божественная комедия ад песнь шестнадцатая

И снова гул, и снова гул над нами.
Там где-то потерялся водопад.
И мы идем усталыми шагами,

Куда-то вдаль,направив кроткий взгляд.
Три тени к нам метнулись из тумана.
Три тени к нам направились назад.

Один из них сказал,гляди как странно.
Другой сказал они из тех времен.
Из города,где все давно так пьяно...

И где разврат сплетает свой закон.
Они все были извами покрыты.
От страха я запомнил этот сон.

Учитель отказался от защиты.
-Нам надо слушать,что нам говорят!
Они наверно в городе убиты.

Смотри на язвы...на одежду...взгляд.
Как странно вдруг увидеть здесь все это.
Там где-то город,здесь же... вечный ад.

Они на нас глядели в звуках света.
Потом бежали...а потом,потом.
Вдруг прыгнули без смеха и ответа.

Потом пошли резвиться колесом.
Потом сорвали рваные одежды.
Потом сидели...словно за столом.

Худые,сумасшедшие невежды.
Но мы должны и слушать и смотреть.
Хотя у нас все меньше той надежды,

Когда мы их хотели пожалеть.
Они плясали,а потом смеялись.
В безумных танцах продолжая тлеть.

-Мы кажется в том городе встречались.
Вы помните последние пиры!
И как каналы рядом извивались.

А мы тогда от воли и игры,
Самим себе казались божеством.
И ради этой звонкой мишуры.

С друзьями обходили каждый дом.
Вот тот,что рядом звали Гвидо Гвера.
Он был тогда с тем золотым мечом.

Прекраснее не будет кавалера.
А тот другой Точчьяйо Альдобранди.
Всегда являл он образец примера,

На горе этой кровожадной банде.
И я когда-то...тоже знаменит.
Вы вспоминайте в том изящном гранде.

Да,это я...хотя и странный вид.
И что-то там у сердца защемило.
И до сих пор щемит,щемит,щемит.

О боже мой,когда же это было.
Они друзья...и я им клялся тоже.
Душа моя тогда их всех любила.

Она тогда была еще моложе.
Но все равно их любит до сих пор.
И странный жар опять скользнул по коже.

-Друзья мои,я шел к вам с этих гор.
Друзья мои вам крепкие объятья.
И нам не страшен этот приговор.

Иди ко мне,иди ко мне Точчьятье.
Рука моя...она в твоей дрожит.
Друзья мои,товорищи и братья.

У нас один огонь в груди горит.
И крепко мы сжимаем свои руки.
И дольше сердце наше говорит.

Он отвечал-Ты спас меня от муки.
И как я рад,что здесь тебя нашел.
Моя душа устала от разлуки.

Моя душа...как жребий мой тяжел.
Кругом огни,кругом страдальцев тени.
И каждый безобразен или зол.

Пред дамами все падал на колени.
Гульемо Борсенеро здесь кружит.
Душа его упала на ступени.

Она идет и в ужасе дрожит.
-Флоренция,я закричал от боли.
Я навсегда твоей тоской убит.

Они смотрели на меня,как в школе.
Боялись что-то лишнее сказать.
Лишенные рассудка или воли.

-Ты должен это,все равно узнать.
И здесь в аду,своя мечта у клира.
Своя надежда,вечность,благодать.

И если хочешь,даже есть порфира.
И есть мечты...да,да ты тоже знай.
У нас в груди одна заплачет лира.

Когда мы скажем тихое прощай.
И тут они в немую даль умчались.
И тьма плеснула смрадом...через край.

Моей душе они еще казались.
Но вот их нет,опять темно,темно.
И мы уже с надеждами прощались.

Идем искать,что ищем так давно.
И снова воды,снова шум над нами.
И чей-то шепот слышать нам дано.

Но шепот стих за черными волнами.
И та река все громче,все сильней.
То вниз летит,то бьется за камнями.

То все сметает с призрачных полей.
И снова бег усталый...бег куда-то.
И где-то там у Форли...побыстрей.

И вот уже не видно нам заката.
Огромный,беспощадный водопад.
Течет река,крылато...не крылато.

Бежит река,в какой-то вечный ад.
И гром опять блеснул и где-то скрылся.
И нам уже все страхи говорят.

Зачем он в этой бездне утопился.
Зачем и нас куда-то потянул.
И снова вал кружился и кружился.

Сметая горы под зловещий гул.
Мою веревку я держал руками.
Потом ее поэту протянул.

И снова вал звенел,звенел за нами.
Поэт взглянул и засмеялся вдруг.
Он на горе стоял между волнами.

-Как это странно,волны и испуг.
Они бежат,а мы следим за ними.
Они бегут...а мы идем вокруг.

Глаза его казалися больными.
Он говорил и снова говорил.
И волны эти снова стали злыми.

А там на дне кружился страшный мир.
-Сейчас всплывет какое-то явленье.
Я этот страх,только себе дарил.

Ты посмотри на странное творенье.
Его уже не видить,не понять.
А я хотел создать стихотворенье.

И он в смущенье замолчал опять.
А я молился странными стихами.
А я стоял и продолжал стоять.

А там на дне взмахнул пловец руками.
Взмахнул еще...и тело показал.
А я шептал уставшими губами.

А я хотел чтоб он там не пропал.
Хотел увидеть этот сстрах и веру.
И эту веру страху передал.

А это дно уже не знает меру.

И шепчет мне чтоб я на дно упал...