Джон Мильтон. Потерянный рай. Книга I

John Milton. Paradise Lost. Book I
? John Milton, 1667
? Александр Андреев, перевод, 2014

*

Содержание

Первая книга вначале кратко описывает предмет повествования -
ослушанье Человека и потерю им Рая, где его поместили; затем
упоминает первопричину падения, Змея, или скорее Сатану в Змее,
который, восстав против Бога и переманив на свою сторону целые
легионы ангелов, был по Господнему приказу низвергнут с небес со
всей своей командой в глубочайшую бездну. После этого поэма
переносит нас в гущу событий, представляя Сатану с его ангелами
павшими в ад, причём не в центр (поскольку небо и земля,
возможно, ещё не созданы, и уж точно не прокляты), а в царство
кромешной тьмы, которое точнее всего назвать Хаосом. Здесь
Сатана, лежащий с ангелами в горящем озере, ошеломлённый и
изумлённый, через некоторое время приходит в себя, словно от
замешательства, и призывает ближайших по рангу и достоинству,
лежащих рядом; те жалуются на ужасное падение. Сатана созывает
все свои легионы, лежащие до сих пор в таком же пришибленном
состоянии. Они встают; описывается их число, построение к битве,
перечисляются их вожди соответственно идолам, известным позже в
Ханаане и сопредельных странах. К ним Сатана обращается с речью,
утешает их сохранившейся надеждой отвоевать Рай, но под конец
упоминает о новом мире и новом создании, которые должны быть
сотворены согласно издавна ходившим в Раю предсказаниям и
донесениям: ведь многие древние старцы считали, что ангелы
появились намного раньше этого зримого Творения. Чтобы выяснить,
правдиво ли предсказание, и решить, что делать дальше, он
созывает Совет; описываются дальнейшие действия его соратников.
Из бездны вырастает моментально построенный Пандемониум - дворец
Сатаны. В нём лорды Ада собираются на Совет.

О первом ослушанье человека
И дерева запретного плоде,
Чей бренный вкус принёс в мир смерть и горе,
Потерю Рая до поры, пока
Великий человек вернул нам милость, [ 5 ]
Пой, Муза, вдохновлявшая с Хорива
Или горы Синайской пастуха,
Что избранное племя поучал:
"В начале были небо и земля
Из Хаоса"; а если холм Сиона [ 10 ]
Тебе милей и Силоамский ключ
У божьего оракула, приму
Твою подмогу для геройской песни,
Что мощным звуком хочеть улететь
Превыше Аонийских гор в погоне [ 15 ]
За небывалым в прозе и стихе.
И ты прежде всего - тот Дух, что храмам
Предпочитает искреннее сердце -
Наставь меня, ведь ты всё знаешь: ты
С начала был; ты на могучих крыльях, [ 20 ]
Как голубь, сам над бездною парил,
Даря ей жизнь: всё тёмное во мне
Ты освети, и подними, что низко;
Чтоб, поравнявшись с высшим рассужденьем,
Я смог бы утвердиться в Провиденье [ 25 ]
И оправдать пути Господни людям.

Скажи - ведь Небо от тебя ничто
Не прячет, даже бездны Ада - что же
Заставило счастливых наших предков,
Столь чтимых Раем, бросить своего [ 30 ]
Создателя и преступить запрет,
Всего один для властелинов мира?
Кто подтолкнул их к глупому восстанью?
То адский Змей; его притворство, зависть
И мстительность в смущение ввели [ 35 ]
Мать человечества; он за гордыню
Лишился Рая с полчищем мятежных
Ангелов, с чьей поддержкою мечтал
Возвыситься над остальными славой
И мнил себя готовым наравне [ 40 ]
С Всевышним биться; дерзко замышляя
Против монархии и трона Бога,
В Раю решился развязать войну,
Но тщетно. Силы высшие его
Вниз головой с небес низвергли райских [ 45 ]
Пылающим в пылающую бездну
Для вечных мук и крепко приковали
Алмазными цепями, наказав
За наглый вызов Божества на бой.

Уж девять раз сменились день и ночь [ 50 ]
Для смертных; он лежал с командой адской,
Приговорённый, в бездне огневой,
Сражённый, но бессмертный; а судьба
Испытывала гнев его: ведь мысль
О вечной боли и забытом счастье [ 55 ]
Мучительна; в его печальном взгляде
Смятенье от тревоги и невзгод
Смешалось с ненавистью и гордыней:
Он видит - в силу ангельской природы -
Весь окружающий его кошмар, [ 60 ]
Темницу жуткую, со всех сторон
Как в пламени печи, но это пламя
Несёт не свет - одна зримая тьма
Им открывает вид на все страданья,
Печаль и тени; мир там никогда [ 65 ]
Не воцарится, отдых и надежда,
Всем данные, к ним не придут; лишь пытка
Пребудет вечно - и сплошной поток
Неиссякаемой горящей серы.
Такое место Вечный Суд отвёл [ 70 ]
Мятежникам, отправив их в тюрьму
В сплошную тьму, что расположена
В три раза дальше от небес и Бога,
Чем небо наивысшее - от центра.
Сколь всё несхоже с тем, откуда пали! [ 75 ]
Вблизи находит он ошеломлённых
Потоками и вихрями огня
Товарищей в паденье; ближе всех -
Собрат по преступленьям, сходный силой,
Известный много лет всей Палестине, [ 80 ]
Прозваньем Вельзевул. Ему-то враг,
В Раю принявший имя Сатана,
И говорит, молчанье прерывая.

"Если ты тот - но ох, как пал! отличен
Ты от того, кто в добром светлом царстве, [ 85 ]
Одетый ярким светом, затмевал
Ярчайших мириады! - кто в союзе
Со мной делил и мысли, и советы,
Надежды и опасность нашей славной
Затеи, ныне ж в пораженье делит [ 90 ]
Несчастье: посмотри, в какую яму
Упал с каких высот; он оказался
Сильнее с громом: кто бы мог представить
Всю мощь в его руках? но ни она,
Ни ярость победителя меня [ 95 ]
Каяться и меняться не заставят,
Хоть и поблёк я внешне; своеволье
И гордость ущемлённого величья
Меня толкнули спорить с наивысшим,
И привели на тот жестокий бой [ 100 ]
Бесчисленных вооружённых духов,
Меня избравших вместо его власти,
И мощь его сошлась с враждебной мощью
В бою в долинах райских - и его
Трон пошатнулся. Там мы уступили? [ 105 ]
Но мы не уступили в силе воли,
В нас живы ненависть, и жажда мщенья,
И смелость никогда не подчиняться -
И что ещё вовеки не сломить?
Той Славе из меня вовек не выбить [ 110 ]
Ни гнев, ни мощь. Вымаливать прощенье,
Колени преклонив, обожествляя
Того, кто всю империю свою
Поставил страхом под сомненье, - низко;
В паденье нашем кроется бесчестье [ 115 ]
И стыд; ведь ни божественная сила,
Ни сущность ангельская пасть не могут;
Так извлечём урок из жёсткой схватки
И, не слабее, но предвидя больше,
Попробуем решиться на надежду [ 120 ]
И навязать - хоть хитростью, хоть силой -
Бой до победы вечному врагу,
Что в эйфории смог поработить
Единоличной тиранией Небо".

Так падший ангел, несмотря на боль, [ 125 ]
Храбрился вслух, отчаявшись внутри;
И так ему собрат ответил смелый:
"О принц, о повелитель властных сил,
Среди которых серафим сражался
С тобой бок о бок, что, бесстрашны в брани, [ 130 ]
Сумели угрожать царю небес,
Смогли его оспорить верховенство
Вопреки силе, случаю, судьбе -
Я видел и оплакал этот ужас,
Что стоил нам в жестоком пораженье [ 135 ]
Потери рая, и теперь всё войско
Столь низко пало в самом худшем крахе,
Которому подвержена быть может
Божественная сущность: ум и дух
Не тронуты, и мощь вернётся вскоре, [ 140 ]
Хоть лишены мы благодати - счастье
Уже разбито бесконечным горем.
Но вдруг нам победитель (я его
Считаю всемогущим - меньшей силой
Всю нашу мощь никто б не победил) [ 145 ]
Оставил дух и силу для того лишь,
Чтоб нам сильнее чувствовать страданье,
Чтоб утолилась ярость его мщенья,
Иль чтобы, побеждённые, служили
Ему рабами мы, какое б дело [ 150 ]
Ни привело его в адский огонь,
Что б ни задумал он в кромешных безднах?
Так что нам толку в том, что ощущаем
Всё те же силы, в вечности что толку,
Когда она - лишь в вечном наказанье?" [ 155 ]

На то первейший враг ответил быстро.
"Да, павший херувим, противна слабость
В делах, в страданье; только будь уверен:
Творить добро не будет нашей целью,
Зато во зле отраду мы найдём [ 160 ]
Наперекор желанию того,
Кому сопротивляемся. Его
Стремление – из зла добыть добро,
Так будем делать всё наоборот
И из добра пытаться зло извлечь; [ 165 ]
Коль иногда получится, он может
Моей удаче огорчиться - это
Собьёт его с намеченного курса.
Но глянь - вернул сердитый победитель
Своих посланцев мщенья и погони [ 170 ]
К воротам Рая; серный дождь, что нас
Преследовал, потоками хлестал, -
Затих, когда мы рухнули с небес
Вот в эту бездну; да и гром крылатый,
Весь в яростном огне от красных молний, [ 175 ]
Возможно, стрелы растерял, и больше
Не буйствует над пропастью бездонной.
Испробуем же шанс, пусть он смешон,
Не будем прятать ярость от врага.
Глянь - вон долина в жутком запустенье, [ 180 ]
То место дикое, почти без света,
Где только отблеск бледного огня
Бросает злые тени. Так пойдём
Туда из этой огненной трясины,
Чуть отдохнём, коль отдых там возможен, [ 185 ]
И, вновь собравшись с верными войсками,
Поговорим, как лучше навредить
Врагу, как наверстать потери наши,
Как тягость ужасающую сбросить,
Какие силы взять нам у надежды, [ 190 ]
А может, у отчаянья - решимость".

Так с ближним Сатана вёл разговор,
Подняв над лавой голову; глаза
Его сверкали, а другие члены
Плавали сверху, распростёршись вширь [ 195 ]
На много акров, столь же велики,
Как у огромных сказочных чудовищ:
Титанов, с кем Юпитер воевал -
Тифона с Бриареем, что в пещере
У Тарсуса сидели; иль морского [ 200 ]
Левиафана, что Господь создал
Громаднейшим из океанских тварей:
Его, спокойно дремлющего в пене,
Порой рыбак на ялике полночном
За остров примет и, как говорят, [ 205 ]
Под чешую его поставит якорь,
Пришвартовавшись в стороне от ветра,
И ночью в море утра ждать не хочет;
Так, вытянувшись, архивраг лежал
На озере пылающем, прикован, [ 210 ]
И голову бы он поднять не мог,
Когда бы небеса не разрешили
Ему лелеять тёмные мыслишки,
Чтоб новыми злодействами навлёк
Он на себя проклятия, ища [ 215 ]
Зла для других, и в ярости глядел бы,
Как козни все его несут добро,
Благословенье, милость Человеку,
Им соблазнённому, а самому
Приносят лишь смятенье, гнев и мщенье. [ 220 ]
Вот он встаёт из озера во всей
Могучей стати; пламя по рукам
Струится, как отточенные стрелы,
И бьётся посреди долины страха.
Затем, расправив крылья, он летит, [ 225 ]
Покоясь, напрягая мглу небес
Внезапной тяжестью, садясь на землю -
Если земная твердь могла гореть,
Как озеро огнём горело жидким;
И цвет был как тогда, когда вся сила [ 230 ]
Ветров подземных уносила гору
С Пелора или шваркала обломки
Гремящей Этны, чьё нутро горело
И разносило пламя горной лавы
Бешеных недр, и ветру помогала, [ 235 ]
И оставляла чёрный дымный след
Зловонный: так подошвы обжигало
Проклятых ног его. С ним был товарищ -
Покинули они поток Стигийский,
Как боги, и восстановили мощь [ 240 ]
Не милостью небесных сил, а сами.

"И эту область, эту почву, климат, -
Сказал архангел бывший, - мы должны
Менять на Рай, тоскливый этот мрак -
На свет небесный? Ладно, раз уж тот, [ 245 ]
Кто нынче правит, стал за всех решать,
Что хорошо: будь дальше от того,
Кто разумом встал вровень, силой - выше
Равных. Прощайте, милые поля,
Обитель счастья; здравствуйте, кошмары, [ 250 ]
Здорово, преисподняя, встречай
Хозяина, не ставящего ум
В зависимость от времени и места.
Ум - место сам в себе, он может сам
Из Ада сделать Рай, из Рая - Ад. [ 255 ]
Неважно где, ведь я-то буду прежним,
Кем должен, не слабей того, кого
Гром сделал главным. Здесь хотя бы мы
Свободны; это место создал Бог
Не для отрады, вряд ли нас прогонит: [ 260 ]
Надёжно будем править; как по мне,
Достойна власть стремлений и в Аду,
И царство Ада лучше райской службы.
Но разве бросим верных мы друзей,
Товарищей в потере нашей общей, [ 265 ]
Валяться здесь на озере забвенья,
Не призовём их поделиться горем?
Или попробуем ещё разок
Собрать все силы и отвоевать
Своё в Раю - иль потерять в Аду?" [ 270 ]

Так Сатана сказал, и Вельзевул
Ему в ответ: "О вождь тех славных войск,
Что уступили лишь пред Всемогущим!
Услышь они твой голос, их надежду
В опасности и страхе, что так часто [ 275 ]
Звучал в беде, в отчаяннейший миг
Сраженья, их уверенный сигнал
При наступленье - в них проснётся вскоре
Былая храбрость, хоть они сейчас
Простёрты в боли в озере огня, [ 280 ]
Как мы недавно, в шоке от паденья -
Немудрено: с такой-то высоты".

Едва закончил, а главнейший враг
Уж двинул к берегу; массивный щит,
Огромный, круглый, закалённый в небе, [ 285 ]
Висел на нём; широкая кайма
Лежала на плечах луной, чей лик
Сквозь линзы наблюдает муж тосканский
По вечерам с вершины Фьезоле
Или в Вальдарно, описать пытаясь [ 290 ]
На глобусе все земли, реки, горы.
Он нёс копьё (в сравненье с ним сосна
С холмов норвежских, что должна стать мачтой
Для флагманского судна - просто трость),
Чтоб опираться в непростом пути [ 295 ]
Сквозь ил горящий (не сравнить с шагами
В лазури неба), и ужасный воздух
Атаковал его, хлестал огнём;
Но он терпел, и вот на берег моря
Пылающего вышел и призвал [ 300 ]
Все легионы ангелов, лежавших,
Словно листва осенняя в ручьях
У Валломброзы средь теней этрусских
Высоких арок; или как осока,
Когда суровым ветром Орион [ 305 ]
На Красном море волнами швырял
Бузириса с мемфисской конницей,
Предательски и злобно загонявшей
Гесемских поселенцев, что глядели
Из безопасности на лом судов [ 310 ]
И колесниц - так густо те лежали,
Потерянные, жалкие в потоке,
Надломленные жуткой переменой.
Он звал так громко, что бездонный Ад
Весь задрожал. "Князья, цари, солдаты, [ 315 ]
Пыль Рая, что потерян, хоть был вашим,
Неужто потрясенье захватило
Ваш дух? иль вы избрали это место,
Чтоб после тяжкой битвы отдых дать
Своей отваге и заснуть спокойно, [ 320 ]
Как некогда дремали в райских кущах?
Иль, сплющенные горем, поклялись
Служить завоевателю? в пучину
Он сбросил херувимов, серафимов
С обломками оружья и знамён, [ 325 ]
И вскоре его гончие поймут
Их превосходство, и на нас, согбенных,
Насядут, или громом поразят,
Распяв в глубинах бездны. Так вставайте -
Или останьтесь павшими навек". [ 330 ]

Услышали, и устыдились, и
Вскочили вмиг, точь-в-точь как часовые,
Застигнутые грозным командиром
Во сне, рывком изображают бденье.
Не то, чтоб все не чувствовали адских [ 335 ]
Своих тенёт, не ощущали боли;
Но на призывный голос генерала
Отозвались во множестве. Когда
Могучий жезл египетский услал
Сына Амрама к морю, чёрной тучей [ 340 ]
Восточный ветер саранчу принёс,
Что Нил затмила, опустившись тьмой
На земли фараона-нечестивца;
Так бесконечна ангельская рать,
Что встала на крыло под адским сводом [ 345 ]
Среди огней вверху, внизу, вокруг.
И, наконец, по новому сигналу
Копья султана своего они
Спустились строем на сернистый камень
И заняли собою всю долину - [ 350 ]
Всё множество: так северные орды
Текли рекой с мороженной земли
До Рейна и Дуная, так потопом
Шли варвары на юг и расползались
За Гибралтар вплоть до песков ливийских. [ 355 ]
От каждого отряда, каждой группы
Их командиры подходили ближе
К великому вождю; в богоподобных,
Сверхчеловеческих обличьях - принцы
И силы, что на тронах восседали; [ 360 ]
Хоть их имена в анналах Рая
Запятнаны навеки мятежом
И вычеркнуты все из книги жизни.
И не смогли они, как дети Евы,
Взять на земле другие имена [ 365 ]
Через страданье Бога за людей:
Они обманом, лживостью склонили
Столь многих - большинство - людей предать
Бога-Создателя, его сиянье
Незримое, создавшее их, и [ 370 ]
Взять образ твари, почитаемой
Религиями пышной позолоты,
И кланяться чертям, а не богам:
Тогда их имена узнали люди
Как идолов в языческой земле. [ 375 ]
О Муза, назови нам тех, кто первым
Или последним с огненной постели
По зову императора поднялся,
Кто рядом встал на жгучем берегу,
Когда поодаль ждал случайный сброд! [ 380 ]
В начале шли те, кто из адской ямы
Искать добычу вышел на земле,
Посмев занять места близ места Бога,
Алтарь у алтаря, кто почитаем
Среди народов, кто терпеть дерзает [ 385 ]
Иеговы гром с сионского престола
Средь херувимов, кто частенько ставит
Свои святыни средь его святынь
Кощунственно, кто пачкает проклятьем
Святые ритуалы и пиры [ 390 ]
И тьмой дерзает бросить вызов свету.

Сначала жуткий Молох, весь в крови
От жертв людских, в родительских слезах,
Хотя за барабаном и тимпаном
Не слышен плачь детей, в огонь идущих [ 395 ]
К мрачному идолищу. Аммониты
Ему молились в Раббе, на равнине,
В Аргобе и Базане, до ручья
Арнона. Недовольный дерзновенным
Соседством, Соломона-мудреца [ 400 ]
Он хитростью заставил возвести
Свой храм напротив храма Бога на
Горе позора, лесом засадив
Долину Еннома, что ныне кличут
Тофет или Геенна - вроде Ада. [ 405 ]
За ним шёл Хамос - страх сынов Моава
От Ароера до Ново, пустынь
Аворима на юге, Езевона
С Оронаимом, что в стране Сигона,
За виноградом из долины Сивмы, [ 410 ]
Елеала на Мёртвом море - всех.
Фегором звался он, когда в Ситтиме
Склонял Израиль, уходивший с Нила,
Ему служить, и тем накликал горе.
Он оргии свои распространил [ 415 ]
До той горы скандальной и до рощи
Убийцы Молоха, пока достойный
Иосия не сверг их прямо в Ад.
За ними шли - от берегов Евфрата
До речки, отделяющей Египет [ 420 ]
От Сирии, известны именами
Мужским и женским - Ваалы и Астарты.
Ведь духи могут по желанью выбрать
Любой из двух полов иль оба - столь
Нежна элементарная их сущность: [ 425 ]
Не сдавлена, суставами не сжата,
Не зиждется на хрупкой силе кости,
Как плоть; и, принимая всякий облик, -
Разреженный, сгущённый, яркий, тёмный, -
Способны достигать воздушных целей [ 430 ]
И разносить любовь или вражду.
Для них израильтяне забывали
О силе жизни, покидая верный
Алтарь и преклоняясь пред богами
Животными; их головы так низко [ 435 ]
Склонялись в битве перед копьями
Врагов презренных. С ними встала в строй
Астарта - полумесяцем рога,
Царица Рая между финикийцев;
Пред её ликом под луной в Сидоне [ 440 ]
Девицы пели, посвящали клятвы,
Как и в Сионе, где с горы глядел
Огромный грозный храм, что ей построил
Царь-подкаблучник с необъятным сердцем,
Попавший, поклоняясь женщине, [ 445 ]
В служенье идолам. Затем Таммуз,
Чью рану ежегодную в Ливане
Сирийские оплакивали дамы
В любовных песнях целый летний день,
Пока Адонис тихий со скалы [ 450 ]
Тёк в море красным, словно в ежегодной
Крови Таммуза: эта песнь любви
Огнём сжигала дочерей Сиона,
Чью похоть у священного крыльца
Видел Иезекииль - его глазам [ 455 ]
Предстала темень идолопоклонства
Безбожной Иудеи. Следом шёл
Рыдавший искренне, когда Ковчег
Корёжил ему голову и руки
У самого порога его храма, [ 460 ]
Где он упал, свою смутивши паству,
Дагон, морской урод, мужчина сверху
И рыба снизу: но высокий храм
Его в Азоте вызывал почтенье
И страх в прибрежной Палестине - в Гефе, [ 465 ]
У Аскалона, Аккарона, Газы.
За ним - Риммон, красиво восседавший
В Дамаске, на богатых берегах
Ручьёв прозрачных - Абаны, Фарпара.
Он и на дом Господень посягал: [ 470 ]
Проказу сбросив, он обрёл царя
И убедил запойного Ахаза
Воздвигнуть вместо Божьих алтарей
Сирийские, чтоб там сжигать свои
Жуткие жертвы, вознося богам, [ 475 ]
Им побеждённым. Дальше появились
Носители имён старинных - Гор,
Осирис, Изида и остальные
Чудовищные лики, что толкали
Египетских жрецов искать своих [ 480 ]
Богов-скитальцев в жутких формах зверя,
Не человека. Даже сам Израиль
Заразу подхватил, тельца златого
На Хориве отлив, а царь-отступник
Удвоил грех тот в Вефиле и Дане, [ 485 ]
Сравнив вола на выпасе с Творцом:
Иегова, проходя Египет ночью,
Одним своим ударом уравнял
Их первенцев и блеющих богов.
В конце шёл Велиал: ему подобных [ 490 ]
По похоти и к мерзостям любви
Не падало из Рая: пусть ни храмов,
Ни алтарей ему - но каждый храм
Или алтарь, где веру вдруг священник
Терял, как Эла сыновья, он мигом [ 495 ]
Жестокостью и блудом наполнял.
Он правит при дворах и во дворцах,
В роскошных городах, где выше башен
Несётся шум отчаянных бесчинств
И мятежей: и в темени ночной, [ 500 ]
Разнузданны и пьяны, Велиала
На улицы выходят сыновья.
Свидетели - Содом и ночь в Гибее,
Когда матроны отворяли двери,
Чтоб худшего насилья избежать. [ 505 ]
Вот первые по рангу и по мощи.
Других же много, пусть вполне известных:
Боги Ионии; Иавана род,
Оспоривший у Неба и Земли
Родительство; Титан перворождённый,
Столь плодовит, чьё первенство украл [ 510 ]
Юнец Сатурн, себя сравнивший с сыном
Могучего Юпитера и Реи.
Царил Юпитер-узурпатор, с Крита
И Иды до заснеженных вершин [ 515 ]
Холодного Олимпа правил миром
С высот небесных: и скалой дельфийской,
Додоной и дорийской безграничной
Землёй, и теми, кто бежал с Сатурном
Из Адрии в Гесперские поля, [ 520 ]
И кельтами с далёких островов.

Они всё шли и шли, и из толпы
Глядели тускло в землю; но мелькала
В них тенью радость от того, что шеф
Не впал в отчаянье, что их утрата [ 525 ]
Не абсолютна; на его лице
Жило сомненье, но он вспомнил гордость
Привычную, и громкими словами,
В которых больше доблести, чем смысла,
Подбодрил их и страхи разогнал. [ 530 ]
Под гром команд, под боевые звуки
Рожков и труб взметнулось в небеса
Славное знамя; справа Азазель
Держал его, высокий херувим,
И он же на роскошном древке поднял [ 535 ]
Верховный флаг, что, развернувшись вширь,
Сверкал как метеоры на ветру
И жемчугом, и золотым сияньем,
Трофеями, гербами херувимов;
Тем временем металл трубил войну: [ 540 ]
Хозяин мира испустил на это
Крик, разорвавший адскую долину,
Столь устрашив мир Хаоса и Ночи.
В момент сквозь мрак десятки тысяч флагов
Взметнулись в воздух, ярко освещённый [ 545 ]
Зарёй востока; с ними поднялся
Лес копий, появились массы шлемов
И сомкнутые толстые щиты
Безмерной глубины: они пошли
Стройной фалангой под дорийские [ 550 ]
Напевы флейт, что раньше поднимали
Дух старых благороднейших героев
Для битвы, вместо гнева в них вдыхая
Разумный героизм: его не сдвинуть
Боязнью смерти или отступленья [ 555 ]
И не ослабить ни касаньем мрачным,
Ни мыслями тревожными - он гонит
Сомненья, муки, страх, печаль и боль
Из смертных и бессмертных. Так они,
Дыша согласьем, мыслями тверды, [ 560 ]
Шли молча, и звучанье облегчало
Всю боль шагов по пышущей земле;
И вот они стоят ужасным фронтом,
С сияющим оружием, как встарь
Бойцы, держа щиты свои и копья [ 565 ]
И ожидая будущих команд
Могучего вождя. Он по рядам
Глазами водит опытными, быстро
Все батальоны осмотрев - порядок,
Их лица, их тела, как у богов, [ 570 ]
Их численность. И гордость наполняет
Сердце его, и укрепляет силу
Величьем: ведь с Творенья человек
Такой не видел силищи, достойной
Сравнения с бойцами, что бежали [ 575 ]
С криком, как журавли: хоть род Гигантов
На Флегре поддержали и Герои
Фив с Илионом, с разными богами
Перемешавшись; сила та звучит
В легендах, где сын Утера царит [ 580 ]
В Бретани с рыцарями Арморики;
И сколько же крещёных и неверных
Сражалось в Аспрамонте, Монтальбане,
Дамаске, Трапезунде и Марокко,
Бежало из Бизерты африканской, [ 585 ]
Когда великий Карл со знатью пал
У Фонтарабии. Все, кто знаменит
Воинской доблестью, следили за
Страшным вождём: он надо всеми телом
И жестом горделиво возвышался, [ 590 ]
Как башня; он ещё не потерял
Врождённого сиянья, не казался
Руинами архангела, и славой
Не потемнел: так на рассвете солнце
В горизонтальном воздухе туманном [ 595 ]
Лучи теряет, так из-за луны
В момент затмения бросает сумрак
На половину мира, переменой
Царей пугая. Так, хоть потемнел,
Сиял архангел: пусть его лицо [ 600 ]
Гром шрамами избороздил, тревога
Покрыла щёки бледностью, но лик
Светился стойкостью, стремленьем гордым
К реваншу; и его жестокий взгляд
Таил раскаянье, желанье видеть [ 605 ]
Сторонников, друзей по преступленью
(Когда-то по блаженству), осуждённых
Навеки разделять с ним боль его,
Миллионы духов, по его вине
Из Рая изгнанных, и за мятеж [ 610 ]
Лишённых света, но надёжных, хоть
С увядшей славой. Так огнём небес
Сожжённые дубы в лесу и сосны
В горах стоят - огромны, только голы -
На пустоши сгоревшей. Он теперь [ 615 ]
Готовит речь; сдвоенные ряды
Вождя и его близких окружают,
Как полумесяц: все молчат, внимая.
Три раза начинает он, но слёзы,
Насмешек не боясь, текут; и всё же [ 620 ]
Слова со вздохами находят выход.

"О, мириад бессмертных духов, силы,
Сравнимые со Всемогущим! ваша
Борьба бесславной не была, пусть ужас
Настиг вас; перемены, как мы видим, [ 625 ]
Ужасны; но какой же нужен ум
Пророка иль провидца из глубин
Всех наших знаний, чтобы опасаться
Того, что силы мощные богов,
Как ваши, повстречают вдруг отпор? [ 630 ]
Кто же поверит, что, пусть проиграв,
Могучие отряды, чьё изгнанье
Опустошило Рай, не соберутся
Отвоевать владения назад?
И небеса мне не дадут соврать - [ 635 ]
Разве опасность или разногласья
Надежды нас лишили? Тот, кто стал
В Раю монархом, сидя безопасно
На троне, репутацией храним,
Обычаем, согласьем, государством [ 640 ]
Со всею мощью, но скрывает силу -
Он отразил наш натиск, сбросив в Ад.
Теперь мы знаем мощь его и нашу,
Чтобы не подстрекать и не бояться
Военных провокаций; надо нам [ 645 ]
Обманом или хитростью исправить
То, что война не тронула, чтоб он
Узнал от нас, что победивший силой
Врага разбил всего наполовину.
Пространство может порождать миры; [ 650 ]
Отсюда слух в Раю, что скоро он
Намерен мир создать и поселить там
Род новый, что по замыслу его
Должен встать вровень с сыновьями Рая.
Так вот, из любопытства стоит нам [ 655 ]
Именно там попробовать прорваться:
Ведь этой адской яме не сдержать
В узде небесных духов, эта бездна
Нам не тюрьма. Так пусть все наши мысли
Совет обсудит: Ненавистен мир [ 660 ]
Ценою подчиненья? Значит, бой,
Война - открыто или же тайком".

Закончил он; в согласье с ним миллионы
Пылающих мечей взметнулись с бёдер
Могучих херувимов: эта вспышка [ 665 ]
Собою озарила Ад. Беснуясь
Против Всевышнего, стуча оружьем
О звонкие щиты, стреляло войско
Проклятьями своими в свод небес.

Гора стояла рядом, изрыгая [ 670 ]
Огонь и дым с вершины; склоны словно
Покрыты чёрным лаком - верный знак
Руды металлов в недрах, след работы
Серы. Туда на скорости спешили
Крылатые бригады: так с лопатой [ 675 ]
Иль топором в руках первопроходцы
Траншеи, укрепления возводят
Для лагеря. Мамона впереди,
Самый кривой из духов, что упали
С небес - да и в Раю он всё ходил [ 680 ]
Согнувшись, восхищаясь лишь богатством
И позолотой райских мостовых,
А не красой божественной, как должен
Блаженный дух: с его подачи люди,
Наученные им, всё лезут в центр [ 685 ]
И потрошат нечистыми руками
Все внутренности матушки-Земли
Ради сокровищ. Вот его команда
В горе открыла рану, откопав
Златые жилы. Нет, не восхищайтесь [ 690 ]
Богатством Ада: почва эта только
Яда достойна. И ещё пусть те,
Кто хвастается тленным и в восторге
От Вавилона и от Мемфиса,
Узнают, как великие творенья, [ 695 ]
Как Силу и Искусство разрушает
Распутный дух, как за минуты гибнет
То, что веками каторжным трудом
Бесчисленные руки созидали.
Вблизи, в долине, в множестве пещер, [ 700 ]
Где бьются вены жидкого огня
Из озера, второй волной чудесно
Запасы минералов открывались,
Каждый особо, отделяя шлак;
А третья под землёй образовала [ 705 ]
Изложницу, и, в кельях выкипая,
Там заполняла каждый уголок,
Словно в органе под порывом ветра
Клавиатура дышит через трубы.
И вот уж из земли огромный дом [ 710 ]
Вознёсся, весь наполненный звучаньем
Нежных симфоний, сладких голосов,
Как храм построен, где кругом пилястры,
Где украшал дорийские колонны
Злачёный архитрав; нет недостатка [ 715 ]
В карнизах, фризах; выпуклы скульптуры,
В золоте крыша. Ни Каир великий,
Ни Вавилон с таким великолепьем
Сравниться не могли, хоть почитали
Богов (Бэла, Сераписа), венчали [ 720 ]
Царей, когда Ассирия с Египтом
Богатством мерялись. Вознёсшись, зданье
Величественно встало; в створки двери
Из меди звонкой хорошо видны
Огромные пространства гладких, ровных [ 725 ]
Настилов; с крыши арочной, как будто
По волшебству, рядами нависают
Ярчайшие светильники и лампы
На нефти и мазуте, свет которых
Небесному подобен. Восхищаясь, [ 730 ]
Все входят, и одни работу хвалят,
Другие зодчего: его рука
В Раю известна изобильем башен,
Где ангелы со скипетрами жили,
Как принцы, возведённые царём [ 735 ]
К правлению, где каждый получил
По иерархии достойный орден.
Он не был неизвестен и не чтим
В античной Греции, и в Авсонии
Он звался Мальсибер; там ходит басня, [ 740 ]
Как с неба он упал, сердитым сброшен
Юпитером с хрустальных бастионов:
Летел весь летний день, всё утро, полдень,
Росистую зарю, и на закате
С зенита пал летучею звездой [ 745 ]
На Лемнос, что в Эгее. Так болтают,
Да зря: ведь он с мятежниками вместе
Пал раньше; не спасли его ни башни,
В Раю им возведённые, ни вся
Его сноровка, так что был он сброшен [ 750 ]
С коллегами, чтоб строиться в Аду.

Крылатые глашатаи по воле
Владыки с церемониями и
Под звуки труб уже провозглашают
Совет грядущий, что собраться должен [ 755 ]
В столице Сатаны и его присных -
Пандемониуме. На их призыв
Каждый отряд достойнейшего шлёт
Или главнейшего: они одни
Идут туда из сотен и из тысяч; [ 760 ]
Все подступы забиты, все ворота
Открыты, но огромный главный зал
(Как поле, где вся рыцарская рать
Перед лицом святейшего султана
Сильнейших из неверных поражает [ 765 ]
Иль скачет, потрясая копьями)
Заполнен на полу и в воздухе,
Жужжит от взмахов крыльев: словно пчёлы
Весной, когда Тельца взнуздало солнце,
Весь молодняк над ульем выпускают [ 770 ]
Роями; те в росе среди цветов
Летают, иль на гладкую доску,
Пригород их соломенного форта,
Натёртую бальзамом, переносят
Плоды трудов. Так в воздухе толпа [ 775 ]
Плотно гудела – только до сигнала.
О чудо! те, кто только что, казалось,
Гигантов по размеру превзойдут,
Уж меньше карликов, и в малом зале
Бесчисленно набиты, как пигмеи [ 780 ]
В горах индийских, как лесные эльфы,
Чьи сны ночные у ручья в лесу
Порой крестьяне, припозднившись, видят,
Иль думают, что видят, а луна-
Владычица к земле уже всё ближе [ 785 ]
Несёт свой бледный диск: к ним радость танца
И музыка живая в уши льнёт;
И сердце дико скачет от восторга.
Так духи бестелесные, уменьшив
Свои размеры, собрались толпой [ 790 ]
Бесчисленной среди большого зала
При дворе Ада. Но зато, оставшись
В своих обличьях и своих размерах,
Все серафимы с херувимами
Конклав свой тайный в глубине собрали: [ 795 ]
На златых креслах полубоги, их
Там тысячи. Чуть помолчав, повестку
Дня огласив, к совету приступили.

Конец первой книги.

*

John Milton. Paradise Lost. Book I

The Argument

This first Book proposes, first in brief, the whole Subject,
Mans disobedience, and the loss thereupon of Paradise wherein he
was plac't: Then touches the prime cause of his fall, the
Serpent, or rather Satan in the Serpent; who revolting from God,
and drawing to his side many Legions of Angels, was by the
command of God driven out of Heaven with all his Crew into the
great Deep. Which action past over, the Poem hasts into the
midst of things, presenting Satan with his Angels now fallen
into Hell, describ'd here, not in the Center (for Heaven and
Earth may be suppos'd as yet not made, certainly not yet
accurst) but in a place of utter darkness, fitliest call'd
Chaos: Here Satan with his Angels lying on the burning Lake,
thunder-struck and astonisht, after a certain space recovers, as
from confusion, calls up him who next in Order and Dignity lay
by him; they confer of thir miserable fall. Satan awakens all
his Legions, who lay till then in the same manner confounded;
They rise, thir Numbers, array of Battel, thir chief Leaders
nam'd, according to the Idols known afterwards in Canaan and the
Countries adjoyning. To these Satan directs his Speech, comforts
them with hope yet of regaining Heaven, but tells them lastly of
a new World and new kind of Creature to be created, according to
an ancient Prophesie or report in Heaven; for that Angels were
long before this visible Creation, was the opinion of many
ancient Fathers. To find out the truth of this Prophesie, and
what to determin thereon he refers to a full Councel. What his
Associates thence attempt. Pandemonium the Palace of Satan
rises, suddenly built out of the Deep: The infernal Peers there
sit in Councel.

Of Mans First Disobedience, and the Fruit
Of that Forbidden Tree, whose mortal tast
Brought Death into the World, and all our woe,
With loss of Eden, till one greater Man
Restore us, and regain the blissful Seat, [ 5 ]
Sing Heav'nly Muse, that on the secret top
Of Oreb, or of Sinai, didst inspire
That Shepherd, who first taught the chosen Seed,
In the Beginning how the Heav'ns and Earth
Rose out of Chaos: Or if Sion Hill [ 10 ]
Delight thee more, and Siloa's Brook that flow'd
Fast by the Oracle of God; I thence
Invoke thy aid to my adventrous Song,
That with no middle flight intends to soar
Above th' Aonian Mount, while it pursues [ 15 ]
Things unattempted yet in Prose or Rhime.
And chiefly Thou O Spirit, that dost prefer
Before all Temples th' upright heart and pure,
Instruct me, for Thou know'st; Thou from the first
Wast present, and with mighty wings outspread [ 20 ]
Dove-like satst brooding on the vast Abyss
And mad'st it pregnant: What in me is dark
Illumin, what is low raise and support;
That to the highth of this great Argument
I may assert Eternal Providence, [ 25 ]
And justifie the wayes of God to men.

Say first, for Heav'n hides nothing from thy view
Nor the deep Tract of Hell, say first what cause
Mov'd our Grand Parents in that happy State,
Favour'd of Heav'n so highly, to fall off [ 30 ]
From thir Creator, and transgress his Will
For one restraint, Lords of the World besides?
Who first seduc'd them to that foul revolt?
Th' infernal Serpent; he it was, whose guile
Stird up with Envy and Revenge, deceiv'd [ 35 ]
The Mother of Mankind, what time his Pride
Had cast him out from Heav'n, with all his Host
Of Rebel Angels, by whose aid aspiring
To set himself in Glory above his Peers,
He trusted to have equal'd the most High, [ 40 ]
If he oppos'd; and with ambitious aim
Against the Throne and Monarchy of God
Rais'd impious War in Heav'n and Battel proud
With vain attempt. Him the Almighty Power
Hurld headlong flaming from th' Ethereal Skie [ 45 ]
With hideous ruine and combustion down
To bottomless perdition, there to dwell
In Adamantine Chains and penal Fire,
Who durst defie th' Omnipotent to Arms.

Nine times the Space that measures Day and Night [ 50 ]
To mortal men, he with his horrid crew
Lay vanquisht, rowling in the fiery Gulfe
Confounded though immortal: But his doom
Reserv'd him to more wrath; for now the thought
Both of lost happiness and lasting pain [ 55 ]
Torments him; round he throws his baleful eyes
That witness'd huge affliction and dismay
Mixt with obdurate pride and stedfast hate:
At once as far as Angels kenn he views
The dismal Situation waste and wilde, [ 60 ]
A Dungeon horrible, on all sides round
As one great Furnace flam'd, yet from those flames
No light, but rather darkness visible
Serv'd onely to discover sights of woe,
Regions of sorrow, doleful shades, where peace [ 65 ]
And rest can never dwell, hope never comes
That comes to all; but torture without end
Still urges, and a fiery Deluge, fed
With ever-burning Sulphur unconsum'd:
Such place Eternal Justice had prepar'd [ 70 ]
For those rebellious, here thir Prison ordain'd
In utter darkness, and thir portion set
As far remov'd from God and light of Heav'n
As from the Center thrice to th' utmost Pole.
O how unlike the place from whence they fell! [ 75 ]
There the companions of his fall, o'rewhelm'd
With Floods and Whirlwinds of tempestuous fire,
He soon discerns, and weltring by his side
One next himself in power, and next in crime,
Long after known in Palestine, and nam'd [ 80 ]
Beelzebub. To whom th' Arch-Enemy,
And thence in Heav'n call'd Satan, with bold words
Breaking the horrid silence thus began.

If thou beest he; But O how fall'n! how chang'd
From him, who in the happy Realms of Light [ 85 ]
Cloth'd with transcendent brightness didst out-shine
Myriads though bright: If he Whom mutual league,
United thoughts and counsels, equal hope
And hazard in the Glorious Enterprize,
Joynd with me once, now misery hath joynd [ 90 ]
In equal ruin: into what Pit thou seest
From what highth fall'n, so much the stronger prov'd
He with his Thunder: and till then who knew
The force of those dire Arms? yet not for those,
Nor what the Potent Victor in his rage [ 95 ]
Can else inflict, do I repent or change,
Though chang'd in outward lustre; that fixt mind
And high disdain, from sence of injur'd merit,
That with the mightiest rais'd me to contend,
And to the fierce contention brought along [ 100 ]
Innumerable force of Spirits arm'd
That durst dislike his reign, and me preferring,
His utmost power with adverse power oppos'd
In dubious Battel on the Plains of Heav'n,
And shook his throne. What though the field be lost? [ 105 ]
All is not lost; the unconquerable Will,
And study of revenge, immortal hate,
And courage never to submit or yield:
And what is else not to be overcome?
That Glory never shall his wrath or might [ 110 ]
Extort from me. To bow and sue for grace
With suppliant knee, and deifie his power,
Who from the terrour of this Arm so late
Doubted his Empire, that were low indeed,
That were an ignominy and shame beneath [ 115 ]
This downfall; since by Fate the strength of Gods
And this Empyreal substance cannot fail,
Since through experience of this great event
In Arms not worse, in foresight much advanc't,
We may with more successful hope resolve [ 120 ]
To wage by force or guile eternal Warr
Irreconcileable, to our grand Foe,
Who now triumphs, and in th' excess of joy
Sole reigning holds the Tyranny of Heav'n.

So spake th' Apostate Angel, though in pain, [ 125 ]
Vaunting aloud, but rackt with deep despare:
And him thus answer'd soon his bold Compeer.
O Prince, O Chief of many Throned Powers,
That led th' imbattelld Seraphim to Warr
Under thy conduct, and in dreadful deeds [ 130 ]
Fearless, endanger'd Heav'ns perpetual King;
And put to proof his high Supremacy,
Whether upheld by strength, or Chance, or Fate,
Too well I see and rue the dire event,
That with sad overthrow and foul defeat [ 135 ]
Hath lost us Heav'n, and all this mighty Host
In horrible destruction laid thus low,
As far as Gods and Heav'nly Essences
Can perish: for the mind and spirit remains
Invincible, and vigour soon returns, [ 140 ]
Though all our Glory extinct, and happy state
Here swallow'd up in endless misery.
But what if he our Conquerour, (whom I now
Of force believe Almighty, since no less
Then such could hav orepow'rd such force as ours) [ 145 ]
Have left us this our spirit and strength intire
Strongly to suffer and support our pains,
That we may so suffice his vengeful ire,
Or do him mightier service as his thralls
By right of Warr, what e're his business be [ 150 ]
Here in the heart of Hell to work in Fire,
Or do his Errands in the gloomy Deep;
What can it then avail though yet we feel
Strength undiminisht, or eternal being
To undergo eternal punishment? [ 155 ]

Whereto with speedy words th' Arch-fiend reply'd.
Fall'n Cherube, to be weak is miserable
Doing or Suffering: but of this be sure,
To do ought good never will be our task,
But ever to do ill our sole delight, [ 160 ]
As being the contrary to his high will
Whom we resist. If then his Providence
Out of our evil seek to bring forth good,
Our labour must be to pervert that end,
And out of good still to find means of evil; [ 165 ]
Which oft times may succeed, so as perhaps
Shall grieve him, if I fail not, and disturb
His inmost counsels from thir destind aim.
But see the angry Victor hath recall'd
His Ministers of vengeance and pursuit [ 170 ]
Back to the Gates of Heav'n: The Sulphurous Hail
Shot after us in storm, oreblown hath laid
The fiery Surge, that from the Precipice
Of Heav'n receiv'd us falling, and the Thunder,
Wing'd with red Lightning and impetuous rage, [ 175 ]
Perhaps hath spent his shafts, and ceases now
To bellow through the vast and boundless Deep.
Let us not slip th' occasion, whether scorn,
Or satiate fury yield it from our Foe.
Seest thou yon dreary Plain, forlorn and wilde, [ 180 ]
The seat of desolation, voyd of light,
Save what the glimmering of these livid flames
Casts pale and dreadful? Thither let us tend
From off the tossing of these fiery waves,
There rest, if any rest can harbour there, [ 185 ]
And reassembling our afflicted Powers,
Consult how we may henceforth most offend
Our Enemy, our own loss how repair,
How overcome this dire Calamity,
What reinforcement we may gain from Hope, [ 190 ]
If not what resolution from despare.

Thus Satan talking to his neerest Mate
With Head up-lift above the wave, and Eyes
That sparkling blaz'd, his other Parts besides
Prone on the Flood, extended long and large [ 195 ]
Lay floating many a rood, in bulk as huge
As whom the Fables name of monstrous size,
Titanian, or Earth-born, that warr'd on Jove,
Briareos or Typhon, whom the Den
By ancient Tarsus held, or that Sea-beast [ 200 ]
Leviathan, which God of all his works
Created hugest that swim th' Ocean stream:
Him haply slumbring on the Norway foam
The Pilot of some small night-founder'd Skiff,
Deeming some Island, oft, as Sea-men tell, [ 205 ]
With fixed Anchor in his skaly rind
Moors by his side under the Lee, while Night
Invests the Sea, and wished Morn delayes:
So stretcht out huge in length the Arch-fiend lay
Chain'd on the burning Lake, nor ever thence [ 210 ]
Had ris'n or heav'd his head, but that the will
And high permission of all-ruling Heaven
Left him at large to his own dark designs,
That with reiterated crimes he might
Heap on himself damnation, while he sought [ 215 ]
Evil to others, and enrag'd might see
How all his malice serv'd but to bring forth
Infinite goodness, grace and mercy shewn
On Man by him seduc't, but on himself
Treble confusion, wrath and vengeance pour'd. [ 220 ]
Forthwith upright he rears from off the Pool
His mighty Stature; on each hand the flames
Drivn backward slope thir pointing spires, and rowld
In billows, leave i'th' midst a horrid Vale.
Then with expanded wings he stears his flight [ 225 ]
Aloft, incumbent on the dusky Air
That felt unusual weight, till on dry Land
He lights, if it were Land that ever burn'd
With solid, as the Lake with liquid fire;
And such appear'd in hue, as when the force [ 230 ]
Of subterranean wind transports a Hill
Torn from Pelorus, or the shatter'd side
Of thundring Aetna, whose combustible
And fewel'd entrals thence conceiving Fire,
Sublim'd with Mineral fury, aid the Winds, [ 235 ]
And leave a singed bottom all involv'd
With stench and smoak: Such resting found the sole
Of unblest feet. Him followed his next Mate,
Both glorying to have scap't the Stygian flood
As Gods, and by thir own recover'd strength, [ 240 ]
Not by the sufferance of supernal Power.

Is this the Region, this the Soil, the Clime,
Said then the lost Arch-Angel, this the seat
That we must change for Heav'n, this mournful gloom
For that celestial light? Be it so, since he [ 245 ]
Who now is Sovran can dispose and bid
What shall be right: fardest from him is best
Whom reason hath equald, force hath made supream
Above his equals. Farewel happy Fields
Where Joy for ever dwells: Hail horrours, hail [ 250 ]
Infernal world, and thou profoundest Hell
Receive thy new Possessor: One who brings
A mind not to be chang'd by Place or Time.
The mind is its own place, and in it self
Can make a Heav'n of Hell, a Hell of Heav'n. [ 255 ]
What matter where, if I be still the same,
And what I should be, all but less then he
Whom Thunder hath made greater? Here at least
We shall be free; th' Almighty hath not built
Here for his envy, will not drive us hence: [ 260 ]
Here we may reign secure, and in my choyce
To reign is worth ambition though in Hell:
Better to reign in Hell, then serve in Heav'n.
But wherefore let we then our faithful friends,
Th' associates and copartners of our loss [ 265 ]
Lye thus astonisht on th' oblivious Pool,
And call them not to share with us their part
In this unhappy Mansion, or once more
With rallied Arms to try what may be yet
Regaind in Heav'n, or what more lost in Hell? [ 270 ]

So Satan spake, and him Beelzebub
Thus answer'd. Leader of those Armies bright,
Which but th' Onmipotent none could have foyld,
If once they hear that voyce, thir liveliest pledge
Of hope in fears and dangers, heard so oft [ 275 ]
In worst extreams, and on the perilous edge
Of battel when it rag'd, in all assaults
Thir surest signal, they will soon resume
New courage and revive, though now they lye
Groveling and prostrate on yon Lake of Fire, [ 280 ]
As we erewhile, astounded and amaz'd,
No wonder, fall'n such a pernicious highth.

He scarce had ceas't when the superiour Fiend
Was moving toward the shoar; his ponderous shield
Ethereal temper, massy, large and round, [ 285 ]
Behind him cast; the broad circumference
Hung on his shoulders like the Moon, whose Orb
Through Optic Glass the Tuscan Artist views
At Ev'ning from the top of Fesole,
Or in Valdarno, to descry new Lands, [ 290 ]
Rivers or Mountains in her spotty Globe.
His Spear, to equal which the tallest Pine
Hewn on Norwegian hills, to be the Mast
Of some great Ammiral, were but a wand,
He walkt with to support uneasie steps [ 295 ]
Over the burning Marle, not like those steps
On Heavens Azure, and the torrid Clime
Smote on him sore besides, vaulted with Fire;
Nathless he so endur'd, till on the Beach
Of that inflamed Sea, he stood and call'd [ 300 ]
His Legions, Angel Forms, who lay intrans't
Thick as Autumnal Leaves that strow the Brooks
In Vallombrosa, where th' Etrurian shades
High overarch't imbowr; or scatterd sedge
Afloat, when with fierce Winds Orion arm'd [ 305 ]
Hath vext the Red-Sea Coast, whose waves orethrew
Busiris and his Memphian Chivalry,
While with perfidious hatred they pursu'd
The Sojourners of Goshen, who beheld
From the safe shore thir floating Carkases [ 310 ]
And broken Chariot Wheels, so thick bestrown
Abject and lost lay these, covering the Flood,
Under amazement of thir hideous change.
He call'd so loud, that all the hollow Deep
Of Hell resounded. Princes, Potentates, [ 315 ]
Warriers, the Flowr of Heav'n, once yours, now lost,
If such astonishment as this can sieze
Eternal spirits; or have ye chos'n this place
After the toyl of Battel to repose
Your wearied vertue, for the ease you find [ 320 ]
To slumber here, as in the Vales of Heav'n?
Or in this abject posture have ye sworn
To adore the Conquerour? who now beholds
Cherube and Seraph rowling in the Flood
With scatter'd Arms and Ensigns, till anon [ 325 ]
His swift pursuers from Heav'n Gates discern
Th' advantage, and descending tread us down
Thus drooping, or with linked Thunderbolts
Transfix us to the bottom of this Gulfe.
Awake, arise, or be for ever fall'n. [ 330 ]

They heard, and were abasht, and up they sprung
Upon the wing, as when men wont to watch
On duty, sleeping found by whom they dread,
Rouse and bestir themselves ere well awake.
Nor did they not perceave the evil plight [ 335 ]
In which they were, or the fierce pains not feel;
Yet to thir Generals Voyce they soon obeyd
Innumerable. As when the potent Rod
Of Amrams Son in Egypts evill day
Wav'd round the Coast, up call'd a pitchy cloud [ 340 ]
Of Locusts, warping on the Eastern Wind,
That ore the Realm of impious Pharaoh hung
Like Night, and darken'd all the Land of Nile:
So numberless were those bad Angels seen
Hovering on wing under the Cope of Hell [ 345 ]
'Twixt upper, nether, and surrounding Fires;
Till, as a signal giv'n, th' uplifted Spear
Of thir great Sultan waving to direct
Thir course, in even ballance down they light
On the firm brimstone, and fill all the Plain; [ 350 ]
A multitude, like which the populous North
Pour'd never from her frozen loyns, to pass
Rhene or the Danaw, when her barbarous Sons
Came like a Deluge on the South, and spread
Beneath Gibralter to the Lybian sands. [ 355 ]
Forthwith from every Squadron and each Band
The Heads and Leaders thither hast where stood
Thir great Commander; Godlike shapes and forms
Excelling human, Princely Dignities,
And Powers that earst in Heaven sat on Thrones; [ 360 ]
Though of thir Names in heav'nly Records now
Be no memorial blotted out and ras'd
By thir Rebellion, from the Books of Life.
Nor had they yet among the Sons of Eve
Got them new Names, till wandring ore the Earth, [ 365 ]
Through Gods high sufferance for the tryal of man,
By falsities and lyes the greatest part
Of Mankind they corrupted to forsake
God thir Creator, and th' invisible
Glory of him that made them, to transform [ 370 ]
Oft to the Image of a Brute, adorn'd
With gay Religions full of Pomp and Gold,
And Devils to adore for Deities:
Then were they known to men by various Names,
And various Idols through the Heathen World. [ 375 ]
Say, Muse, thir Names then known, who first, who last,
Rous'd from the slumber, on that fiery Couch,
At thir great Emperors call, as next in worth
Came singly where he stood on the bare strand,
While the promiscuous croud stood yet aloof? [ 380 ]
The chief were those who from the Pit of Hell
Roaming to seek thir prey on earth, durst fix
Thir Seats long after next the Seat of God,
Thir Altars by his Altar, Gods ador'd
Among the Nations round, and durst abide [ 385 ]
Jehovah thundring out of Sion, thron'd
Between the Cherubim; yea, often plac'd
Within his Sanctuary it self thir Shrines,
Abominations; and with cursed things
His holy Rites, and solemn Feasts profan'd, [ 390 ]
And with thir darkness durst affront his light.

First Moloch, horrid King besmear'd with blood
Of human sacrifice, and parents tears,
Though for the noyse of Drums and Timbrels loud
Thir childrens cries unheard, that past through fire [ 395 ]
To his grim Idol. Him the Ammonite
Worshipt in Rabba and her watry Plain,
In Argob and in Basan, to the stream
Of utmost Arnon. Nor content with such
Audacious neighbourhood, the wisest heart [ 400 ]
Of Solomon he led by fraud to build
His Temple right against the Temple of God
On that opprobrious Hill, and made his Grove
The pleasant Vally of Hinnom, Tophet thence
And black Gehenna call'd, the Type of Hell. [ 405 ]
Next Chemos, th' obscene dread of Moabs Sons,
From Aroar to Nebo, and the wild
Of Southmost Abarim; in Hesebon
And Horonaim, Seons Realm, beyond
The flowry Dale of Sibma clad with Vines, [ 410 ]
And Eleale to th' Asphaltick Pool.
Peor his other Name, when he entic'd
Israel in Sittim on thir march from Nile
To do him wanton rites, which cost them woe.
Yet thence his lustful Orgies he enlarg'd [ 415 ]
Even to that Hill of scandal, by the Grove
Of Moloch homicide, lust hard by hate;
Till good Josiah drove them thence to Hell.
With these came they, who from the bordring flood
Of old Euphrates to the Brook that parts [ 420 ]
Egypt from Syrian ground, had general Names
Of Baalim and Ashtaroth, those male,
These Feminine. For Spirits when they please
Can either Sex assume, or both; so soft
And uncompounded is thir Essence pure, [ 425 ]
Not ti'd or manacl'd with joynt or limb,
Nor founded on the brittle strength of bones,
Like cumbrous flesh; but in what shape they choose
Dilated or condens't, bright or obscure,
Can execute thir aerie purposes, [ 430 ]
And works of love or enmity fulfill.
For those the Race of Israel oft forsook
Thir living strength, and unfrequented left
His righteous Altar, bowing lowly down
To bestial Gods; for which thir heads as low [ 435 ]
Bow'd down in Battel, sunk before the Spear
Of despicable foes. With these in troop
Came Astoreth, whom the Phoenicians call'd
Astarte, Queen of Heav'n, with crescent Horns;
To whose bright Image nightly by the Moon [ 440 ]
Sidonian Virgins paid thir Vows and Songs,
In Sion also not unsung, where stood
Her Temple on th' offensive Mountain, built
By that uxorious King, whose heart though large,
Beguil'd by fair Idolatresses, fell [ 445 ]
To Idols foul. Thammuz came next behind,
Whose annual wound in Lebanon allur'd
The Syrian Damsels to lament his fate
In amorous dittyes all a Summers day,
While smooth Adonis from his native Rock [ 450 ]
Ran purple to the Sea, suppos'd with blood
Of Thammuz yearly wounded: the Love-tale
Infected Sions daughters with like heat,
Whose wanton passions in the sacred Porch
Ezekiel saw, when by the Vision led [ 455 ]
His eye survay'd the dark Idolatries
Of alienated Judah. Next came one
Who mourn'd in earnest, when the Captive Ark
Maim'd his brute Image, head and hands lopt off
In his own Temple, on the grunsel edge, [ 460 ]
Where he fell flat, and sham'd his Worshipers:
Dagon his Name, Sea Monster, upward Man
And downward Fish: yet had his Temple high
Rear'd in Azotus, dreaded through the Coast
Of Palestine, in Gath and Ascalon [ 465 ]
And Accaron and Gaza's frontier bounds.
Him follow'd Rimmon, whose delightful Seat
Was fair Damascus, on the fertil Banks
Of Abbana and Pharphar, lucid streams.
He also against the house of God was bold: [ 470 ]
A Leper once he lost and gain'd a King,
Ahaz his sottish Conquerour, whom he drew
Gods Altar to disparage and displace
For one of Syrian mode, whereon to burn
His odious off'rings, and adore the Gods [ 475 ]
Whom he had vanquisht. After these appear'd
A crew who under Names of old Renown,
Osiris, Isis, Orus and their Train
With monstrous shapes and sorceries abus'd
Fanatic Egypt and her Priests, to seek [ 480 ]
Thir wandring Gods disguis'd in brutish forms
Rather then human. Nor did Israel scape
Th' infection when thir borrow'd Gold compos'd
The Calf in Oreb: and the Rebel King
Doubl'd that sin in Bethel and in Dan, [ 485 ]
Lik'ning his Maker to the Grazed Ox,
Jehovah, who in one Night when he pass'd
From Egypt marching, equal'd with one stroke
Both her first born and all her bleating Gods.
Belial came last, then whom a Spirit more lewd [ 490 ]
Fell not from Heaven, or more gross to love
Vice for it self: To him no Temple stood
Or Altar smoak'd; yet who more oft then hee
In Temples and at Altars, when the Priest
Turns Atheist, as did Ely's Sons, who fill'd [ 495 ]
With lust and violence the house of God.
In Courts and Palaces he also Reigns
And in luxurious Cities, where the noyse
Of riot ascends above thir loftiest Towrs,
And injury and outrage: And when Night [ 500 ]
Darkens the Streets, then wander forth the Sons
Of Belial, flown with insolence and wine.
Witness the Streets of Sodom, and that night
In Gibeah, when the hospitable door
Expos'd a Matron to avoid worse rape. [ 505 ]
These were the prime in order and in might;
The rest were long to tell, though far renown'd,
Th' Ionian Gods, of Javans Issue held
Gods, yet confest later then Heav'n and Earth
Thir boasted Parents; Titan Heav'ns first born [ 510 ]
With his enormous brood, and birthright seis'd
By younger Saturn, he from mightier Jove
His own and Rhea's Son like measure found;
So Jove usurping reign'd: these first in Creet
And Ida known, thence on the Snowy top [ 515 ]
Of cold Olympus rul'd the middle Air
Thir highest Heav'n; or on the Delphian Cliff,
Or in Dodona, and through all the bounds
Of Doric Land; or who with Saturn old
Fled over Adria to th' Hesperian Fields, [ 520 ]
And ore the Celtic roam'd the utmost Isles.

All these and more came flocking; but with looks
Down cast and damp, yet such wherein appear'd
Obscure some glimps of joy, to have found thir chief
Not in despair, to have found themselves not lost [ 525 ]
In loss it self; which on his count'nance cast
Like doubtful hue: but he his wonted pride
Soon recollecting, with high words, that bore
Semblance of worth, not substance, gently rais'd
Thir fainting courage, and dispel'd thir fears. [ 530 ]
Then strait commands that at the warlike sound
Of Trumpets loud and Clarions be upreard
His mighty Standard; that proud honour claim'd
Azazel as his right, a Cherube tall:
Who forthwith from the glittering Staff unfurld [ 535 ]
Th' Imperial Ensign, which full high advanc't
Shon like a Meteor streaming to the Wind
With Gemms and Golden lustre rich imblaz'd,
Seraphic arms and Trophies: all the while
Sonorous mettal blowing Martial sounds: [ 540 ]
At which the universal Host upsent
A shout that tore Hells Concave, and beyond
Frighted the Reign of Chaos and old Night.
All in a moment through the gloom were seen
Ten thousand Banners rise into the Air [ 545 ]
With Orient Colours waving: with them rose
A Forest huge of Spears: and thronging Helms
Appear'd, and serried shields in thick array
Of depth immeasurable: Anon they move
In perfect Phalanx to the Dorian mood [ 550 ]
Of Flutes and soft Recorders; such as rais'd
To hight of noblest temper Hero's old
Arming to Battel, and in stead of rage
Deliberate valour breath'd, firm and unmov'd
With dread of death to flight or foul retreat, [ 555 ]
Nor wanting power to mitigate and swage
With solemn touches, troubl'd thoughts, and chase
Anguish and doubt and fear and sorrow and pain
From mortal or immortal minds. Thus they
Breathing united force with fixed thought [ 560 ]
Mov'd on in silence to soft Pipes that charm'd
Thir painful steps o're the burnt soyle; and now
Advanc't in view, they stand, a horrid Front
Of dreadful length and dazling Arms, in guise
Of Warriers old with order'd Spear and Shield, [ 565 ]
Awaiting what command thir mighty Chief
Had to impose: He through the armed Files
Darts his experienc't eye, and soon traverse
The whole Battalion views, thir order due,
Thir visages and stature as of Gods, [ 570 ]
Thir number last he summs. And now his heart
Distends with pride, and hardning in his strength
Glories: For never since created man,
Met such imbodied force, as nam'd with these
Could merit more then that small infantry [ 575 ]
Warr'd on by Cranes: though all the Giant brood
Of Phlegra with th' Heroic Race were joyn'd
That fought at Theb's and Ilium, on each side
Mixt with auxiliar Gods; and what resounds
In Fable or Romance of Uthers Son [ 580 ]
Begirt with British and Armoric Knights;
And all who since, Baptiz'd or Infidel
Jousted in Aspramont or Montalban,
Damasco, or Marocco, or Trebisond,
Or whom Biserta sent from Afric shore [ 585 ]
When Charlemain with all his Peerage fell
By Fontarabbia. Thus far these beyond
Compare of mortal prowess, yet observ'd
Thir dread commander: he above the rest
In shape and gesture proudly eminent [ 590 ]
Stood like a Towr; his form had yet not lost
All her Original brightness, nor appear'd
Less then Arch Angel ruind, and th' excess
Of Glory obscur'd: As when the Sun new ris'n
Looks through the Horizontal misty Air [ 595 ]
Shorn of his Beams, or from behind the Moon
In dim Eclips disastrous twilight sheds
On half the Nations, and with fear of change
Perplexes Monarchs. Dark'n'd so, yet shon
Above them all th' Arch Angel: but his face [ 600 ]
Deep scars of Thunder had intrencht, and care
Sat on his faded cheek, but under Browes
Of dauntless courage, and considerate Pride
Waiting revenge: cruel his eye, but cast
Signs of remorse and passion to behold [ 605 ]
The fellows of his crime, the followers rather
(Far other once beheld in bliss) condemn'd
For ever now to have thir lot in pain,
Millions of Spirits for his fault amerc't
Of Heav'n, and from Eternal Splendors flung [ 610 ]
For his revolt, yet faithfull how they stood,
Thir Glory witherd. As when Heavens Fire
Hath scath'd the Forrest Oaks, or Mountain Pines,
With singed top thir stately growth though bare
Stands on the blasted Heath. He now prepar'd [ 615 ]
To speak; whereat thir doubl'd Ranks they bend
From wing to wing, and half enclose him round
With all his Peers: attention held them mute.
Thrice he assayd, and thrice in spight of scorn,
Tears such as Angels weep, burst forth: at last [ 620 ]
Words interwove with sighs found out thir way.

O Myriads of immortal Spirits, O Powers
Matchless, but with th' Almighty, and that strife
Was not inglorious, though th' event was dire,
As this place testifies, and this dire change [ 625 ]
Hateful to utter: but what power of mind
Foreseeing or presaging, from the Depth
Of knowledge past or present, could have fear'd,
How such united force of Gods, how such
As stood like these, could ever know repulse? [ 630 ]
For who can yet beleeve, though after loss,
That all these puissant Legions, whose exile
Hath emptied Heav'n, shall fail to re-ascend
Self-rais'd, and repossess thir native seat?
For mee be witness all the Host of Heav'n, [ 635 ]
If counsels different, or danger shun'd
By me, have lost our hopes. But he who reigns
Monarch in Heav'n, till then as one secure
Sat on his Throne, upheld by old repute,
Consent or custome, and his Regal State [ 640 ]
Put forth at full, but still his strength conceal'd,
Which tempted our attempt, and wrought our fall.
Henceforth his might we know, and know our own
So as not either to provoke, or dread
New warr, provok't; our better part remains [ 645 ]
To work in close design, by fraud or guile
What force effected not: that he no less
At length from us may find, who overcomes
By force, hath overcome but half his foe.
Space may produce new Worlds; whereof so rife [ 650 ]
There went a fame in Heav'n that he ere long
Intended to create, and therein plant
A generation, whom his choice regard
Should favour equal to the Sons of Heaven:
Thither, if but to pry, shall be perhaps
Our first eruption, thither or elsewhere: [ 655 ]
For this Infernal Pit shall never hold
Caelestial Spirits in Bondage, nor th' Abyss
Long under darkness cover. But these thoughts
Full Counsel must mature: Peace is despaird, [ 660 ]
For who can think Submission? Warr then, Warr
Open or understood must be resolv'd.

He spake: and to confirm his words, out-flew
Millions of flaming swords, drawn from the thighs
Of mighty Cherubim; the sudden blaze [ 665 ]
Far round illumin'd hell: highly they rag'd
Against the Highest, and fierce with grasped arms
Clash'd on thir sounding Shields the din of war,
Hurling defiance toward the vault of Heav'n.

John Milton. Paradise Lost. I, 670-798

There stood a Hill not far whose griesly top [ 670 ]
Belch'd fire and rowling smoak; the rest entire
Shon with a glossie scurff, undoubted sign
That in his womb was hid metallic Ore,
The work of Sulphur. Thither wing'd with speed
A numerous Brigad hasten'd. As when Bands [ 675 ]
Of Pioners with Spade and Pickax arm'd
Forerun the Royal Camp, to trench a Field,
Or cast a Rampart. Mammon led them on,
Mammon, the least erected Spirit that fell
From heav'n, for ev'n in heav'n his looks and thoughts [ 680 ]
Were always downward bent, admiring more
The riches of Heav'ns pavement, trod'n Gold,
Then aught divine or holy else enjoy'd
In vision beatific: by him first
Men also, and by his suggestion taught, [ 685 ]
Ransack'd the Center, and with impious hands
Rifl'd the bowels of thir mother Earth
For Treasures better hid. Soon had his crew
Op'nd into the Hill a spacious wound
And dig'd out ribs of Gold. Let none admire [ 690 ]
That riches grow in Hell; that soyle may best
Deserve the precious bane. And here let those
Who boast in mortal things, and wond'ring tell
Of Babel, and the works of Memphian Kings
Learn how thir greatest Monuments of Fame, [ 695 ]
And Strength and Art are easily out-done
By Spirits reprobate, and in an hour
What in an age they with incessant toyle
And hands innumerable scarce perform.
Nigh on the Plain in many cells prepar'd, [ 700 ]
That underneath had veins of liquid fire
Sluc'd from the Lake, a second multitude
With wondrous Art found out the massie Ore,
Severing each kind, and scum'd the Bullion dross:
A third as soon had form'd within the ground [ 705 ]
A various mould, and from the boyling cells
By strange conveyance fill'd each hollow nook,
As in an Organ from one blast of wind
To many a row of Pipes the sound-board breaths.
Anon out of the earth a Fabrick huge [ 710 ]
Rose like an Exhalation, with the sound
Of Dulcet Symphonies and voices sweet,
Built like a Temple, where Pilasters round
Were set, and Doric pillars overlaid
With Golden Architrave; nor did there want [ 715 ]

The Roof was fretted Gold. Not Babilon,
Nor great Alcairo such magnificence
Equal'd in all thir glories, to inshrine
Belus or Serapis thir Gods, or seat [ 720 ]
Thir Kings, when Aegypt with Assyria strove
In wealth and luxurie. Th' ascending pile
Stood fixt her stately highth, and strait the dores
Op'ning thir brazen foulds discover wide
Within, her ample spaces, o're the smooth [ 725 ]
And level pavement: from the arched roof
Pendant by suttle Magic many a row
Of Starry Lamps and blazing Cressets fed
With Naphtha and Asphaltus yielded light
As from a sky. The hasty multitude [ 730 ]
Admiring enter'd, and the work some praise
And some the Architect: his hand was known
In Heav'n by many a Towred structure high,
Where Scepter'd Angels held thir residence,
And sat as Princes, whom the supreme King [ 735 ]
Exalted to such power, and gave to rule,
Each in his Hierarchie, the Orders bright.
Nor was his name unheard or unador'd
In ancient Greece; and in Ausonian land
Men call'd him Mulciber; and how he fell [ 740 ]
From Heav'n, they fabl'd, thrown by angry Jove
Sheer o're the Chrystal Battlements: from Morn
To Noon he fell, from Noon to dewy Eve,
A Summers day; and with the setting Sun
Dropt from the Zenith like a falling Star, [ 745 ]
On Lemnos th' Aegean Ile: thus they relate,
Erring; for he with this rebellious rout
Fell long before; nor aught avail'd him now
To have built in Heav'n high Towrs; nor did he scape
By all his Engins, but was headlong sent [ 750 ]
With his industrious crew to build in hell.

Mean while the winged Haralds by command
Of Sovran power, with awful Ceremony
And Trumpets sound throughout the Host proclaim
A solemn Councel forthwith to be held [ 755 ]
At Pandaemonium, the high Capital
Of Satan and his Peers: thir summons call'd
From every Band and squared Regiment
By place or choice the worthiest; they anon
With hunderds and with thousands trooping came [ 760 ]
Attended: all access was throng'd, the Gates
And Porches wide, but chief the spacious Hall
(Though like a cover'd field, where Champions bold
Wont ride in arm'd, and at the Soldans chair
Defi'd the best of Paynim chivalry [ 765 ]
To mortal combat or carreer with Lance)
Thick swarm'd, both on the ground and in the air,
Brusht with the hiss of russling wings. As Bees
In spring time, when the Sun with Taurus rides,
Pour forth thir populous youth about the Hive [ 770 ]
In clusters; they among fresh dews and flowers
Flie to and fro, or on the smoothed Plank,
The suburb of thir Straw-built Cittadel,
New rub'd with Baum, expatiate and confer
Thir State affairs. So thick the aerie crowd [ 775 ]
Swarm'd and were straitn'd; till the Signal giv'n.
Behold a wonder! they but now who seemd
In bigness to surpass Earths Giant Sons
Now less then smallest Dwarfs, in narrow room
Throng numberless, like that Pigmean Race [ 780 ]
Beyond the Indian Mount, or Faerie Elves,
Whose midnight Revels, by a Forrest side
Or Fountain some belated Peasant sees,
Or dreams he sees, while over-head the Moon
Sits Arbitress, and nearer to the Earth [ 785 ]
Wheels her pale course, they on thir mirth and dance
Intent, with jocund Music charm his ear;
At once with joy and fear his heart rebounds.
Thus incorporeal Spirits to smallest forms
Reduc'd thir shapes immense, and were at large, [ 790 ]
Though without number still amidst the Hall
Of that infernal Court. But far within
And in thir own dimensions like themselves
The great Seraphic Lords and Cherubim
In close recess and secret conclave sat [ 795 ]
A thousand Demy-Gods on golden seats,
Frequent and full. After short silence then
And summons read, the great consult began.

The End of the First Book.