Э. Кестнер. Стойка на руках на Лореляй

Э.Кестнер. Стойка на руках на Лореляй.(По реальным событиям).
Erich Kaestner.(1899-1974).Der Handstand auf der Loreley
(Nach einer wahren Begebenheit)

Лореляй — это скалы и фея,
Место на Рейне, у Бингена — известно давно.
Там раньше лодочники сворачивали шею,
восторгаясь златыми власами - и шли на дно.

Мы меняемся, включая лодочников.
На Рейне плотины держат уровень средний.
Время идёт и не гибнут перевозчики
из-за того, что блондинка орудует гребнем.

Тем не менее, не только на бумаге,
нравы века каменного оживают
и старые немецкие героические саги
до сих пор к себе героев привлекают.

Буквально на днях на Лореляй,
высоко над Рейном гимнаст в стойке предстал толпе.
И со всех пароходов нёсся страха гешрай*,
когда он вниз головой стоял на стене.

Он стоял, как на брусьях ?крест? исполняя,
раскачиваясь забавно и будто устало.
Что его на это толкнуло? - не знаю.
Он был героем. Этого всем хватало.

Он стоял в вечернего солнца свете.
Взгляд гимнаста в боли душевной тонул.
Он думал о Лорелее Гейне в мгновения эти.
И рухнул. И шею себе свернул.

Геройская смерть. Не умывайтесь слезами.
Его стойка была судьбою освещена.
За мгновения с поднятыми ногами
Смертью была назначена цена.

P.S.
Одну приписку прошу позволить:
После гимнаста остались жена и ребёнок чудесный,
Но им всему вопреки обижаться не стоит,
Ибо в краю легенд и героев
выжившие — не интересны.

*Geschrei (нем.) - крики

Перевод с немецкого 07.01.14.

Der Handstand auf der Loreley

Die Loreley, bekannt als Fee und Felsen,
ist jener Fleck am Rhein, nicht weit von Bingen,
wo frueher Schiffer mit verdrehten Haelsen,
von blonden Haaren schwaermend, untergingen.

Wir wandeln uns. Die Schiffer inbegriffen.
Der Rhein ist reguliert und eingedaemmt.
Die Zeit vergeht. Man stirbt nicht mehr beim Schiffen,
bloss weil ein blondes Weib sich dauernd k;mmt.

Nichtsdestotrotz geschieht auch heutzutage
noch manches, was der Steinzeit aehnlich sieht.
So alt ist keine deutsche Heldensage,
dass sie nicht doch noch Helden nach sich zieht.

Erst neulich machte auf der Loreley
hoch ueberm Rhein ein Turner einen Handstand!
Von allen Dampfern toente Angstgeschrei,
als er kopfueber oben auf der Wand stand.

Er stand, als ob er auf dem Barren stuende.
Mit hohlem Kreuz. Und lustbetonten Zuegen.
Man fragte nicht: Was hatte er fuer Gruende?
Er war ein Held. Das duerfte wohl genuegen.

Er stand, verkehrt, im Abendsonnenscheine.
Da truebte Wehmut seinen Turnerblick.
Er dachte an die Loreley von Heine.
Und stuerzte ab. Und brach sich das Genick.

Er starb als Held. Man muss ihn nicht beweinen.
Sein Handstand war vom Schicksal ueberstrahlt.
Ein Augenblick mit zwei gehobnen Beinen
ist nicht zu teuer mit dem Tod bezahlt!

P.S.
Eins waere allerdings noch nachzutragen:
Der Turner hinterliess uns Frau und Kind.
Hinwiederum, man soll sie nicht beklagen.
Weil im Bezirk der Helden und der Sagen
die ueberlebenden nicht wichtig sind.