Лина Костенко. Жду очень дня, когда себе скажу

-----------------------------------------------------
Автор: Лина Костенко (1930 г. р.)
-----------------------------------------------------
Перевела Инесса Соколова

?Жду очень дня, когда себе скажу...?

1
Жду очень дня, когда себе скажу:
строфа моя теперь-то идеальна.
О, как тогда, наверно, затужу!
И захочу кончины ей реальной.
2
Испуг охватит: как же мне теперь?!
Уже вершина, где ж мои дороги?
... Он старый был. Был старый он.
И смерть.
Ему лизали руки в эпилогах.
3
Но вот приснился жилистый гранит.
С тоской смертельной звуки от органа.
Он Богом был. Он сотворил свой мир.
Вдруг кончено: пришла его нирвана.
4
Блуждали руки где-то в стороне,
померкли фрески, глыбы утомились.
А руки в ссадинах, рубцах, земле –
они всю жизнь с камнями говорили.
5
До неба он дорос. А потолка всё нет.
Пошли дожди. И лес в листве прощальной.
Внизу толпа несла какой-то бред.
Гнала метлой большие колебанья.
6
Упасть остерегался на толпу.
Смеялись в спину скифы и этруски.
Сорвался. Больно не было ему,
так как разбился на каменьях грустных.
7
И вот лежит. Никто не подойдёт.
Совсем один на плитах с базиликом...
Проснулся. Боли нет, сейчас поймёт,
что кончено. Не будет больше лика.
8
Нажился он. И недругов нажил.
Ему без года было девяносто.
Всю жизнь страдал, друзей он пережил,
осталось умереть в печали просто.
9
На веках груз... дорожка от слезы...
и горечь сожаления потери:
?В искусстве он познал одни азы.
Жаль умирать! И вроде бы не время...?
10
Земле быть пухом. Странный человек.
В душе имел не малую двужильность.
Чтоб так искать, искать… за целый век –
всего азы и некая субтильность.
11
Несокрушима совесть мастеров,
и навигаций не боится в Летах!
И в грозный час был к подвигу готов, –
Что ни художник, ни поэт.
Всё гений.
На вечные весы
кладут шедевры и свои щедроты.
Тот, кто познал в искусстве лишь азы,
был Микеланджело Буонарроти.


Оригинал

http://www.poetryclub.com.ua/metrs_poem.php?poem=17274

"Чекаю дня, коли соб? скажу..."

Чекаю дня, коли соб? скажу:
оця строфа, нарешт?, досконала.
О, як тод?, мабуть, я затужу!
? як захочу, щоб вона сконала.

? як злякаюсь: а куди ж тепер?!
Уже вершина, де ж мо? дороги?
…В?н був старий. Старий в?н був. Помер.
Йому лизали руки еп?логи.

Йому приснився жилавий гран?т.
Смертельна туга плакала органно,
В?н Богом був. ? в?н створив св?й св?т.
? одвернувся: все було погано.

Блукали руки десь на ман?вцях,
тьмян?ли фрески ? пручались брили.
Були т? руки в саднах ? в рубцях —
усе життя з кам?нням говорили.

Вже й небо ?. А стел? все нема.
П?шли дощ?. Хитались риштування.
Внизу ревла ? тюкала юрма.
Вагою пензля металися вагання.

А в?н боявся впасти на юрму.
См?ялись в спину ск?фи ? етруски.
? в?н з?рвавсь. Не боляче йому,
бо в?н розбився на кам?нн? друзки.

? ось лежить. Нема кому стулить
його в одне на плитах базил?ки…
Прокинувся. Н?чого не болить.
Все в?днялось. ? це уже нав?ки,

Нажився в?н. ? недруг?в нажив.
Було йому без року дев’яносто.
Життя стужив ? друз?в пережив,
? умирав зажурено ? просто.

Важк? пов?ки… стежечка сльози…
? жаль безм?рний одн??? втрати:
“В мистецтв? я п?знав лише ази.
Лише ази! Як шкода умирати…”

Земля пером. Чудний був чолов?к.
Душа понад межею витривалост?.
Щоб так шукати, ? за ц?лий в?к —
лише ази! — н? грана досконалост?.

Ти, незглибима сов?сте майстр?в,
тоб? не страшно нав?гац?й Лети!
Тяжкий був час. Тепер кого не стр?в, —
ус? митц?, художники й поети.
Вс? ген??.
На в?чн? терези
кладуть шедеври у сво?й щедрот?.
Той, хто п?знав в мистецтв? лиш ази,
був М?келанджело Буонаррот?.