Роберт Саутвелл, Пылающий Младенец

Застыв, дрожа в седой ночи - снег падал на чело -
Вдруг изумлён я был теплом, что сердце мне зажгло.
Я огляделся – где огонь? И страшно стало мне:
Младенец дивный, весь горя, явился в вышине.
Был жар великий! И велик был слёз Его поток -
Но он лишь пламень разжигал, а погасить не мог.
- Увы! – сказал, - рождаясь вновь, Я вновь и вновь в огне…
Но, чтобы сердце им согреть, придёт ли кто ко Мне?
Шипы – запал. Горнило – грудь, не знающая зла.
Любовь – огонь, дыханье – дым. Презренье, стыд – зола.
Уголья-Суд положим в печь, зажжём Прощеньем их,
Чтоб перекован был металл заблудших душ людских.
Для них сегодня Я в огне – Я дам им, что нужней!
Для них расплавлюсь Я в купель – омыть в крови Моей.
Сказал – и вмиг исчез. Мой взгляд не мог найти Его…
И вспомнил я, что этот день зовётся Рождество.


THE BURNING BABE.
By Robert Southwell

As I in hoary winter's night stood shivering in the snow,
Surprised I was with sudden heat which made my heart to glow ;
And lifting up a fearful eye to view what fire was near,
A pretty babe all burning bright did in the air appear ;
Who, scorchлd with excessive heat, such floods of tears did shed
As though his floods should quench his flames which with his tears were fed.
Alas, quoth he, but newly born in fiery heats I fry,
Yet none approach to warm their hearts or feel my fire but I !
My faultless breast the furnace is, the fuel wounding thorns,
Love is the fire, and sighs the smoke, the ashes shame and scorns ;
The fuel justice layeth on, and mercy blows the coals,
The metal in this furnace wrought are men's defilлd souls,
For which, as now on fire I am to work them to their good,
So will I melt into a bath to wash them in my blood.
With this he vanished out of sight and swiftly shrunk away,
And straight I callлd unto mind that it was Christmas day.