Роберт Фрост Испытание жизнью и др
Роберт Фрост Испытание жизнью
(С английского).
Герои лютой передряги,
погибшие в лихом бою,
найдут приют в стране отваги,
в дивящем взор земном раю.
Они меж вечных асфоделей,
оставшись без мечей и лат
дождутся воплощенья целей
и вожделеннейших наград.
Над дивом пастбищных нагорий
заблещет чистый белый свет
без пестроты фантасмагорий,
свет ясных зорь и цельный цвет.
Там ангелы, навеяв свежесть
и снег стеля среди полей,
у всех, кто там пребудет, нежась,
с улыбкой спросят: "Кто смелей ?"
И прогремит с высот воззванье,
чтоб все вершили, как могли,
подробнейшее испытанье
для помрачившейся Земли.
Вслед толпы мудрецов сберутся,
затеяв трудный разговор
для вынесенья резолюций
по всем делам, где будет спор.
Пока любуются бродяги,
как люди гибнут то и знай,
другие, думая о благе,
взамен готовы бросить рай.
Их вывод прост, итог извечен:
кто больше жертвует собой,
тот зорче Господом замечен,
и Бог следит за их судьбой.
Но видят знак благоволенья
немногие - кому везло, -
из тех, что гонят тень сомненья
и видят, где добро и зло,
кто чтит Господни сотворенья
и нежный тон Его мечты
без всяких пятен замутненья
и в высшем блеске красоты.
И сущность всякого геройства -
не только боевая стать:
необходимейшее свойство -
в любой борьбе не унывать.
Рассказ о бедствиях былого
гораздо меньше ранит слух,
как вставят шутку острослова
и песню, что подъемлет дух.
Бог молвил слово в завершенье:
"Когда сражаешься, держись !
Как скажет друг в пылу сраженья,
спасай, когда есть выбор, жизнь.
Но, как судьба ни героична,
не важно, что ты сам избрал,
твоя трагедия - вторична.
Всегда есть высший идеал".
Хоть можно выбирать и снова,
конечный выбор - навсегда.
Он - завершающее слово.
Иное стёрто без следа.
И, сотворяя знак смиренья,
Бог выбрал золотой цветок,
сломал искусное плетенье
и сделал крепкий узелок.
Суть жизни - вся в таком комочке -
одна сквозная пустота.
Мы помним всё до краткой строчки.
В итоге - праздная мечта.
От гордых дел, что мы избрали, -
обрывки старого рванья
и в возмещение печали -
лишь прах и вороха вранья.
Robert Frost The Trial by Existence
Even the bravest that are slain
Shall not dissemble their surprise
On waking to find valor reign,
Even as on earth, in paradise;
And where they sought without the sword
Wide fields of asphodel fore'er,
To find that the utmost reward
Of daring should be still to dare.
The light of heaven falls whole and white
And is not shattered into dyes,
The light forever is morning light;
The hills are verdured pasture-wise;
The angle hosts with freshness go,
And seek with laughter what to brave;--
And binding all is the hushed snow
Of the far-distant breaking wave.
And from a cliff-top is proclaimed
The gathering of the souls for birth,
The trial by existence named,
The obscuration upon earth.
And the slant spirits trooping by
In streams and cross- and counter-streams
Can but give ear to that sweet cry
For its suggestion of what dreams!
And the more loitering are turned
To view once more the sacrifice
Of those who for some good discerned
Will gladly give up paradise.
And a white shimmering concourse rolls
Toward the throne to witness there
The speeding of devoted souls
Which God makes his especial care.
And none are taken but who will,
Having first heard the life read out
That opens earthward, good and ill,
Beyond the shadow of a doubt;
And very beautifully God limns,
And tenderly, life's little dream,
But naught extenuates or dims,
Setting the thing that is supreme.
Nor is there wanting in the press
Some spirit to stand simply forth,
Heroic in it nakedness,
Against the uttermost of earth.
The tale of earth's unhonored things
Sounds nobler there than 'neath the sun;
And the mind whirls and the heart sings,
And a shout greets the daring one.
But always God speaks at the end:
'One thought in agony of strife
The bravest would have by for friend,
The memory that he chose the life;
But the pure fate to which you go
Admits no memory of choice,
Or the woe were not earthly woe
To which you give the assenting voice.'
And so the choice must be again,
But the last choice is still the same;
And the awe passes wonder then,
And a hush falls for all acclaim.
And God has taken a flower of gold
And broken it, and used therefrom
The mystic link to bind and hold
Spirit to matter till death come.
'Tis of the essence of life here,
Though we choose greatly, still to lack
The lasting memory at all clear,
That life has for us on the wrack
Nothing but what we somehow chose;
Thus are we wholly stipped of pride
In the pain that has but one close,
Bearing it crushed and mystified.
1913 "A Boy's Will".
Примечания.
При поисках в Интернете отыскался один полный перевод
стихотворения The Trial by Existence на русский язык (на сайте Stihi.Ru) и
ещё перевод 2-й и третьей октав.
Роберт Фрост Цветочный островок
(С английского).
Косарь с утра косил лесной лужок.
Я вышел ворошить спустя часок.
Коса была жадна и весела.
Трава сдалась и сразу полегла.
Но и роса с утра была едка.
Мне слышалось жужжанье оселка.
Но всё ж я не увидел косаря.
Поглядывал вперёд - и всё зазря.
"Не странно ли, - подумал - как сошлось:
работаем вдвоём, а всё же врозь".
Едва подумал, в тот же самый миг
вдруг мотылёк тихонечко возник.
Он, видимо, разыскивал с утра
сплошной цветник, что стлался здесь вчера.
Летит - глядит, в тоске от перемен -
в траве лишь только вялый мёртвый тлен.
Немного полетает в стороне,
и снова возвращается ко мне.
А я был занят сушкою травы.
Для дум не доставало головы.
Я разрешал вопросы бытия,
а мотылёк взметнулся у ручья.
Там уцелел цветочный островок.
Коса минула малый уголок.
Косарь его оставил не для нас:
там было восхищение для глаз,
сиянье ярче искорок в костре.
Он там увидел чудо на заре.
Обрадовались я и мотылёк -
и нам сверкнул тот утренний часок.
Тут я услышал пенье птиц вокруг.
Вдали коса докашивала луг.
Я ощутил, что рядом - здесь со мной -
есть славный друг, по духу мне родной.
Он был мне в помощь в этот жаркий день.
Устав, хотел бы разделить с ним тень.
Догнать ? Мне не хватало куражу.
Всё думалось, о чём ему скажу:
"Мы порознь или вместе - всё равно:
работаем вдвоём и заодно !
Robert Frost The Tuft of Flowers
I went to turn the grass once after one
Who mowed it in the dew before the sun.
The dew was gone that made his blade so keen
Before I came to view the leveled scene.
I looked for him behind an isle of trees;
I listened for his whetstone on the breeze.
But he had gone his way, the grass all mown,
And I must be, as he had been—alone,
“As all must be,” I said within my heart,
“Whether they work together or apart.”
But as I said it, swift there passed me by
On noiseless wing a bewildered butterfly,
Seeking with memories grown dim o’er night
Some resting flower of yesterday’s delight.
And once I marked his flight go round and round,
As where some flower lay withering on the ground.
And then he flew as far as eye could see,
And then on tremulous wing came back to me.
I thought of questions that have no reply,
And would have turned to toss the grass to dry;
But he turned first, and led my eye to look
At a tall tuft of flowers beside a brook,
A leaping tongue of bloom the scythe had spared
Beside a reedy brook the scythe had bared.
The mower in the dew had loved them thus,
By leaving them to flourish, not for us,
Nor yet to draw one though of ours to him,
But from sheer morning gladness at the brim.
The butterfly and I had lit upon,
Nevertheless, a message from the dawn,
That made me hear the wakening birds around,
And hear his long scythe whispering to the ground,
And feel a spirit kindred to my own;
So that henceforth I worked no more alone;
But glad with him, I worked as with his aid,
And weary, sought at noon with him the shade;
And dreaming, as it were, held brotherly speech
With one whose thought I had not hoped to reach.
“Men work together,” I told him from the heart,
“Whether they work together or apart.”
1913 "A Boy's Will"
Примечание.
Стихотворение "A Tuft of Flowers" - одно из ранних у Роберта Фроста. Оно
очень популярно в Америке. На русском языке есть в нескольких переводах:
Василия Бетаки, Максима Егорова, Михаила Зенкевича, Б.Хлебникова.
Роберт Фрост Ожидание
Вдали, в сумерках
(С английского).
Мне вдруг привиделся какой-то призрак,
мелькнувший меж стеснившихся стогов,
когда я шёл там по жнивью один,
и где уж смолкли голоса трудяг.
Там в антифонии послесвеченья
явилась полная луна - и усадила
меня на светлой стороне под первый стог.
Я затерялся в множестве копён
и задремал там под лучистым лунным светом
до той поры, пока его не скроют тени.
Мне снились ястребы в ночном полёте.
Они кружились в небе с тусклым криком,
потом пикировали яростно вдали.
А наяву летали только мыши.
Они следили, где я укрываюсь.
Сыскав, теряли место в пируэтах,
чтоб вновь найти в своей незрячей спешке.
Неслись сквозь прорву запахов стрижами -
то с хрипом, то шурша неподалёку.
Найдя меня, притихнут, чуть помедлят,
затем скорей концерт заводят снова.
Раз, два и три проверят, где я есть...
Я взял с собою сборник старых песен,
но не для чтения - чтоб освежить
в сухой и сладкой здешней атмосфере.
А в памяти моей всё больше Та,
что ценит эти золотые строчки.
Robert Frost Waiting
Afield at dusk
What things for dream there are when specter-like,
Moving amond tall haycocks lightly piled,
I enter alone upon the stubbled filed,
From which the laborers' voices late have died,
And in the antiphony of afterglow
And rising full moon, sit me down
Upon the full moon's side of the first haycock
And lose myself amid so many alike.
I dream upon the opposing lights of the hour,
Preventing shadow until the moon prevail;
I dream upon the nighthawks peopling heaven,
Or plunging headlong with fierce twang afar;
And on the bat's mute antics, who would seem
Dimly to have made out my secret place,
Only to lose it when he pirouettes,
On the last swallow's sweep; and on the rasp
In the abyss of odor and rustle at my back,
That, silenced by my advent, finds once more,
After an interval, his instrument,
And tries once--twice--and thrice if I be there;
And on the worn book of old-golden song
I brought not here to read, it seems, but hold
And freshen in this air of withering sweetness;
But on the memor of one absent, most,
For whom these lines when they shall greet her eye.
1913 "A Boy's Will"
Примечание.
В Интернете можно найти стихотворение Waiting в переводах на русский язык
Вадима Белякова и Вячеслава Толстова.
Роберт Фрост Моя бабочка
(С английского).
Твои любимые цветы погибли
и глупо атакующее солнце,
мучитель твой, ушло или мертво.
Не будь меня
(Не грустно ли тебе ?)
не будь меня,
здесь некому в полях тебя оплакать.
Ещё не выпал снег, трава сера.
Не запорошены два берега реки,
но это уж не тёплая пора,
не летние деньки.
Тогда любою ясной ранью
всех приводило в обаянье
твоё игривое порханье.
Тебя несли порыв и страсть,
и ты кружилась и взметалась,
ты мчалась, не страшась упасть,
в волшебном танце, в дивном одеянье.
Тогда я часто унывал в заботе,
почти весь мир жалея и любя,
но увидав, что ты опять в полёте,
был рад и за тебя и за себя.
Летя неровно, ярко полыхая,
ты и не думала, что создана
судьбою ветру на забаву, для игры.
И я не думал - нынче знаю.
Веселье - до поры.
Бог на тебя не надевал оковы,
но справиться с тобою нелегко.
Тебя тянул слижком далеко -
и он тебя схватил покрепче и сурово.
Своё припомню:
был комплот - лишали жизни.
Ещё недолго - быть бы тризне.
Расстройство; тщетные мечты;
трава, грозившая мигренью;
трёх разных запахов смешенье
и символичные цветы.
Я был в безумном ослепленье.
Я совершенно онемел.
И кто-то в щёку мне влетел:
её как резким ветром обожгло
твоё цветной пыльцой покрытое крыло...
Я нынче отыскал его лоскут.
"Ты умерла !" - проговорил.
"Мертва !" - сказал сорокопут.
Кусок крыло нашёлся под карнизом -
наверно, занесён был бризом.
Robert Frost My Butterfly
Thine emulous fond flowers are dead, too,
And the daft sun-assaulter, he
That frighted thee so oft, is fled or dead:
Save only me
(Nor is it sad to thee!)
Save only me
There is none left to mourn thee in the fields.
The gray grass is not dappled with the snow;
Its two banks have not shut upon the river;
But it is long ago -
It seems forever -
Since first I saw thee glance,
With all the dazzling other ones,
In airy dalliance,
Precipitate in love,
Tossed, tangled, whirled and whirled above,
Like a limp rose-wreath in a fairy dance.
When that was, the soft mist
Of my regret hung not on all the land,
And I was glad for thee,
And glad for me, I wist.
Thou didst not know, who tottered, wandering on high,
That fate had made thee for the pleasure of the wind,
With those great careless wings,
Nor yet did I.
And there were other things:
It seemed God let thee flutter from his gentle clasp:
Then fearful he had let thee win
Too far beyond him to be gathered in,
Snatched thee, o'er eager, with ungentle grasp.
Ah! I remember me
How once conspiracy was rife
Against my life -
The languor of it and the dreaming fond;
Surging, the grasses dizzied me of thought,
The breeze three odors brought,
And a gem-flower waved in a wand!
Then when I was distraught
And could not speak,
Sidelong, full on my cheek,
What should that reckless zephyr fling
But the wild touch of thy dye-dusty wing!
I found that wing broken to-day!
For thou are dead, I said,
And the strange birds say.
I found it with the withered leaves
Under the eaves.
1897 (1913 "A Boy's Will")
Примечание.
В Интернете можно найти переводы стихотворения My Butterfly на русский язык,
сделанные Вадимом Беляковым и Вячеславом Толстовым.
Роберт Фрост Звезда на волокуше
(С английского)
Посвящено Линкольну MacVeagh*
Не говори мне, что никто не брал
для строек неземной материал,
который к нам, бывало, прилетал.
Какой-то пахарь камень здесь нашёл.
Тот был почти как золото тяжёл.
Уже остывший, чёрен был и гол.
Бесформенный объёмистый предмет,
безжизненый, без пямятных примет.
В нём был непроницаемый секрет.
Крестьянин к звёздам с неба не привык,
и разумом - ни где тот гость возник,
ни что с ним делать - сразу не постиг.
Я сам не видел ночью, как во мгле
тот камень придавил мурашек на земле.
Не видел, на каком летел крыле.
Хвост был, должно быть, как у Райской птицы.
(Пускай тот для полётов не годится -
про пышность сочиняют небылицы).
Но пахарю то было знать не впрок.
Он камень с места просто уволок -
а тот успел: там всё, что смог, прожёг.
Хлеба сгорели, выжили цветы,
а после разрослись бе суеты.
Дождь, расщедрясь, поил их с высоты.
Крестьянин взял канат и гибкий прут,
оплёл звезду узлом железных пут
и резво впрягся в свой нелёгкий труд.
Пегаса предпочли б иные души,
но двигать тяжеленный груз по суше
практичней на нехитрой волокуше.
Пришлось потеть и не жалеть силёнки.
Езда по борозде да по щебёнке -
конечно, не космические гонки.
Простак сыскал для камня примененье.
Хоть то ошибка, даже преступленье,
тот весь пошёл на стройку огражденья.
Как нужно было б поступить по чести ?
Не знаю сам. Обдумывал раз двести:
не трогал бы. Оставил бы на месте.
Теперь, близ стен, я не свожу с них глаз.
Лишь если звёздный дождь летит на нас,
так на небо смотрю в вечерний час.
Другие сами знают, что искать.
В церквах и школах ищут благодать.
Мне ж в той стене важна любая пядь.
Не со Звезды Судьбы упал, пыля,
тот камень в наши местные поля,
но почему ж его влекла Земля ?
Не со Звезды же он Греха и Смерти ?
Он, как весь мир, вращался в круговерти,
и вот теперь в стене он, как в конверте.
Боюсь коснуться камня-недотроги
и пальцы убираю прочь в итоге.
Так рыбы резбегаются в тревоге.
Тот пришлый камень - не простой огарок.
Он - вещь из мира, что велик и ярок.
Мне хочется потрогать тот подарок.
Кто ж я, глупец или мудрец ?
Robert Frost A Star in a Stoneboat
For Lincoln MacVeagh*
Never tell me that not one star of all
That slip from heaven at night and softly fall
Has been picked up with stones to build a wall.
Some laborer found one faded and stone-cold,
And saving that its weight suggested gold
And tugged it from his first too certain hold,
He noticed nothing in it to remark.
He was not used to handling stars thrown dark
And lifeless from an interrupted arc.
He did not recognize in that smooth coal
The one thing palpable besides the soul
To penetrate the air in which we roll.
He did not see how like a flying thing
It brooded ant eggs, and bad one large wing,
One not so large for flying in a ring,
And a long Bird of Paradise's tail
(Though these when not in use to fly and trail
It drew back in its body like a snail);
Nor know that be might move it from the spot —
The harm was done: from having been star-shot
The very nature of the soil was hot
And burning to yield flowers instead of grain,
Flowers fanned and not put out by all the rain
Poured on them by his prayers prayed in vain.
He moved it roughly with an iron bar,
He loaded an old stoneboat with the star
And not, as you might think, a flying car,
Such as even poets would admit perforce
More practical than Pegasus the horse
If it could put a star back in its course.
He dragged it through the plowed ground at a pace
But faintly reminiscent of the race
Of jostling rock in interstellar space.
It went for building stone, and I, as though
Commanded in a dream, forever go
To right the wrong that this should have been so.
Yet ask where else it could have gone as well,
I do not know—I cannot stop to tell:
He might have left it lying where it fell.
From following walls I never lift my eye,
Except at night to places in the sky
Where showers of charted meteors let fly.
Some may know what they seek in school and church,
And why they seek it there; for what I search
I must go measuring stone walls, perch on perch;
Sure that though not a star of death and birth,
So not to be compared, perhaps, in worth
To such resorts of life as Mars and Earth —
Though not, I say, a star of death and sin,
It yet has poles, and only needs a spin
To show its worldly nature and begin
To chafe and shuffle in my calloused palm
And run off in strange tangents with my arm,
As fish do with the line in first alarm.
Such as it is, it promises the prize
Of the one world complete in any size
That I am like to compass, fool or wise.
1923 "New Hempshire"
Примечание.
*Lincoln MacVeagh (1890-1872) - видный американский дипломат, бизнесмен,
археолог. Учился в Гарварде и Сорбонне. Принял участие в Первой Мировой войне, воевал во Франции, дослужился до майора. Был американским послом
в Греции, Исландии, Южной Африке, Португалии, Испании. Один из разработчиков
"Доктрины Трумэна".
Стихотворение A Star in Stoneboat известно в переводе на русский язык,
сделанном Л.Ситником.
Роберт Фрост Во время ливня
(С английского).
Лей, ливень ! Поливай, как надо !
Хоть есть и вред от этой жижи,
когда смывает почву сада
со склона вниз да к морю ближе.
Буйна и своевольна влага,
верна лишь собственной манере:
сегодня от неё лишь благо,
а в близком будущем - потери.
Но, может быть, жалеть не стоит.
Ведь всё, что с пользой перегнило,
шальной поток в долину смоет
уже без плодородной силы.
Стихии, чувствуя свободу,
меняют лик планеты в споре:
то горы погружают в воду,
то осушают бездны моря.
Мне нужно просто по уклонцам
искать участки понадёжней
и без ошибки стать под солнцем
с моею пашнею и пожней.
Мне снова надобно умело
воткнуть мою соху в землицу.
В ней дерево закаменело,
но в борозде она сгодится.
Я не боюсь начать сначала.
Я не бегу от обязательств
Не злюсь, и сердце не устало
под гнётом скверных обстоятельств.
Robert Frost In Time of Cloudburst
Let the downpour roil and toil!
The worst it can do to me
Is carry some garden soil
A little nearer the sea.
‘Tis the world old way of the rain
When it comes to a mountain farm
To exact for a present gain
A little of future harm.
And the harm is none too sure.
For when all that was rotted rich
Shall be in the end scoured poor,
When my garden has gone down ditch,
Some force has but to apply,
And summits shall be immersed,
The bottom of seas raised dry,
The slope of the earth reversed.
Then all I need do is run
To the other end of the slope
And on tracts laid new to the sun
Begin all over to hope.
Some worn old tool of my own
Will be turned up by the plow,
The wood of it changed to stone,
But as ready to wield as now.
May my application so close
To the endless repetition
Never make me tired and morose
And resentful of man’s condition.
1936 "A Further Range"
Примечание.
Стихотворение In Time of Cloudburst известно в блестящем переводе на русский
язык Николая Михайловича Голя.
(С английского).
Герои лютой передряги,
погибшие в лихом бою,
найдут приют в стране отваги,
в дивящем взор земном раю.
Они меж вечных асфоделей,
оставшись без мечей и лат
дождутся воплощенья целей
и вожделеннейших наград.
Над дивом пастбищных нагорий
заблещет чистый белый свет
без пестроты фантасмагорий,
свет ясных зорь и цельный цвет.
Там ангелы, навеяв свежесть
и снег стеля среди полей,
у всех, кто там пребудет, нежась,
с улыбкой спросят: "Кто смелей ?"
И прогремит с высот воззванье,
чтоб все вершили, как могли,
подробнейшее испытанье
для помрачившейся Земли.
Вслед толпы мудрецов сберутся,
затеяв трудный разговор
для вынесенья резолюций
по всем делам, где будет спор.
Пока любуются бродяги,
как люди гибнут то и знай,
другие, думая о благе,
взамен готовы бросить рай.
Их вывод прост, итог извечен:
кто больше жертвует собой,
тот зорче Господом замечен,
и Бог следит за их судьбой.
Но видят знак благоволенья
немногие - кому везло, -
из тех, что гонят тень сомненья
и видят, где добро и зло,
кто чтит Господни сотворенья
и нежный тон Его мечты
без всяких пятен замутненья
и в высшем блеске красоты.
И сущность всякого геройства -
не только боевая стать:
необходимейшее свойство -
в любой борьбе не унывать.
Рассказ о бедствиях былого
гораздо меньше ранит слух,
как вставят шутку острослова
и песню, что подъемлет дух.
Бог молвил слово в завершенье:
"Когда сражаешься, держись !
Как скажет друг в пылу сраженья,
спасай, когда есть выбор, жизнь.
Но, как судьба ни героична,
не важно, что ты сам избрал,
твоя трагедия - вторична.
Всегда есть высший идеал".
Хоть можно выбирать и снова,
конечный выбор - навсегда.
Он - завершающее слово.
Иное стёрто без следа.
И, сотворяя знак смиренья,
Бог выбрал золотой цветок,
сломал искусное плетенье
и сделал крепкий узелок.
Суть жизни - вся в таком комочке -
одна сквозная пустота.
Мы помним всё до краткой строчки.
В итоге - праздная мечта.
От гордых дел, что мы избрали, -
обрывки старого рванья
и в возмещение печали -
лишь прах и вороха вранья.
Robert Frost The Trial by Existence
Even the bravest that are slain
Shall not dissemble their surprise
On waking to find valor reign,
Even as on earth, in paradise;
And where they sought without the sword
Wide fields of asphodel fore'er,
To find that the utmost reward
Of daring should be still to dare.
The light of heaven falls whole and white
And is not shattered into dyes,
The light forever is morning light;
The hills are verdured pasture-wise;
The angle hosts with freshness go,
And seek with laughter what to brave;--
And binding all is the hushed snow
Of the far-distant breaking wave.
And from a cliff-top is proclaimed
The gathering of the souls for birth,
The trial by existence named,
The obscuration upon earth.
And the slant spirits trooping by
In streams and cross- and counter-streams
Can but give ear to that sweet cry
For its suggestion of what dreams!
And the more loitering are turned
To view once more the sacrifice
Of those who for some good discerned
Will gladly give up paradise.
And a white shimmering concourse rolls
Toward the throne to witness there
The speeding of devoted souls
Which God makes his especial care.
And none are taken but who will,
Having first heard the life read out
That opens earthward, good and ill,
Beyond the shadow of a doubt;
And very beautifully God limns,
And tenderly, life's little dream,
But naught extenuates or dims,
Setting the thing that is supreme.
Nor is there wanting in the press
Some spirit to stand simply forth,
Heroic in it nakedness,
Against the uttermost of earth.
The tale of earth's unhonored things
Sounds nobler there than 'neath the sun;
And the mind whirls and the heart sings,
And a shout greets the daring one.
But always God speaks at the end:
'One thought in agony of strife
The bravest would have by for friend,
The memory that he chose the life;
But the pure fate to which you go
Admits no memory of choice,
Or the woe were not earthly woe
To which you give the assenting voice.'
And so the choice must be again,
But the last choice is still the same;
And the awe passes wonder then,
And a hush falls for all acclaim.
And God has taken a flower of gold
And broken it, and used therefrom
The mystic link to bind and hold
Spirit to matter till death come.
'Tis of the essence of life here,
Though we choose greatly, still to lack
The lasting memory at all clear,
That life has for us on the wrack
Nothing but what we somehow chose;
Thus are we wholly stipped of pride
In the pain that has but one close,
Bearing it crushed and mystified.
1913 "A Boy's Will".
Примечания.
При поисках в Интернете отыскался один полный перевод
стихотворения The Trial by Existence на русский язык (на сайте Stihi.Ru) и
ещё перевод 2-й и третьей октав.
Роберт Фрост Цветочный островок
(С английского).
Косарь с утра косил лесной лужок.
Я вышел ворошить спустя часок.
Коса была жадна и весела.
Трава сдалась и сразу полегла.
Но и роса с утра была едка.
Мне слышалось жужжанье оселка.
Но всё ж я не увидел косаря.
Поглядывал вперёд - и всё зазря.
"Не странно ли, - подумал - как сошлось:
работаем вдвоём, а всё же врозь".
Едва подумал, в тот же самый миг
вдруг мотылёк тихонечко возник.
Он, видимо, разыскивал с утра
сплошной цветник, что стлался здесь вчера.
Летит - глядит, в тоске от перемен -
в траве лишь только вялый мёртвый тлен.
Немного полетает в стороне,
и снова возвращается ко мне.
А я был занят сушкою травы.
Для дум не доставало головы.
Я разрешал вопросы бытия,
а мотылёк взметнулся у ручья.
Там уцелел цветочный островок.
Коса минула малый уголок.
Косарь его оставил не для нас:
там было восхищение для глаз,
сиянье ярче искорок в костре.
Он там увидел чудо на заре.
Обрадовались я и мотылёк -
и нам сверкнул тот утренний часок.
Тут я услышал пенье птиц вокруг.
Вдали коса докашивала луг.
Я ощутил, что рядом - здесь со мной -
есть славный друг, по духу мне родной.
Он был мне в помощь в этот жаркий день.
Устав, хотел бы разделить с ним тень.
Догнать ? Мне не хватало куражу.
Всё думалось, о чём ему скажу:
"Мы порознь или вместе - всё равно:
работаем вдвоём и заодно !
Robert Frost The Tuft of Flowers
I went to turn the grass once after one
Who mowed it in the dew before the sun.
The dew was gone that made his blade so keen
Before I came to view the leveled scene.
I looked for him behind an isle of trees;
I listened for his whetstone on the breeze.
But he had gone his way, the grass all mown,
And I must be, as he had been—alone,
“As all must be,” I said within my heart,
“Whether they work together or apart.”
But as I said it, swift there passed me by
On noiseless wing a bewildered butterfly,
Seeking with memories grown dim o’er night
Some resting flower of yesterday’s delight.
And once I marked his flight go round and round,
As where some flower lay withering on the ground.
And then he flew as far as eye could see,
And then on tremulous wing came back to me.
I thought of questions that have no reply,
And would have turned to toss the grass to dry;
But he turned first, and led my eye to look
At a tall tuft of flowers beside a brook,
A leaping tongue of bloom the scythe had spared
Beside a reedy brook the scythe had bared.
The mower in the dew had loved them thus,
By leaving them to flourish, not for us,
Nor yet to draw one though of ours to him,
But from sheer morning gladness at the brim.
The butterfly and I had lit upon,
Nevertheless, a message from the dawn,
That made me hear the wakening birds around,
And hear his long scythe whispering to the ground,
And feel a spirit kindred to my own;
So that henceforth I worked no more alone;
But glad with him, I worked as with his aid,
And weary, sought at noon with him the shade;
And dreaming, as it were, held brotherly speech
With one whose thought I had not hoped to reach.
“Men work together,” I told him from the heart,
“Whether they work together or apart.”
1913 "A Boy's Will"
Примечание.
Стихотворение "A Tuft of Flowers" - одно из ранних у Роберта Фроста. Оно
очень популярно в Америке. На русском языке есть в нескольких переводах:
Василия Бетаки, Максима Егорова, Михаила Зенкевича, Б.Хлебникова.
Роберт Фрост Ожидание
Вдали, в сумерках
(С английского).
Мне вдруг привиделся какой-то призрак,
мелькнувший меж стеснившихся стогов,
когда я шёл там по жнивью один,
и где уж смолкли голоса трудяг.
Там в антифонии послесвеченья
явилась полная луна - и усадила
меня на светлой стороне под первый стог.
Я затерялся в множестве копён
и задремал там под лучистым лунным светом
до той поры, пока его не скроют тени.
Мне снились ястребы в ночном полёте.
Они кружились в небе с тусклым криком,
потом пикировали яростно вдали.
А наяву летали только мыши.
Они следили, где я укрываюсь.
Сыскав, теряли место в пируэтах,
чтоб вновь найти в своей незрячей спешке.
Неслись сквозь прорву запахов стрижами -
то с хрипом, то шурша неподалёку.
Найдя меня, притихнут, чуть помедлят,
затем скорей концерт заводят снова.
Раз, два и три проверят, где я есть...
Я взял с собою сборник старых песен,
но не для чтения - чтоб освежить
в сухой и сладкой здешней атмосфере.
А в памяти моей всё больше Та,
что ценит эти золотые строчки.
Robert Frost Waiting
Afield at dusk
What things for dream there are when specter-like,
Moving amond tall haycocks lightly piled,
I enter alone upon the stubbled filed,
From which the laborers' voices late have died,
And in the antiphony of afterglow
And rising full moon, sit me down
Upon the full moon's side of the first haycock
And lose myself amid so many alike.
I dream upon the opposing lights of the hour,
Preventing shadow until the moon prevail;
I dream upon the nighthawks peopling heaven,
Or plunging headlong with fierce twang afar;
And on the bat's mute antics, who would seem
Dimly to have made out my secret place,
Only to lose it when he pirouettes,
On the last swallow's sweep; and on the rasp
In the abyss of odor and rustle at my back,
That, silenced by my advent, finds once more,
After an interval, his instrument,
And tries once--twice--and thrice if I be there;
And on the worn book of old-golden song
I brought not here to read, it seems, but hold
And freshen in this air of withering sweetness;
But on the memor of one absent, most,
For whom these lines when they shall greet her eye.
1913 "A Boy's Will"
Примечание.
В Интернете можно найти стихотворение Waiting в переводах на русский язык
Вадима Белякова и Вячеслава Толстова.
Роберт Фрост Моя бабочка
(С английского).
Твои любимые цветы погибли
и глупо атакующее солнце,
мучитель твой, ушло или мертво.
Не будь меня
(Не грустно ли тебе ?)
не будь меня,
здесь некому в полях тебя оплакать.
Ещё не выпал снег, трава сера.
Не запорошены два берега реки,
но это уж не тёплая пора,
не летние деньки.
Тогда любою ясной ранью
всех приводило в обаянье
твоё игривое порханье.
Тебя несли порыв и страсть,
и ты кружилась и взметалась,
ты мчалась, не страшась упасть,
в волшебном танце, в дивном одеянье.
Тогда я часто унывал в заботе,
почти весь мир жалея и любя,
но увидав, что ты опять в полёте,
был рад и за тебя и за себя.
Летя неровно, ярко полыхая,
ты и не думала, что создана
судьбою ветру на забаву, для игры.
И я не думал - нынче знаю.
Веселье - до поры.
Бог на тебя не надевал оковы,
но справиться с тобою нелегко.
Тебя тянул слижком далеко -
и он тебя схватил покрепче и сурово.
Своё припомню:
был комплот - лишали жизни.
Ещё недолго - быть бы тризне.
Расстройство; тщетные мечты;
трава, грозившая мигренью;
трёх разных запахов смешенье
и символичные цветы.
Я был в безумном ослепленье.
Я совершенно онемел.
И кто-то в щёку мне влетел:
её как резким ветром обожгло
твоё цветной пыльцой покрытое крыло...
Я нынче отыскал его лоскут.
"Ты умерла !" - проговорил.
"Мертва !" - сказал сорокопут.
Кусок крыло нашёлся под карнизом -
наверно, занесён был бризом.
Robert Frost My Butterfly
Thine emulous fond flowers are dead, too,
And the daft sun-assaulter, he
That frighted thee so oft, is fled or dead:
Save only me
(Nor is it sad to thee!)
Save only me
There is none left to mourn thee in the fields.
The gray grass is not dappled with the snow;
Its two banks have not shut upon the river;
But it is long ago -
It seems forever -
Since first I saw thee glance,
With all the dazzling other ones,
In airy dalliance,
Precipitate in love,
Tossed, tangled, whirled and whirled above,
Like a limp rose-wreath in a fairy dance.
When that was, the soft mist
Of my regret hung not on all the land,
And I was glad for thee,
And glad for me, I wist.
Thou didst not know, who tottered, wandering on high,
That fate had made thee for the pleasure of the wind,
With those great careless wings,
Nor yet did I.
And there were other things:
It seemed God let thee flutter from his gentle clasp:
Then fearful he had let thee win
Too far beyond him to be gathered in,
Snatched thee, o'er eager, with ungentle grasp.
Ah! I remember me
How once conspiracy was rife
Against my life -
The languor of it and the dreaming fond;
Surging, the grasses dizzied me of thought,
The breeze three odors brought,
And a gem-flower waved in a wand!
Then when I was distraught
And could not speak,
Sidelong, full on my cheek,
What should that reckless zephyr fling
But the wild touch of thy dye-dusty wing!
I found that wing broken to-day!
For thou are dead, I said,
And the strange birds say.
I found it with the withered leaves
Under the eaves.
1897 (1913 "A Boy's Will")
Примечание.
В Интернете можно найти переводы стихотворения My Butterfly на русский язык,
сделанные Вадимом Беляковым и Вячеславом Толстовым.
Роберт Фрост Звезда на волокуше
(С английского)
Посвящено Линкольну MacVeagh*
Не говори мне, что никто не брал
для строек неземной материал,
который к нам, бывало, прилетал.
Какой-то пахарь камень здесь нашёл.
Тот был почти как золото тяжёл.
Уже остывший, чёрен был и гол.
Бесформенный объёмистый предмет,
безжизненый, без пямятных примет.
В нём был непроницаемый секрет.
Крестьянин к звёздам с неба не привык,
и разумом - ни где тот гость возник,
ни что с ним делать - сразу не постиг.
Я сам не видел ночью, как во мгле
тот камень придавил мурашек на земле.
Не видел, на каком летел крыле.
Хвост был, должно быть, как у Райской птицы.
(Пускай тот для полётов не годится -
про пышность сочиняют небылицы).
Но пахарю то было знать не впрок.
Он камень с места просто уволок -
а тот успел: там всё, что смог, прожёг.
Хлеба сгорели, выжили цветы,
а после разрослись бе суеты.
Дождь, расщедрясь, поил их с высоты.
Крестьянин взял канат и гибкий прут,
оплёл звезду узлом железных пут
и резво впрягся в свой нелёгкий труд.
Пегаса предпочли б иные души,
но двигать тяжеленный груз по суше
практичней на нехитрой волокуше.
Пришлось потеть и не жалеть силёнки.
Езда по борозде да по щебёнке -
конечно, не космические гонки.
Простак сыскал для камня примененье.
Хоть то ошибка, даже преступленье,
тот весь пошёл на стройку огражденья.
Как нужно было б поступить по чести ?
Не знаю сам. Обдумывал раз двести:
не трогал бы. Оставил бы на месте.
Теперь, близ стен, я не свожу с них глаз.
Лишь если звёздный дождь летит на нас,
так на небо смотрю в вечерний час.
Другие сами знают, что искать.
В церквах и школах ищут благодать.
Мне ж в той стене важна любая пядь.
Не со Звезды Судьбы упал, пыля,
тот камень в наши местные поля,
но почему ж его влекла Земля ?
Не со Звезды же он Греха и Смерти ?
Он, как весь мир, вращался в круговерти,
и вот теперь в стене он, как в конверте.
Боюсь коснуться камня-недотроги
и пальцы убираю прочь в итоге.
Так рыбы резбегаются в тревоге.
Тот пришлый камень - не простой огарок.
Он - вещь из мира, что велик и ярок.
Мне хочется потрогать тот подарок.
Кто ж я, глупец или мудрец ?
Robert Frost A Star in a Stoneboat
For Lincoln MacVeagh*
Never tell me that not one star of all
That slip from heaven at night and softly fall
Has been picked up with stones to build a wall.
Some laborer found one faded and stone-cold,
And saving that its weight suggested gold
And tugged it from his first too certain hold,
He noticed nothing in it to remark.
He was not used to handling stars thrown dark
And lifeless from an interrupted arc.
He did not recognize in that smooth coal
The one thing palpable besides the soul
To penetrate the air in which we roll.
He did not see how like a flying thing
It brooded ant eggs, and bad one large wing,
One not so large for flying in a ring,
And a long Bird of Paradise's tail
(Though these when not in use to fly and trail
It drew back in its body like a snail);
Nor know that be might move it from the spot —
The harm was done: from having been star-shot
The very nature of the soil was hot
And burning to yield flowers instead of grain,
Flowers fanned and not put out by all the rain
Poured on them by his prayers prayed in vain.
He moved it roughly with an iron bar,
He loaded an old stoneboat with the star
And not, as you might think, a flying car,
Such as even poets would admit perforce
More practical than Pegasus the horse
If it could put a star back in its course.
He dragged it through the plowed ground at a pace
But faintly reminiscent of the race
Of jostling rock in interstellar space.
It went for building stone, and I, as though
Commanded in a dream, forever go
To right the wrong that this should have been so.
Yet ask where else it could have gone as well,
I do not know—I cannot stop to tell:
He might have left it lying where it fell.
From following walls I never lift my eye,
Except at night to places in the sky
Where showers of charted meteors let fly.
Some may know what they seek in school and church,
And why they seek it there; for what I search
I must go measuring stone walls, perch on perch;
Sure that though not a star of death and birth,
So not to be compared, perhaps, in worth
To such resorts of life as Mars and Earth —
Though not, I say, a star of death and sin,
It yet has poles, and only needs a spin
To show its worldly nature and begin
To chafe and shuffle in my calloused palm
And run off in strange tangents with my arm,
As fish do with the line in first alarm.
Such as it is, it promises the prize
Of the one world complete in any size
That I am like to compass, fool or wise.
1923 "New Hempshire"
Примечание.
*Lincoln MacVeagh (1890-1872) - видный американский дипломат, бизнесмен,
археолог. Учился в Гарварде и Сорбонне. Принял участие в Первой Мировой войне, воевал во Франции, дослужился до майора. Был американским послом
в Греции, Исландии, Южной Африке, Португалии, Испании. Один из разработчиков
"Доктрины Трумэна".
Стихотворение A Star in Stoneboat известно в переводе на русский язык,
сделанном Л.Ситником.
Роберт Фрост Во время ливня
(С английского).
Лей, ливень ! Поливай, как надо !
Хоть есть и вред от этой жижи,
когда смывает почву сада
со склона вниз да к морю ближе.
Буйна и своевольна влага,
верна лишь собственной манере:
сегодня от неё лишь благо,
а в близком будущем - потери.
Но, может быть, жалеть не стоит.
Ведь всё, что с пользой перегнило,
шальной поток в долину смоет
уже без плодородной силы.
Стихии, чувствуя свободу,
меняют лик планеты в споре:
то горы погружают в воду,
то осушают бездны моря.
Мне нужно просто по уклонцам
искать участки понадёжней
и без ошибки стать под солнцем
с моею пашнею и пожней.
Мне снова надобно умело
воткнуть мою соху в землицу.
В ней дерево закаменело,
но в борозде она сгодится.
Я не боюсь начать сначала.
Я не бегу от обязательств
Не злюсь, и сердце не устало
под гнётом скверных обстоятельств.
Robert Frost In Time of Cloudburst
Let the downpour roil and toil!
The worst it can do to me
Is carry some garden soil
A little nearer the sea.
‘Tis the world old way of the rain
When it comes to a mountain farm
To exact for a present gain
A little of future harm.
And the harm is none too sure.
For when all that was rotted rich
Shall be in the end scoured poor,
When my garden has gone down ditch,
Some force has but to apply,
And summits shall be immersed,
The bottom of seas raised dry,
The slope of the earth reversed.
Then all I need do is run
To the other end of the slope
And on tracts laid new to the sun
Begin all over to hope.
Some worn old tool of my own
Will be turned up by the plow,
The wood of it changed to stone,
But as ready to wield as now.
May my application so close
To the endless repetition
Never make me tired and morose
And resentful of man’s condition.
1936 "A Further Range"
Примечание.
Стихотворение In Time of Cloudburst известно в блестящем переводе на русский
язык Николая Михайловича Голя.
Метки:
