Joszif Brodszkij - 1971 december 24

Фото: Рождество, Прага, 2008 г. (мое фото)

Мой перевод:

Joszif Brodszkij: 1971. december 24.

v. s.

Kara'csonykor kisse' minden ma's,
vara'zsos, az a'rka'd alatt latyak.
A pultokna'l nagy a tolonga's,
ostrom - ka've't e's halva't a'rulnak;
va'sa'rlo'k csomagokkal megrakva,
s ki-ki a maga ura e's horda'ra.

Mennyi ha'lo', szatyor e's ta'ska,
fe'lrecsu'szott fejkendoe"k e's sapka'k,
fenyoe", hal e's vodka illata,
alma, fahe'j, mandarin aroma'k.
Az arc-kavalka'd e's ho'ka'sa
Betlehem oesve'nye't takarja.

A kueldoencoek szere'ny pakkokkal
futkosnak, ajto'kon kopognak,
e's rejtik oeket kapualjak,
hiszen tudja'k - me'g ueres a barlang:
nincs a'llat, ja'szol, sem OE" maga,
s foeloette - az arany glo'ria.

Siva'rsa'g. E's most fe'ny villan benned
hirtelen, hia'ba a mu'lt homa'lya.
Tudta-e Hero'des: oe" eroe"sebb,
de elkeruelhetetlen a csoda?
Ez az emle'keze's a mu'ltra
a kara'csony foe" mozgato'ja.

Ma mindenhol azt is uenneplik,
hogy koezelede'se hu'zza oessze'bb
az asztalokat. Fel sem tue"nik
a fe'nyes csillag, de a jo' sza'nde'k
az emberekben mind eroe"sebb,
fellobbantak a pa'sztortuezek.

Sue"rue"n hullo' ho', s ba'r nem fu'jja'k,
harsano' tetoe"kuertoe"k - fa'tyolban.
Hero'des vedel... Az anya'k rejtik
kicsinyueket, s ki joen - tudatlan:
a jelet nem ismerve szi'vuek
sem va'rja azt, ki eljoevend.

S amikor ma e'jjel a huzat
a ta'rt ajto'n a sue"rue" koedben
egy kendoe"s noe"alakot sugall,
sze'gyen ne'lkuel e'rzed lelkedben
a Szentlelket e's a Kisdedet,
s la'tod az e'gen - a va'rt jelet.

1972. janua'r


Оригинальный текст:

Иосиф Бродский: 24 декабря 1971 года

v. s.

В Рождество все немного волхвы.
В продовольственных слякоть и давка.
Из-за банки кофейной халвы
производит осаду прилавка
грудой свертков навьюченный люд:
каждый сам себе царь и верблюд.

Сетки, сумки, авоськи, кульки,
шапки, галстуки, сбитые набок.
Запах водки, хвои и трески,
мандаринов, корицы и яблок.
Хаос лиц, и не видно тропы
в Вифлеем из-за снежной крупы.

И разносчики скромных даров
в транспорт прыгают, ломятся в двери,
исчезают в провалах дворов,
даже зная, что пусто в пещере:
ни животных, ни яслей, ни Той,
над Которую - нимб золотой.

Пустота. Но при мысли о ней
видишь вдруг как бы свет ниоткуда.
Знал бы Ирод, что чем он сильней,
тем верней, неизбежнее чудо.
Постоянство такого родства -
основной механизм Рождества.

То и празднуют нынче везде,
что Его приближенье, сдвигая
все столы. Не потребность в звезде
пусть еще, но уж воля благая
в человеках видна издали,
и костры пастухи разожгли.

Валит снег; не дымят, но трубят
трубы кровель. Все лица, как пятна.
Ирод пьет. Бабы прячут ребят.
Кто грядет - никому непонятно:
мы не знаем примет, и сердца
могут вдруг не признать пришлеца.

Но, когда на дверном сквозняке
из тумана ночного густого
возникает фигура в платке,
и Младенца, и Духа Святого
ощущаешь в себе без стыда;
смотришь в небо и видишь - звезда.

январь 1972