Барону Дансени Из Г. Ф. Лавкрафта
Эдварду Джону Мортону Драксу Планкетту,
восемнадцатому барону Дансени*
Как солнце, восходя над темным миром,
Окрашивает блещущим порфиром
Беседку у реки под сенью ив,
Волшебными лучами их залив,
Так, в наслоеньях тьмы пробив прогал,
Дар Планкетта победно воссиял.
Король фантазий! твой небесный гений
Стремится вверх, не ведая сомнений,
Твой светлый дух, пространства раздвигая,
Позволил нам вкусить блаженство рая.
О, смог бы кто другой в такую высь
В наш дикий век столь дивно вознестись!
О Дансени, богам, живущим ныне,
Напомнив про забытые святыни,
Ты создал свой особый пантеон,
Что новыми богами населён,
И, подсказав дорогу в этот храм,
Младенчество вернул земле и нам!
Ты можешь нас в одно мгновенье ока
Отправить за окраины Востока,
Где, хворям и вражде в противовес,
Нас ждет страна невиданных чудес.
И, вдохновлённые твоим примером,
Мы будем вновь склоняться над Гомером,
Мы сотни мифов переворошим,
Чтоб убедиться: ты неповторим.
Ты озаряешь нас небесным светом,
Соцветья ярких грез даря при этом.
Твоя ладья несет нас к новым далям,
Что недоступны бедам и печалям.
Полета наших мыслей не сдержать!
Фантазия вернулась к нам опять!
Бескрайний мир открыт для наших глаз!
Безвестные дороги манят нас!
А что за чудеса и перспективы
Откроют нам заветных троп извивы!
Громады туч, похожие на льдины,
Элизиума пышные долины,
Разливы рек и грозные чертоги,
Где обитают сумрачные боги.
Все это, Планкетт, создано тобой,
И кажется немыслимым порой,
Что смог ты пробудить у нас в сердцах
Одновременно и любовь, и страх.
Тебе, изобразившему Пегану**,
Как божеству, готов я петь осанну.
Действительно, что может быть светлей
Божественной фантазии твоей?
Твоим напевам, что летят, звеня,
Внимают Пан*** и вся его родня.
Все музы шлют тебе благословенье
За силу твоего воображенья.
Тебя признал Юпитер и к тому же
Счёл пантеон твой Римского не хуже.
Пусть, как и прежде, мир твой будет тесен
От новых миражей и новых песен,
Пусть он приносит радость миллионам
В твой смелый дар и образ твой влюбленным,
Пусть также потрясают до основ
Сапфир твоих идей и жемчуг слов.
Нам столь же дорог вещий твой завет,
Как час, когда явился ты на свет.
Алмазом твоего святого дара
Украшена ирландская тиара.
_______________________
Лорд Дансени* (1878 – 1957) ирландский англоязычный писатель и поэт, один из первопроходцев жанра фэнтези.
Пегана** – придуманный Дансени пантеон богов из первой его книги ?Боги Пеганы?.
Пан*** – в греческой мифологии божество стад, лесов и полей.
To Edward John Moreton Drax Plunkett,
Eighteenth Baron Dunsany
As when the sun above a dusky wold
Springs into sight, and turns the gloom to gold,
Lights with his magic beams the dew-deck’d bow’rs,
And wakes to life the gay responsive flow’rs;
So now o’er realms where dark’ning dulness lies,
In solar state see shining Plunkett rise!
Monarch of Fancy! whose ethereal mind
Mounts fairy peaks, and leaves the throng behind;
Whose soul untainted bursts the bounds of space,
And leads to regions of supernal grace;
Can any praise thee with too strong a tone,
Who in this age of folly gleam’st alone?
Thy quill, Dunsany, with an art divine
Recalls the gods to each deserted shrine;
From mystic air a novel pantheon makes,
And with new spirits fills the meads and brakes;
With thee we wander thro’ primeval bow’rs,
For thou hast brought earth’s childhood back, and ours!
How leaps the soul, with sudden bliss increas’d,
When led by thee to lands beyond the East!
Sick of this sphere, in crime and conflict old,
We yearn for wonders distant and untold;
O’er Homer’s page a second time we pore,
And rack our brains for gleams of infant lore:
But all in vain — for valiant tho’ we strive
No common means these pictures can revive.
Then dawns Dunsany with celestial light,
And fulgent visions break upon our sight:
His barque enchanted each sad spirit bears
To shores of gold, beyond the reach of cares.
No earthly trammels now our thoughts may chain;
For childhood’s fancy hath come back again!
What glitt’ring worlds now wait our eager eyes!
What roads untrodden beckon thro’ the skies!
Wonders on wonders line the gorgeous ways,
And glorious vistas greet the ravish’d gaze;
Mountains of clouds, castles of crystal dreams,
Ethereal cities and Elysian streams;
Temples of blue, where myriad stars adore
Forgotten gods of aeons gone before!
Such are thine arts, Dunsany, such thy skill,
That scarce terrestrial seems thy moving quill;
Can man, and man alone, successful draw
Such scenes of wonder and domains of awe?
Our hearts, enraptur’d, fix thy mind’s abode
In high Pegna; hail thee as a god;
And sure, can aught more high or godlike be
Than such a fancy as resides in thee?
Delighted Pan a friend and peer perceives
As thy sweet music stirs the sylvan leaves;
The Nine, transported, bless thy golden lyre,
Approve thy fancy, and applaud thy fire;
Whilst Jove himself assumes a brother’s tone,
And vows the pantheon equal to his own.
Dunsany, may thy days be glad and long;
Replete with visions, and atune with song;
May thy rare notes increasing millions cheer,
Thy name beloved, and thy mem’ry dear!
’Tis thou who hast in hours of dulness brought
New charms of language, and new gems of thought;
Hast with a poet’s grace enrich’d the earth
With aureate dreams as noble as thy birth.
Grateful we name thee, bright with fix’d renown,
The fairest jewel in Hibernia’s crown.
восемнадцатому барону Дансени*
Как солнце, восходя над темным миром,
Окрашивает блещущим порфиром
Беседку у реки под сенью ив,
Волшебными лучами их залив,
Так, в наслоеньях тьмы пробив прогал,
Дар Планкетта победно воссиял.
Король фантазий! твой небесный гений
Стремится вверх, не ведая сомнений,
Твой светлый дух, пространства раздвигая,
Позволил нам вкусить блаженство рая.
О, смог бы кто другой в такую высь
В наш дикий век столь дивно вознестись!
О Дансени, богам, живущим ныне,
Напомнив про забытые святыни,
Ты создал свой особый пантеон,
Что новыми богами населён,
И, подсказав дорогу в этот храм,
Младенчество вернул земле и нам!
Ты можешь нас в одно мгновенье ока
Отправить за окраины Востока,
Где, хворям и вражде в противовес,
Нас ждет страна невиданных чудес.
И, вдохновлённые твоим примером,
Мы будем вновь склоняться над Гомером,
Мы сотни мифов переворошим,
Чтоб убедиться: ты неповторим.
Ты озаряешь нас небесным светом,
Соцветья ярких грез даря при этом.
Твоя ладья несет нас к новым далям,
Что недоступны бедам и печалям.
Полета наших мыслей не сдержать!
Фантазия вернулась к нам опять!
Бескрайний мир открыт для наших глаз!
Безвестные дороги манят нас!
А что за чудеса и перспективы
Откроют нам заветных троп извивы!
Громады туч, похожие на льдины,
Элизиума пышные долины,
Разливы рек и грозные чертоги,
Где обитают сумрачные боги.
Все это, Планкетт, создано тобой,
И кажется немыслимым порой,
Что смог ты пробудить у нас в сердцах
Одновременно и любовь, и страх.
Тебе, изобразившему Пегану**,
Как божеству, готов я петь осанну.
Действительно, что может быть светлей
Божественной фантазии твоей?
Твоим напевам, что летят, звеня,
Внимают Пан*** и вся его родня.
Все музы шлют тебе благословенье
За силу твоего воображенья.
Тебя признал Юпитер и к тому же
Счёл пантеон твой Римского не хуже.
Пусть, как и прежде, мир твой будет тесен
От новых миражей и новых песен,
Пусть он приносит радость миллионам
В твой смелый дар и образ твой влюбленным,
Пусть также потрясают до основ
Сапфир твоих идей и жемчуг слов.
Нам столь же дорог вещий твой завет,
Как час, когда явился ты на свет.
Алмазом твоего святого дара
Украшена ирландская тиара.
_______________________
Лорд Дансени* (1878 – 1957) ирландский англоязычный писатель и поэт, один из первопроходцев жанра фэнтези.
Пегана** – придуманный Дансени пантеон богов из первой его книги ?Боги Пеганы?.
Пан*** – в греческой мифологии божество стад, лесов и полей.
To Edward John Moreton Drax Plunkett,
Eighteenth Baron Dunsany
As when the sun above a dusky wold
Springs into sight, and turns the gloom to gold,
Lights with his magic beams the dew-deck’d bow’rs,
And wakes to life the gay responsive flow’rs;
So now o’er realms where dark’ning dulness lies,
In solar state see shining Plunkett rise!
Monarch of Fancy! whose ethereal mind
Mounts fairy peaks, and leaves the throng behind;
Whose soul untainted bursts the bounds of space,
And leads to regions of supernal grace;
Can any praise thee with too strong a tone,
Who in this age of folly gleam’st alone?
Thy quill, Dunsany, with an art divine
Recalls the gods to each deserted shrine;
From mystic air a novel pantheon makes,
And with new spirits fills the meads and brakes;
With thee we wander thro’ primeval bow’rs,
For thou hast brought earth’s childhood back, and ours!
How leaps the soul, with sudden bliss increas’d,
When led by thee to lands beyond the East!
Sick of this sphere, in crime and conflict old,
We yearn for wonders distant and untold;
O’er Homer’s page a second time we pore,
And rack our brains for gleams of infant lore:
But all in vain — for valiant tho’ we strive
No common means these pictures can revive.
Then dawns Dunsany with celestial light,
And fulgent visions break upon our sight:
His barque enchanted each sad spirit bears
To shores of gold, beyond the reach of cares.
No earthly trammels now our thoughts may chain;
For childhood’s fancy hath come back again!
What glitt’ring worlds now wait our eager eyes!
What roads untrodden beckon thro’ the skies!
Wonders on wonders line the gorgeous ways,
And glorious vistas greet the ravish’d gaze;
Mountains of clouds, castles of crystal dreams,
Ethereal cities and Elysian streams;
Temples of blue, where myriad stars adore
Forgotten gods of aeons gone before!
Such are thine arts, Dunsany, such thy skill,
That scarce terrestrial seems thy moving quill;
Can man, and man alone, successful draw
Such scenes of wonder and domains of awe?
Our hearts, enraptur’d, fix thy mind’s abode
In high Pegna; hail thee as a god;
And sure, can aught more high or godlike be
Than such a fancy as resides in thee?
Delighted Pan a friend and peer perceives
As thy sweet music stirs the sylvan leaves;
The Nine, transported, bless thy golden lyre,
Approve thy fancy, and applaud thy fire;
Whilst Jove himself assumes a brother’s tone,
And vows the pantheon equal to his own.
Dunsany, may thy days be glad and long;
Replete with visions, and atune with song;
May thy rare notes increasing millions cheer,
Thy name beloved, and thy mem’ry dear!
’Tis thou who hast in hours of dulness brought
New charms of language, and new gems of thought;
Hast with a poet’s grace enrich’d the earth
With aureate dreams as noble as thy birth.
Grateful we name thee, bright with fix’d renown,
The fairest jewel in Hibernia’s crown.
Метки:
