, ces arceaux dont tu sculptas les pierres,
Dut leur poids t'ecraser du coup, comme Samson !
Леон Дьеркс Песня
(Перевод с французского).
Богам их муки - не слыхать,
но Души смерти неподвластны.
Могилы роются напрасно ! -
Скажи, не вечно ж им страдать ? -
Любовь сладка, но с острым жалом.
Зароки долго не живут.
Сердца не терпят жёстких пут,
а склеп - под мшистым одеялом.
Вся жизнь тяжка от передряг,
и тем особенно ужасна,
что Горе смерти неподвластно,
хоть застрелись и в землю ляг !
Leon Dierx Chanson
Le ciel est loin ; les dieux sont sourds.
Mais nos ames sont immortelles !
La terre s'ouvre ; ou s'en vont-elles ?
Souffrirons-nous encor, toujours ?
L'amour est doux ; l'amour s'emousse.
Un serment, combien dure-t-il ?
Le coeur est faux, l'ennui, subtil.
Sur la tombe en paix croit la mousse !
La vie est courte et le jour long.
Mais nos ames, que cherchent-elles ?
Ah ! leurs douleurs sont immortelles !
Et rien n'y fait, trou noir, ni plomb !
Леон Дьеркс Мольба Адама*
(Перевод с французского).
Злой сон ! Толпа из душ. Их были легионы.
Пред ними пращур наш, прегордый, будто бог,
но он скорбел, молчал и встать с колен не мог.
От всей толпы Адам держался отчуждённо.
Он излучал и мощь, и мысль, и красоту.
Он сохранил черты земного идеала,
ту девственность души, что Мастера пленяла,
когда Творец влагал в него свою мечту.
Все вслушивались в шум промозглого пространства,
и эхом из глубин летели вспять до них
те речи, что к богам вздымались от живых:
кощунства, дурь, смешки и ересь окаянства.
Всё горестней, стыдясь, не поднимая век,
Адам простёрся ниц и грудь измазал в глине.
Без умолку над ним взносился глас в пустыне:
"Адам ! Гордись ! Опять родился человек !"
"Господь ! - взмолился он. - Как долго длится кара !
Мой род давно пора убрать со света прочь.
Неуж я не дождусь, когда объявит ночь:
"Последний человек исчез с Земного Шара !" - ?"
Leon Dierx La priere d'Adam*
Songe horrible ! - la foule innombrable des ames
M'entourait. Immobile et muet, devant nous,
Beau comme un dieu, mais triste et pliant les genoux,
L'ancetre restait loin des hommes et des femmes.
Et le rayonnement de sa male beaute,
Sa force, son orgueil, son remords, tout son etre,
Forme du premier reve ou s'admira son maitre,
S'illuminait du sceau de la virginite.
Tous ecoutaient, penches sur les espaces blemes,
Monter du plus lointain de l'abime des cieux
L'inextinguible echo des vivants vers les dieux,
Les rires fous, les cris de rage et les blasphemes.
Et plus triste toujours, Adam, seul, prosterne,
Priait ; et sa poitrine etait rougie encore,
Chaque fois qu'eclatait dans la brume sonore
Ces mots sans treve : " Adam, un nouvel homme est ne ! "
- " Seigneur ! Murmurait-il, qu'il est long, ce supplice !
Mes fils ont bien assez pullule sous ta loi.
N'entendrai-je jamais la nuit crier vers moi :
" Le dernier homme est mort ! Et que tout s'accomplisse ! "
Примечание.
*В Интернете можно найти первый перевод этого стихотворения на русский язык, интересный
как по форме, так и прочим своим качествам, сделанный Аполлоном Коринфским.
Метки:
