W. B. Yeats. The Shadowy waters. Перевод
William Butler Yeats
The Shadowy Waters
Текст оригинала взят из W.B. Yeats ‘Selected Plays’, edited by Richard Allen Cave.First published in Penguin Books 1997.
Автор перевода на русский язык Вячеслав Чистяков
Уильям Батлер Йейтс
Призрачные воды
Действующие лица пьесы:
Форгаэл
Айбрик
Матросы
Дектора
Мачта и очень большой парус, большой румпель; полуют возвышается на несколько футов над сценой и с приподнятой кормы свешивается фонарь. Море и небо представляются располагающейся полукругом тканью, которая воспринимается темной бездной. Персонажи двигаются, но не много. Несколько матросов крадутся у паруса. Форгаэл спит; Айбрик стоит у румпеля на возвышающейся корме.
Первый матрос: В огромном море есть где разгуляться, но как же долго Форгаэл таскает нас в пустынных этих водах!
Второй матрос: Два месяца уже не можем встретить корабля, чтоб поживиться, ни берега тебе, ни для разбоя островка. А я старею; хотелось бы награбить столько, чтоб честной и спокойной жизнью жить потом до самой смерти.
Первый матрос: С тех пор нам нет удачи, как появилась новая луна. К тому же выпить нечего, на корабле пустые бочки, пересохло горло, и нечем промочить его, - одна вода.
Форгаэл (во сне): Да, вот он – этот цвет, как пламя цвет волос.
Первый матрос: Смотри-ка, как во сне разговорился.
Форгаэл (во сне): Тот бледный лоб, тот цвет волос, как пламя.
Первый матрос: Во власти сна безумного. Поверь, - когда не спит такой же сумасшедший. Однако, он не первый, кто свихнулся и потерял рассудок от фантазий и теней.
Второй матрос: Все в этом дело. Давно я так считаю.
Первый матрос: А помнишь, как топили мы галеру в полнолунье?
Второй матрос: Конечно же. В ту ночь мы заторможенными стали, когда сидел вон там он со своею арфой старой и играл, пока луна не скрылась.
Первый матрос: Я у фальшборта прикорнул тогда, ну, и когда под звуки арфы просыпался, с глазами что-то странное случилось: необыкновенные картины видеть стал. Еще по морю плыли мертвецы, и виделось как будто жизнь, ушедшая от них, в птиц серых с головою человечьей превращалась. Все птицы в небо резко подымались и кричали, пели голосами такими же, как наши, и на запад брали курс. Кричали что-то, наподобие: ?О, без предела счастье!? и ?Счастье там, где солнце умирает?.
Второй матрос: Я знаю их повадки. Мне говорила мать об этих птицах. Их посылают те, кто вечно наблюдает, чтоб увести мужчин куда-то от мира этого и женщин, туда, где нет у женщин тени, где они сияют, жившие еще до сотворенья мира. Но у меня желанья нет последовать за Форгаэлом в это место.
Первый матрос: Так вот: давай к нему мы подкрадемся и спящего убьем.
Второй матрос: Давно бы я его прикончил, если бы не арфа. Он, говорят, когда на ней играет, приобретает власть над всеми, кто слушает его, как бестелесными, так и живыми, кого мы можем видеть и кого не видим. И любой, кто слушает его, становится таким же сумасшедшим, как он сам.
Первый матрос: Но как же заиграть он сможет, если спит?
Второй матрос: Но кто же будет нашим капитаном, чтоб, выверяя курс по звездам – и по Полярной и по Медведицам обеим, нас привести домой?
Первый матрос: Я всё обдумал. Айбрик быть должен с нами, он в созвездиях не хуже Форгаэла разберется. К тому же и мечом владеет он отлично. Присоединяйся к нам, стань нашим капитаном, Айбрик. Решились мы покончить с Форгаэлом, пока он не проснулся. Когда всё кончится, все будут только рады. Присоединяйся - ты возьмёшь всю долю капитана от добычи.
Айбрик: Заткнись! Ведь Форгаэл за все платил вам.
Первый матрос: Мы за последний год не много платы получили. Когда бы он привел нас, как и обещал, в моря, где караваны кораблей, мы не были бы против никогда. Таким был уговор. Что толку от убийств и драк, когда бутылок ты не осушишь больше за год, не поцелуешь больше губ, чем эти мирные тихони за всю их продолжительную жизнь? Присоединяйся, Айбрик, ты будешь вожаком ничуть не хуже Форгаэла.
Айбрик: И ты считаешь, что с такими же, как ты, я буду заодно,
Убью того, кто господином был мне с самых ранних детских лет?
Нет, нам не по пути, когда на чашу
Весов поставлена жизнь Форгаэла.
Давайте! Я решительней отвечу, когда свой меч
Достанете из ножен.
Первый матрос: Ты разбудил его.
Нам лучше удалится, свой шанс мы упустили.
(Матросы уходят.)
Форгаэл: Что, птицы пролетели? Слышал
Я голос твой, но были и другие.
Айбрик: Не видел, чтобы кто-то пролетал.
Форгаэл: А ты уверен в этом? Я пробуждаюсь только
Когда боюсь, что могут пролететь, - они
Единственные лоцманы мои. Не видел их
Уже в теченье многих дней, а много в мире
Должно быть тех, кто умирает каждое мгновенье.
Айбрик: Они способны были только
Свести тебя с ума; теперь матросы замышляют
Тебя убить.
Форгаэл: Не может быть! Мне было предсказанье…
Айбрик: Знакомы мне все эти обещанья, - ты мне рассказывал о них:
Они должны вести тебя к неслыханной доселе страсти,
Любви какой-то странной, которой мир совсем не знает,
И к той, как ты считаешь, Всегда-живущей женщине,
Что тени не имеет, являясь неземной.
Но это безрассудство. Поверни назад корабль,
Направь его домой, и женщину прекрасную найди.
Доволен жизнью будь, как все нормальные мужчины,
И выброси из головы мечтанья. В мире хватит
Красивых женщин в радость каждому мужчине.
Форгаэл: Но тот, кто обретает их любовь в какой-то мере,
Недолго любит страстно, - надежда ускользнет,
Останется телесным вожделенье, - он посчитает даже
Постель любви, что мнилась умиротвореньем,
Не больше чем бокал вина перед обедом, -
Вкус пропадает также быстро.
Айбрик: Все, кто когда-нибудь любил,
Любили так – другого не дано.
Форгаэл: Но никогда, целуясь, милые не верят,
Что ничего другого не найдется под рукой,
И только что не плачут из-за того, что не находят.
Айбрик: Когда по двадцать лет им; а поживши,
Они по себестоимости принимают поцелуй,
И позволяют улетать мечте.
Форгаэл: Но это не мечта, -
Реальность, что питает нашу страсть,
Как тень от лампы, - нет, не лампы, - солнца.
Ведь то, что жаждут миллионы губ
Должно быть где-то значимым, однако.
Айбрик: Я слышал, что друиды
Такие же вот вещи изрекают, выходя из транса.
Возможно, с этим повстречаться могут мертвецы,
И никогда не жившие, а смертным не дано.
Форгуэл: Из всех мужчин живущих
Один я обнаружу это.
Айбрик: Ищи его тогда в обычном мире, или
Закончи путь свой сразу, прыгнув в море, -
Другого не предвидится конца.
Форгаэл: Я не могу ответить.
Здесь все не просто; все есть тайна.
Но иногда и просветленье.
Ну, а когда свет гаснет, проступают
Лишь образы и аналогии такие,
Как хлеб мистический, сакраментальное вино,
И роза красная меж копьев, что крест-накрест;
Душа и тело, сон и явь, смерть, жизнь,
Все те значенья древних аллегорий
Являются мне, превращаясь в радость.
Поскольку, - что такое роза, как не это?
Таинственные плачи и мистические свадьбы,
И невозможные события? Когда же
Свет горит, все то, что невозможно – очевидно,
Я погружаюсь в глубину, как в пропасть.
(Входят матросы)
Первый Матрос: Смотрите, эй! Вон там в тумане!
Корабль со специями там!
Второй Матрос: Могли его мы не заметить, если запах благовоний по воздуху бы к нам не долетел: сандалового дерева и серой амбры, и этих трав, которые срывает колдун на утренней заре.
Первый матрос: Да! Еще и мирры сладкой, и корицы.
Форгаэл (берет у Айбрика румпель): Вечно-живущие сдержали данное мне слово
И заплатили вам сполна.
Айбрик: Канаты! – и корабль швартуйте, чтоб не уплыл, пока мы грабим.
Первый Матрос: На палубе король и королева, а где одна есть женщина, найдутся и другие.
Айбрик: Услышат, - тише говорите!
Первый Матрос: Они не могут слышать – слишком увлечены друг другом. Смотри-ка! Он нагнулся к ней и в губы поцеловал её.
Второй Матрос: Когда она узнает, что на борту у нас не хуже есть мужчины, - в конце концов, не будет сожалеть.
Первый матрос: Как кошка дикая она опасной станет. Всех этих королев заботит больше их богатство, и знатность имени, которое приходит к ним со свадьбой, чем крепость тела и надежность рук.
Второй матрос: Нет никого естественней пирата, вот почему весь мир плетется на его кривых ногах.
Айбрик: Пора на абордаж, - пока команда спит, мы одолеем их!
(Матросы и Айбрик уходят. С другого корабля, которого не видно из-за паруса, слышны отчаянные голоса и лязг мечей)
Форгаэл (который остался у румпеля): Вот, - появляются!
Баклан, гагара или чайка,
Но с головой мужчины или женщины красивой,
Они пока парят над мачтой,
Чтоб подождать друзей; когда появятся друзья,
Направятся своим таинственным маршрутом.
Один – другой - их пара – пять всего их.
Вот все они внезапно закружили, набирая высоту,
Летят они к любимым, в воздух направляясь,
Чтоб парами бродить в просторах неба
Средь ветряных лугов рассвета.
Но почему же медлят? Почему кружат,
Кружат вокруг верхушки мачты?
А, вот сейчас все смотрят вниз, заговорили обо мне,
Как им внушили Живущие всегда,
О неземной той женщине, что не имеет тени
В конце миров. Теперь я слышу их посланье,
Но все в нем тайна. Одна из них кричит:
?От ненависти и любви?. Но фраза не закончена,
Её перебивает вмешавшаяся следом птица:
?От смерти и любви, из снов и пробужденья?.
Их крики смешиваются,
?Что можем сделать мы как тени??. Все непонятно мне,
И я пьянею от этого ошеломляющего света.
Но почему они парят еще над мачтой?
Зачем вы кружите? Зачем же медлить? Почему
Не устремляетесь к желанью
Теперь, когда так счастливо окрылены тела?
Но слишком заняты они полетом на просторе,
В высоком небе. Меня не слышат.
Но зачем круженье?
(Матросы возвращаются. С ними Дектора)
Форгаэл (повернувшись и увидев ее): Зачем стоишь
И смотришь на меня?
Не суть ты мира. Нет, нет, и нет!
И птицы не могли быть этим смыслом, стержнем мира.
Я суть лишь пригубил,
Но не испил я чашу.
Дектора: Я королева,
Я сатисфакций требую, и мщенья тем,
Кто мужа моего убил, и кто меня хватает.
Форгаэл: Надежду я питал, что встречу женщину без тени.
Откуда ты взялась, и кто привел тебя сюда?
И почему ты тень имеешь? Дай ответ.
Дектора: Мог этот шторм, сюда меня приведший в моей печали,
Что потопил все корабли мои, сокровища
От девяти народов покоренных,
Меня сгубить. Но я пока жива,
И требую возмездия, и наказанья
Всем тем, кто стал убийцами его.
Форгаэл: Есть те, кто взвешивает и определяет
Всё в этих водах – жизненная мудрость есть у них,
Пророческие образы из злата тусклого,
Хранящегося в тайных склепах;
Они нужны им, чтобы планы королей
И королев пыльцой являлись лишь на крыльях мотылька.
Чтоб не имело ничего значенья – только смех и слезы – смех, смех и слезы;
Чтоб каждый душу нес свою
На собственных плечах.
Дектора: Одни слова, и те без смысла,
А я желаю знать, какую мне возможность дашь для мщенья.
Форгаэл: Когда она узнает, что я не отпущу ее –
Когда она узнает это.
Дектора: Что это ты бормочешь,
Меня ты не отпустишь? Королева я.
Форгаэл: Хотя ты и прекрасней всех на свете,
Почти хочу я, чтоб возможно это было;
Но если б должен был бы отвести тебя на тот корабль,
Где все матросы покорились твоей воле, -
И вы бы паруса подняли в путь домой пуститься, -
Внезапно бы поднялся сильный ветер и набежала
Волна такой огромной силы, что поднимается до звезд,
И била ваш корабль о мой,
Пока бы ты не встала предо мною
На палубе, как ты стоишь сейчас.
Дектора: Не это ли скитанье по морям пустынным
Под непрестанный ветра плачь и грохот волн,
Тебя безумным сделало?
Форгуэл: Нет, я не сумасшедший, королева.
Дектора: Но все же говоришь, что против
Меня и волны и ветра восстанут.
Форгуэл: Нет, я не сумасшедший –
Не будь тех, мной услышанных посланий
От вечных наблюдателей, луну переживущих,
То даже полночь тихая погибнет.
Дектора: И эти наблюдатели тебе велели
Держать меня в неволе?
Форгуэл: Мы оба – ты и я, попали в сети -
Их руки выпустили ветры, и тебя
Доставили сюда их дуновением; рты их
Пообещали мне бессмертную любовь;
Они для этой цели дали арфу старую на девять заклинаний,
Могущественнее солнца и луны,
И искрометной сети из дрожащих звезд,
Чтоб никому не удалось отнять тебя.
Дектора: (отпрянув от висящей арфы, затем смеясь)
Сначала бред восторженный про арфу,
Что звезд сильнее, меня, хоть и немного, потревожил,
Но это только бред.
Кто может дочь и внучку королей принудить
Стать просто-напросто любовницей своей?
Форгаэл: Пока твои не скажут губы,
Не назовут меня любимым,
Я их не поцелую.
Дектора: Мой муж и мой король у ног моих убит, а ты
Толкуешь про любовь.
Форгаэл: Искажено движение времен
В таких морях, и то, что делается в данную секунду,
Значения сразу же иметь не будет больше.
Дектора: Теперь тебя я понимаю.
Есть у тебя, как у друидов, волшебная способность, -
Все это от холодных женщин моря, -
Дурманить звуками,
Той магией, что к демону взывает, пока на поцелуй твой
Поцелуем тело не ответит.
Форгаэл: Поцеловать должна душа.
Дектора: Я не боюсь, пока найдется
Веревка для петли, волна, чтоб утопиться.
Но хватит говорить, хочу теперь я,
Чтоб ты в мое лицо взглянул и убедился,
В том, что оно бесстрашно.
Форгаэл: Что хочешь делай,
Поскольку ты и я не сможем разорвать
Той сети золотой, что обволакивает нас.
Дектора: Нет в мире ничего, что стоит страха.
(Проходя мимо Форгаэла останавливается заглянуть в его лицо)
Для мысли этой есть причина у меня.
(Неожиданно взбегает на возвышенную часть кормы)
А сейчас
Я страх отброшу, как должно королеве.
(Взбирается на фальшборт и оглядывается на Форгаэла)
Эх ты, - глупец! Смотря в мое лицо,
Так и не понял, что я буду делать. Погибну, но не тронет
Ничья меня рука!
Форгаэл: (скрещивая руки на груди) Спокойны руки;
Те, Вечно-живые нас соединяют. Что хочешь делай,
Но не сможешь ты выскользнуть из сети золотистой.
Первый матрос: Но нет необходимости топиться –
Прости нас - мы тогда тебя доставим домой твоим же кораблем,
А с этим человеком мы покончим – он к смерти нас ведет.
Дектора: Я это обещаю.
Айбрик: Я за него стою,
Его ударю, чтоб встряхнуть, дать время
Забыть свои мечты.
Первый матрос: Он тьмой покрыл луну внезапно!
Дектора: Кто первым нанесет удар, получит девять
Мечей, что с рукоятками из рога носорога!
Певый матрос: Его ударю первым! Что такое!? От этой музыки как будто
Звериная башка вдруг оказалась на моих плечах, а может
Две башки, - и жрут друг друга.
Дектора: Я золотую дам галеру с фруктами до верху,
Дурманящими винным духом молодым, кто нанесет ему
Удар смертельный.
Первый матрос: Я нанесу удар. Все чары
Развеются, когда умрет, - погибнут вместе с ним.
Второй матрос: И я его ударю.
Другие: И я! И я! И я!
(Форгаэл играет на арфе)
Первый матрос (засыпая): Вот что мне ими говорится:
На корабле том есть мертвец, туда должны пойти
И пробудить его. Мне не говорили, как он закончил путь,
Но знаю - был конец внезапен.
Второй матрос: Ты прав, и мы пойти должны к такому пробужденью.
Дектора: Друидов духом воздух он наполнил,
И вас поверг во сны.
Второй матрос: Как можем разбудить кого-то,
Когда не знаем, как зовут его?
Первый матрос: Пойдемте на его корабль, и сразу его имя нам в голову придет. Все, что я знаю: умер
Он тысячелетие назад и до сих пор не просыпался.
Второй матрос: Как сможем разбудить его без эля?
Первый матрос: На том борту я видел шкуру с элем, - налит коричневатый эль в мешок из шкуры поросенка.
Третий матрос: Вперед на эль, на эль коричневый, что в шкуре поросенка, на желтый эль, что в шкуре от козла!
Первый матрос (поет): Коричневый и желтый эль, в козлиной шкуре и свиной!
Все (поют): Коричневый и желтый эль, в козлиной шкуре и свиной, коричневый и желтый эль!
(Матросы уходят)
Дектора: О, боги, те которыми клянется мой народ, теперь молю вас о защите!
Айбрик: Где мой меч, из рук упавший,
Как только новости услышал? А, вот он!
(Он сонно направляется к мечу, но Дектора подбегает
к мечу первой и хватает его)
Айбрик (сонно): Отдай мой меч мне, королева.
Дектора: Нет, он потребуется мне.
Айбрик: Зачем же меч тебе? Но, впрочем, - ладно.
Теперь, когда он мертв, мне меч не нужен,
Раз все пропало,
Матрос (кричит с другого корабля): Сюда быстрее, Айбрик!
Скажи мне кто такой, кого мы пробуждаем.
Айбрик: (про себя, но имея в виду и Дектору): Что за имя,
Король носил умерший?
Британский Артур?
Но, нет, - не Артур. Сейчас припоминаю -
Златооружный Юлан, и он умер с разбитым сердцем,
Когда он королеву потерял
Из-за дурных видений. Но сказывают, что
Его убили. О!О!О!О!
Златооружный Юлан был убит.
(Он уходит. Когда он говорит, и некоторое время после его ухода с другого корабля доносится пенье матросов. Дектора стоит с поднятым мечом над Форгаэлом. Тот меняет мелодию)
Дектора: В один момент я уничтожу магию твою.
(Голос её становится сонным, и она медленно опускает меч,
который выпадает из её рук. Она распускает волосы,
Снимает корону и кладет её на палубу)
В могилу вместе с ним пусть ляжет этот меч.
Он был во всех его боях. Я распущу прическу,
И руки заплету, и буду горько я оплакивать его,
Поскольку слышала, что он был гордым, и веселым был,
Голубоглазым, и быстро бегал босиком,
И что он умер тысячелетие назад.
О! O! O! O! (Форгаэл меняет мелодию)
Но нет, не так. Его я знала хорошо, и
Когда я слушала его смеясь,
Они у ног моих его убили. O! O! O! O!
Златооружный Юлан, которого любила –
Но почему я говорю, что я его любила?
Арфист вот этот в голову мне вбил,
Но это правда. Зачем же прибежали
Они к нему, и били саблями по золотому шлему?
Форгаэл: Меня не узнаете, леди? Я тот
О ком вы плачете сейчас.
Дектора: Нет, потому что тот уж умер.
О!О!О!О! Мой Златооружный Юлан!
Форгаэл: Так только говорят, я докажу -
Копатели могилы, в неистовстве мечтательном своем,
Захоронили только золоченое оружие моё.
Подсмеивающуюся струну луны послушай,
Тогда припомнишь ты лицо моё и голос,
Ведь ты же слышала меня играющим
Всю эту тысячу годов.
(Он встает, слушая птиц. Арфа выпадает из его рук
и остается прислоненной к фальшборту позади него)
Что там за птицы?
Зачем же вдруг они ласкают слух?
К чему взывают с высоты, кружа над мачтой?
Предостерегают, укоряют, выставляют на смех,
Из-за того, что пробудил ее к любви
Магическими струнами? Отвечу так на это:
Ведомый голосами и мечтами, -
Посланьями Всегда-живущих, -
Я правильно все сделал, мне оставалось только подчиняться.
Дектора (смеясь): Совсем чудно, и нет в том смысла,
Что причитать должна о нем от полнолуния до появленья рога,
Чтоб был он бодр и крепок.
Форгаэл: Что я плохого сделал, что стала веселиться?
Но нет и нет! Ваш крик – не укоризна,
Вы знаете намерения Вечно-живущих,
Взмах ваших крыльев вам приносит радость,
Не ропот это, просто свадебная песня;
Но если все-таки упрек, то я отвечу:
Не найдется средь вас ни одного, кто бы любил
Совсем, совсем иначе. Зовете это страстью,
И уваженьем, благородством;
Но это все обман, и лесть,
Чтоб женщину завоевать в ее же злобе,
В любви есть ненависть, любовь – война;
И если скажете вы, что охотно…
Дектора: Зачем ты отвернулся, закрыл своё лицо,
В которое смотреть мне надо вечно?
Форгаэл: Печаль моя!
Дектора: Тебя ли не любила я всю тысячу годов?
Форгаэл: Златооружным Юланом я не был никогда.
Дектора: Не понимаю. Мне знакомо лицо твое
Получше, чем свои пять пальцев.
Форгаэл: Я обманул тебя безмерно.
Дектора: Не в то ли разве время ты
Рожден тысячелетие назад,
На островах, где Ангуса детишки кружат,
В счастливом танце под ветряной луной,
И ты туда меня возьмешь?
Форгаэл: Я обманул тебя,
Я обманул тебя чрезмерно.
Дектора: Как это может быть?
Хотя глаза твои полны любви,
Другая женщина права имеет на тебя, -
А я - всего наполовину!
Форгаэл: О. нет!
Дектора: Но даже если так,
Пусть даже их полсотни будет, что такого? -
Об этом больше думать я не буду;
Нисколечко, и не подумаю совсем; но ты молчи.
Все женщины горды, упрямы и суровы,
Их головы забиты похвалой и лестью;
Вот почему влюбленные боятся
Рассказывать им на чистоту всю правду.
Форгаэл: Но это не рассказ;
А я был так несправедлив к тебе,
Нет средства, чтобы это скрыть,
И я во всем признаюсь.
Дектора: Меня сейчас интересует,
Что тело у меня мечтает,
И то, что стал ты для меня - горячий уголь
Умом своим и воображеньем.
И если из придуманного что-нибудь, да правда –
Виденьями волшебными пленил меня,
И мужа иль любовника убил у ног моих,
Не дам тебе я говорить, поскольку я узнаю,
Что я вчера его любила, не сегодня.
Руками я прикрою уши,
Как это делаю сейчас. (Пауза). Отчего ты плачешь?
Форгаэл: Я плачу, потому что я в твоих глазах всего лишь
Необитаемые воды и потрепанный корабль.
Дектора: О, почему ты не поднимешь глаз, чтоб посмотреть в мои?
Форгаэл: Я плачу, – плачу, потому что сверху
Висит пустая ночь, - не крыша
Из золота и из слоновой кости.
Дектора: Тебя я ревновать бы стала к крыше из слоновой кости,
Руками бить по золотым колоннам,
Поскольку в мире ничего нет, кроме
Любимого; и день и ночь исчезли,
А все, что есть и все, что быть должно, -
Не встреча наших губ.
Форгаэл: Зачем ты вглядываешься – там пустое небо?
Боятся надо волн мне, - или
Луна мой враг?
Дектора: Я смотрела на луну,
Стремясь ее размять и форму ей придать,
Чтоб, как корону, поместить на голову тебе,
Теперь, вот, от тебя уплыли мысли,
Поскольку смотришь ты на море. Разве ты не знаешь,
Нельзя ведь мыслям позволять
Блуждать, когда любовь пришла?
(Он отступает от неё. Она следует за ним.
Он смотрит на море, затуманивая глаза)
Зачем на море смотришь ты?
Форгаэл: Взгляни туда!
Там туча затмевает лунный диск.
Дектора: Но что там, кроме стайки как пепел серых птиц,
Летящих к западу?!
(Сцена темнеет, но луч света направлен на фигуры)
Форгаэл: Ты слушай, слушай!
Дектора: Но что там, кроме крика птиц?
Форгуэл: Когда послушаешь внимательно, - услышишь,
Что кричат они друг другу
Человеческими голосами.
Дектора: Луна за тучи спряталась.
И вскрикивают птицы, - что мне осталось делать, кроме как дрожать?
Форгаэл: Они кружили в воздухе у нас над головами,
Сейчас последовали по маршруту,
За ними в путь отправимся и мы – они ведь лоцманы для нас,
Они взывают. Разве ты не слышишь зова? –
?На грани мира есть страна, в которой
Родившийся ребенок переживет луну??
(Входят матросы с Айбриком. Они с фонарями)
Айбрик: Мы посветили на сокровища, богатые настолько,
Что воображению представить не удастся.
Полным-полно всего там: драгоценных специй сундуки,
Фигурки из слоновой кости, а глаза – из аметиста,
Глаза рубиновые у драконов. Весь трюм блестит,
Как сеть набитая селедкой.
Теперь пора в страну родную, Форгаэл,
Чтоб там все это тратить. Не нашел ты разве королеву?
Чего еще тебе искать в морях?
Форгуэл: Я не могу – последую до самого конца.
А что до этой женщины, - я думаю, она останется со мной.
Айбрик: Поговори с ним, леди, убеди корабль свой развернуть.
Он знает, что на смерть ведет тебя;
На это возразить мне он не сможет.
Дектора: Что, это правда?
Форгаэл: Не знаю точно.
Дектора: Возьми меня,
В надежную страну, знакомые места.
Не получаем разве всё мы, что только жизнь нам может дать,
Найдя друг друга?
Форгаэл: Как мог бы быть спокоен я,
Когда бы отказался от лоцманов, посланий,
От этих знаков и воззваний?
Дектора: Я женщина, я умираю с каждым вздохом.
Айбрик (матросам): На тот корабль, - словами не поможешь,
Сам я приду, когда я попрощаюсь с этим человеком,
И перерублю канат, - уже ни я, и ни один живущий
В лицо не сможет заглянуть ему.
(Матросы уходят, оставив один фонарь, возможно в держателе на полуюте)
Форгаэл (Декторе): Ты с ним иди,
Он защитит тебя и приведет домой.
Айбрик (беря за руку Форгаэла): Я для его же блага поступаю так.
Дектора: Нет. Этот меч возьми
И разруби канат. Я с Форгаэлом остаюсь.
Айбрик: Прощай, прощай!
(Он уходит. Свет становится ярче)
Дектора: Меч врезался в канат –
Канат разрублен пополам – он в море падает,
Завинчиваясь в пену. Старинный червь,
Дракон, любивший мир, и нас удерживавший в нем,
Ты разрублен, омертвлен. Мир уплывает прочь,
И я осталась вдвоем с любимым,
Который никогда не отведет свой взгляд.
Одни мы навсегда, смеюсь я, Форгаэл, -
Теперь не сможешь ты меня покинуть.
Покрылись небеса туманом, ты и я -
Мы будем одиноки навсегда. Мы двое, - а, корона! –
О ней почти забыла - она была в мечтах.
Нагнись пониже, мой Король, тебя я короную ею,
Цветок на ветке, птичка средь ветвей,
Серебряная рыбка из потока,
С водой попавшая мне в руки; рассветная звезда
В лазурном поднебесье, дрожащая, как олененок белый,
В тумане на опушке леса.
Склонись пониже, чтобы я покрыла тебя моими волосами,
Чтоб не смотреть нам больше в этот мир.
(Арфа начинает гореть, как будто бы огнем)
Форгаэл (укрываясь волосами Декторы). Любимая,
Мы сетью покрываясь, плетя ячейку за ячейкой,
Бессмертными становимся;
И эта арфа старая пробудится сама
И заиграет громко серым птицам, и мечты,
Что были для отца, пребудут в нас.
Конец
The Shadowy Waters
Текст оригинала взят из W.B. Yeats ‘Selected Plays’, edited by Richard Allen Cave.First published in Penguin Books 1997.
Автор перевода на русский язык Вячеслав Чистяков
Уильям Батлер Йейтс
Призрачные воды
Действующие лица пьесы:
Форгаэл
Айбрик
Матросы
Дектора
Мачта и очень большой парус, большой румпель; полуют возвышается на несколько футов над сценой и с приподнятой кормы свешивается фонарь. Море и небо представляются располагающейся полукругом тканью, которая воспринимается темной бездной. Персонажи двигаются, но не много. Несколько матросов крадутся у паруса. Форгаэл спит; Айбрик стоит у румпеля на возвышающейся корме.
Первый матрос: В огромном море есть где разгуляться, но как же долго Форгаэл таскает нас в пустынных этих водах!
Второй матрос: Два месяца уже не можем встретить корабля, чтоб поживиться, ни берега тебе, ни для разбоя островка. А я старею; хотелось бы награбить столько, чтоб честной и спокойной жизнью жить потом до самой смерти.
Первый матрос: С тех пор нам нет удачи, как появилась новая луна. К тому же выпить нечего, на корабле пустые бочки, пересохло горло, и нечем промочить его, - одна вода.
Форгаэл (во сне): Да, вот он – этот цвет, как пламя цвет волос.
Первый матрос: Смотри-ка, как во сне разговорился.
Форгаэл (во сне): Тот бледный лоб, тот цвет волос, как пламя.
Первый матрос: Во власти сна безумного. Поверь, - когда не спит такой же сумасшедший. Однако, он не первый, кто свихнулся и потерял рассудок от фантазий и теней.
Второй матрос: Все в этом дело. Давно я так считаю.
Первый матрос: А помнишь, как топили мы галеру в полнолунье?
Второй матрос: Конечно же. В ту ночь мы заторможенными стали, когда сидел вон там он со своею арфой старой и играл, пока луна не скрылась.
Первый матрос: Я у фальшборта прикорнул тогда, ну, и когда под звуки арфы просыпался, с глазами что-то странное случилось: необыкновенные картины видеть стал. Еще по морю плыли мертвецы, и виделось как будто жизнь, ушедшая от них, в птиц серых с головою человечьей превращалась. Все птицы в небо резко подымались и кричали, пели голосами такими же, как наши, и на запад брали курс. Кричали что-то, наподобие: ?О, без предела счастье!? и ?Счастье там, где солнце умирает?.
Второй матрос: Я знаю их повадки. Мне говорила мать об этих птицах. Их посылают те, кто вечно наблюдает, чтоб увести мужчин куда-то от мира этого и женщин, туда, где нет у женщин тени, где они сияют, жившие еще до сотворенья мира. Но у меня желанья нет последовать за Форгаэлом в это место.
Первый матрос: Так вот: давай к нему мы подкрадемся и спящего убьем.
Второй матрос: Давно бы я его прикончил, если бы не арфа. Он, говорят, когда на ней играет, приобретает власть над всеми, кто слушает его, как бестелесными, так и живыми, кого мы можем видеть и кого не видим. И любой, кто слушает его, становится таким же сумасшедшим, как он сам.
Первый матрос: Но как же заиграть он сможет, если спит?
Второй матрос: Но кто же будет нашим капитаном, чтоб, выверяя курс по звездам – и по Полярной и по Медведицам обеим, нас привести домой?
Первый матрос: Я всё обдумал. Айбрик быть должен с нами, он в созвездиях не хуже Форгаэла разберется. К тому же и мечом владеет он отлично. Присоединяйся к нам, стань нашим капитаном, Айбрик. Решились мы покончить с Форгаэлом, пока он не проснулся. Когда всё кончится, все будут только рады. Присоединяйся - ты возьмёшь всю долю капитана от добычи.
Айбрик: Заткнись! Ведь Форгаэл за все платил вам.
Первый матрос: Мы за последний год не много платы получили. Когда бы он привел нас, как и обещал, в моря, где караваны кораблей, мы не были бы против никогда. Таким был уговор. Что толку от убийств и драк, когда бутылок ты не осушишь больше за год, не поцелуешь больше губ, чем эти мирные тихони за всю их продолжительную жизнь? Присоединяйся, Айбрик, ты будешь вожаком ничуть не хуже Форгаэла.
Айбрик: И ты считаешь, что с такими же, как ты, я буду заодно,
Убью того, кто господином был мне с самых ранних детских лет?
Нет, нам не по пути, когда на чашу
Весов поставлена жизнь Форгаэла.
Давайте! Я решительней отвечу, когда свой меч
Достанете из ножен.
Первый матрос: Ты разбудил его.
Нам лучше удалится, свой шанс мы упустили.
(Матросы уходят.)
Форгаэл: Что, птицы пролетели? Слышал
Я голос твой, но были и другие.
Айбрик: Не видел, чтобы кто-то пролетал.
Форгаэл: А ты уверен в этом? Я пробуждаюсь только
Когда боюсь, что могут пролететь, - они
Единственные лоцманы мои. Не видел их
Уже в теченье многих дней, а много в мире
Должно быть тех, кто умирает каждое мгновенье.
Айбрик: Они способны были только
Свести тебя с ума; теперь матросы замышляют
Тебя убить.
Форгаэл: Не может быть! Мне было предсказанье…
Айбрик: Знакомы мне все эти обещанья, - ты мне рассказывал о них:
Они должны вести тебя к неслыханной доселе страсти,
Любви какой-то странной, которой мир совсем не знает,
И к той, как ты считаешь, Всегда-живущей женщине,
Что тени не имеет, являясь неземной.
Но это безрассудство. Поверни назад корабль,
Направь его домой, и женщину прекрасную найди.
Доволен жизнью будь, как все нормальные мужчины,
И выброси из головы мечтанья. В мире хватит
Красивых женщин в радость каждому мужчине.
Форгаэл: Но тот, кто обретает их любовь в какой-то мере,
Недолго любит страстно, - надежда ускользнет,
Останется телесным вожделенье, - он посчитает даже
Постель любви, что мнилась умиротвореньем,
Не больше чем бокал вина перед обедом, -
Вкус пропадает также быстро.
Айбрик: Все, кто когда-нибудь любил,
Любили так – другого не дано.
Форгаэл: Но никогда, целуясь, милые не верят,
Что ничего другого не найдется под рукой,
И только что не плачут из-за того, что не находят.
Айбрик: Когда по двадцать лет им; а поживши,
Они по себестоимости принимают поцелуй,
И позволяют улетать мечте.
Форгаэл: Но это не мечта, -
Реальность, что питает нашу страсть,
Как тень от лампы, - нет, не лампы, - солнца.
Ведь то, что жаждут миллионы губ
Должно быть где-то значимым, однако.
Айбрик: Я слышал, что друиды
Такие же вот вещи изрекают, выходя из транса.
Возможно, с этим повстречаться могут мертвецы,
И никогда не жившие, а смертным не дано.
Форгуэл: Из всех мужчин живущих
Один я обнаружу это.
Айбрик: Ищи его тогда в обычном мире, или
Закончи путь свой сразу, прыгнув в море, -
Другого не предвидится конца.
Форгаэл: Я не могу ответить.
Здесь все не просто; все есть тайна.
Но иногда и просветленье.
Ну, а когда свет гаснет, проступают
Лишь образы и аналогии такие,
Как хлеб мистический, сакраментальное вино,
И роза красная меж копьев, что крест-накрест;
Душа и тело, сон и явь, смерть, жизнь,
Все те значенья древних аллегорий
Являются мне, превращаясь в радость.
Поскольку, - что такое роза, как не это?
Таинственные плачи и мистические свадьбы,
И невозможные события? Когда же
Свет горит, все то, что невозможно – очевидно,
Я погружаюсь в глубину, как в пропасть.
(Входят матросы)
Первый Матрос: Смотрите, эй! Вон там в тумане!
Корабль со специями там!
Второй Матрос: Могли его мы не заметить, если запах благовоний по воздуху бы к нам не долетел: сандалового дерева и серой амбры, и этих трав, которые срывает колдун на утренней заре.
Первый матрос: Да! Еще и мирры сладкой, и корицы.
Форгаэл (берет у Айбрика румпель): Вечно-живущие сдержали данное мне слово
И заплатили вам сполна.
Айбрик: Канаты! – и корабль швартуйте, чтоб не уплыл, пока мы грабим.
Первый Матрос: На палубе король и королева, а где одна есть женщина, найдутся и другие.
Айбрик: Услышат, - тише говорите!
Первый Матрос: Они не могут слышать – слишком увлечены друг другом. Смотри-ка! Он нагнулся к ней и в губы поцеловал её.
Второй Матрос: Когда она узнает, что на борту у нас не хуже есть мужчины, - в конце концов, не будет сожалеть.
Первый матрос: Как кошка дикая она опасной станет. Всех этих королев заботит больше их богатство, и знатность имени, которое приходит к ним со свадьбой, чем крепость тела и надежность рук.
Второй матрос: Нет никого естественней пирата, вот почему весь мир плетется на его кривых ногах.
Айбрик: Пора на абордаж, - пока команда спит, мы одолеем их!
(Матросы и Айбрик уходят. С другого корабля, которого не видно из-за паруса, слышны отчаянные голоса и лязг мечей)
Форгаэл (который остался у румпеля): Вот, - появляются!
Баклан, гагара или чайка,
Но с головой мужчины или женщины красивой,
Они пока парят над мачтой,
Чтоб подождать друзей; когда появятся друзья,
Направятся своим таинственным маршрутом.
Один – другой - их пара – пять всего их.
Вот все они внезапно закружили, набирая высоту,
Летят они к любимым, в воздух направляясь,
Чтоб парами бродить в просторах неба
Средь ветряных лугов рассвета.
Но почему же медлят? Почему кружат,
Кружат вокруг верхушки мачты?
А, вот сейчас все смотрят вниз, заговорили обо мне,
Как им внушили Живущие всегда,
О неземной той женщине, что не имеет тени
В конце миров. Теперь я слышу их посланье,
Но все в нем тайна. Одна из них кричит:
?От ненависти и любви?. Но фраза не закончена,
Её перебивает вмешавшаяся следом птица:
?От смерти и любви, из снов и пробужденья?.
Их крики смешиваются,
?Что можем сделать мы как тени??. Все непонятно мне,
И я пьянею от этого ошеломляющего света.
Но почему они парят еще над мачтой?
Зачем вы кружите? Зачем же медлить? Почему
Не устремляетесь к желанью
Теперь, когда так счастливо окрылены тела?
Но слишком заняты они полетом на просторе,
В высоком небе. Меня не слышат.
Но зачем круженье?
(Матросы возвращаются. С ними Дектора)
Форгаэл (повернувшись и увидев ее): Зачем стоишь
И смотришь на меня?
Не суть ты мира. Нет, нет, и нет!
И птицы не могли быть этим смыслом, стержнем мира.
Я суть лишь пригубил,
Но не испил я чашу.
Дектора: Я королева,
Я сатисфакций требую, и мщенья тем,
Кто мужа моего убил, и кто меня хватает.
Форгаэл: Надежду я питал, что встречу женщину без тени.
Откуда ты взялась, и кто привел тебя сюда?
И почему ты тень имеешь? Дай ответ.
Дектора: Мог этот шторм, сюда меня приведший в моей печали,
Что потопил все корабли мои, сокровища
От девяти народов покоренных,
Меня сгубить. Но я пока жива,
И требую возмездия, и наказанья
Всем тем, кто стал убийцами его.
Форгаэл: Есть те, кто взвешивает и определяет
Всё в этих водах – жизненная мудрость есть у них,
Пророческие образы из злата тусклого,
Хранящегося в тайных склепах;
Они нужны им, чтобы планы королей
И королев пыльцой являлись лишь на крыльях мотылька.
Чтоб не имело ничего значенья – только смех и слезы – смех, смех и слезы;
Чтоб каждый душу нес свою
На собственных плечах.
Дектора: Одни слова, и те без смысла,
А я желаю знать, какую мне возможность дашь для мщенья.
Форгаэл: Когда она узнает, что я не отпущу ее –
Когда она узнает это.
Дектора: Что это ты бормочешь,
Меня ты не отпустишь? Королева я.
Форгаэл: Хотя ты и прекрасней всех на свете,
Почти хочу я, чтоб возможно это было;
Но если б должен был бы отвести тебя на тот корабль,
Где все матросы покорились твоей воле, -
И вы бы паруса подняли в путь домой пуститься, -
Внезапно бы поднялся сильный ветер и набежала
Волна такой огромной силы, что поднимается до звезд,
И била ваш корабль о мой,
Пока бы ты не встала предо мною
На палубе, как ты стоишь сейчас.
Дектора: Не это ли скитанье по морям пустынным
Под непрестанный ветра плачь и грохот волн,
Тебя безумным сделало?
Форгуэл: Нет, я не сумасшедший, королева.
Дектора: Но все же говоришь, что против
Меня и волны и ветра восстанут.
Форгуэл: Нет, я не сумасшедший –
Не будь тех, мной услышанных посланий
От вечных наблюдателей, луну переживущих,
То даже полночь тихая погибнет.
Дектора: И эти наблюдатели тебе велели
Держать меня в неволе?
Форгуэл: Мы оба – ты и я, попали в сети -
Их руки выпустили ветры, и тебя
Доставили сюда их дуновением; рты их
Пообещали мне бессмертную любовь;
Они для этой цели дали арфу старую на девять заклинаний,
Могущественнее солнца и луны,
И искрометной сети из дрожащих звезд,
Чтоб никому не удалось отнять тебя.
Дектора: (отпрянув от висящей арфы, затем смеясь)
Сначала бред восторженный про арфу,
Что звезд сильнее, меня, хоть и немного, потревожил,
Но это только бред.
Кто может дочь и внучку королей принудить
Стать просто-напросто любовницей своей?
Форгаэл: Пока твои не скажут губы,
Не назовут меня любимым,
Я их не поцелую.
Дектора: Мой муж и мой король у ног моих убит, а ты
Толкуешь про любовь.
Форгаэл: Искажено движение времен
В таких морях, и то, что делается в данную секунду,
Значения сразу же иметь не будет больше.
Дектора: Теперь тебя я понимаю.
Есть у тебя, как у друидов, волшебная способность, -
Все это от холодных женщин моря, -
Дурманить звуками,
Той магией, что к демону взывает, пока на поцелуй твой
Поцелуем тело не ответит.
Форгаэл: Поцеловать должна душа.
Дектора: Я не боюсь, пока найдется
Веревка для петли, волна, чтоб утопиться.
Но хватит говорить, хочу теперь я,
Чтоб ты в мое лицо взглянул и убедился,
В том, что оно бесстрашно.
Форгаэл: Что хочешь делай,
Поскольку ты и я не сможем разорвать
Той сети золотой, что обволакивает нас.
Дектора: Нет в мире ничего, что стоит страха.
(Проходя мимо Форгаэла останавливается заглянуть в его лицо)
Для мысли этой есть причина у меня.
(Неожиданно взбегает на возвышенную часть кормы)
А сейчас
Я страх отброшу, как должно королеве.
(Взбирается на фальшборт и оглядывается на Форгаэла)
Эх ты, - глупец! Смотря в мое лицо,
Так и не понял, что я буду делать. Погибну, но не тронет
Ничья меня рука!
Форгаэл: (скрещивая руки на груди) Спокойны руки;
Те, Вечно-живые нас соединяют. Что хочешь делай,
Но не сможешь ты выскользнуть из сети золотистой.
Первый матрос: Но нет необходимости топиться –
Прости нас - мы тогда тебя доставим домой твоим же кораблем,
А с этим человеком мы покончим – он к смерти нас ведет.
Дектора: Я это обещаю.
Айбрик: Я за него стою,
Его ударю, чтоб встряхнуть, дать время
Забыть свои мечты.
Первый матрос: Он тьмой покрыл луну внезапно!
Дектора: Кто первым нанесет удар, получит девять
Мечей, что с рукоятками из рога носорога!
Певый матрос: Его ударю первым! Что такое!? От этой музыки как будто
Звериная башка вдруг оказалась на моих плечах, а может
Две башки, - и жрут друг друга.
Дектора: Я золотую дам галеру с фруктами до верху,
Дурманящими винным духом молодым, кто нанесет ему
Удар смертельный.
Первый матрос: Я нанесу удар. Все чары
Развеются, когда умрет, - погибнут вместе с ним.
Второй матрос: И я его ударю.
Другие: И я! И я! И я!
(Форгаэл играет на арфе)
Первый матрос (засыпая): Вот что мне ими говорится:
На корабле том есть мертвец, туда должны пойти
И пробудить его. Мне не говорили, как он закончил путь,
Но знаю - был конец внезапен.
Второй матрос: Ты прав, и мы пойти должны к такому пробужденью.
Дектора: Друидов духом воздух он наполнил,
И вас поверг во сны.
Второй матрос: Как можем разбудить кого-то,
Когда не знаем, как зовут его?
Первый матрос: Пойдемте на его корабль, и сразу его имя нам в голову придет. Все, что я знаю: умер
Он тысячелетие назад и до сих пор не просыпался.
Второй матрос: Как сможем разбудить его без эля?
Первый матрос: На том борту я видел шкуру с элем, - налит коричневатый эль в мешок из шкуры поросенка.
Третий матрос: Вперед на эль, на эль коричневый, что в шкуре поросенка, на желтый эль, что в шкуре от козла!
Первый матрос (поет): Коричневый и желтый эль, в козлиной шкуре и свиной!
Все (поют): Коричневый и желтый эль, в козлиной шкуре и свиной, коричневый и желтый эль!
(Матросы уходят)
Дектора: О, боги, те которыми клянется мой народ, теперь молю вас о защите!
Айбрик: Где мой меч, из рук упавший,
Как только новости услышал? А, вот он!
(Он сонно направляется к мечу, но Дектора подбегает
к мечу первой и хватает его)
Айбрик (сонно): Отдай мой меч мне, королева.
Дектора: Нет, он потребуется мне.
Айбрик: Зачем же меч тебе? Но, впрочем, - ладно.
Теперь, когда он мертв, мне меч не нужен,
Раз все пропало,
Матрос (кричит с другого корабля): Сюда быстрее, Айбрик!
Скажи мне кто такой, кого мы пробуждаем.
Айбрик: (про себя, но имея в виду и Дектору): Что за имя,
Король носил умерший?
Британский Артур?
Но, нет, - не Артур. Сейчас припоминаю -
Златооружный Юлан, и он умер с разбитым сердцем,
Когда он королеву потерял
Из-за дурных видений. Но сказывают, что
Его убили. О!О!О!О!
Златооружный Юлан был убит.
(Он уходит. Когда он говорит, и некоторое время после его ухода с другого корабля доносится пенье матросов. Дектора стоит с поднятым мечом над Форгаэлом. Тот меняет мелодию)
Дектора: В один момент я уничтожу магию твою.
(Голос её становится сонным, и она медленно опускает меч,
который выпадает из её рук. Она распускает волосы,
Снимает корону и кладет её на палубу)
В могилу вместе с ним пусть ляжет этот меч.
Он был во всех его боях. Я распущу прическу,
И руки заплету, и буду горько я оплакивать его,
Поскольку слышала, что он был гордым, и веселым был,
Голубоглазым, и быстро бегал босиком,
И что он умер тысячелетие назад.
О! O! O! O! (Форгаэл меняет мелодию)
Но нет, не так. Его я знала хорошо, и
Когда я слушала его смеясь,
Они у ног моих его убили. O! O! O! O!
Златооружный Юлан, которого любила –
Но почему я говорю, что я его любила?
Арфист вот этот в голову мне вбил,
Но это правда. Зачем же прибежали
Они к нему, и били саблями по золотому шлему?
Форгаэл: Меня не узнаете, леди? Я тот
О ком вы плачете сейчас.
Дектора: Нет, потому что тот уж умер.
О!О!О!О! Мой Златооружный Юлан!
Форгаэл: Так только говорят, я докажу -
Копатели могилы, в неистовстве мечтательном своем,
Захоронили только золоченое оружие моё.
Подсмеивающуюся струну луны послушай,
Тогда припомнишь ты лицо моё и голос,
Ведь ты же слышала меня играющим
Всю эту тысячу годов.
(Он встает, слушая птиц. Арфа выпадает из его рук
и остается прислоненной к фальшборту позади него)
Что там за птицы?
Зачем же вдруг они ласкают слух?
К чему взывают с высоты, кружа над мачтой?
Предостерегают, укоряют, выставляют на смех,
Из-за того, что пробудил ее к любви
Магическими струнами? Отвечу так на это:
Ведомый голосами и мечтами, -
Посланьями Всегда-живущих, -
Я правильно все сделал, мне оставалось только подчиняться.
Дектора (смеясь): Совсем чудно, и нет в том смысла,
Что причитать должна о нем от полнолуния до появленья рога,
Чтоб был он бодр и крепок.
Форгаэл: Что я плохого сделал, что стала веселиться?
Но нет и нет! Ваш крик – не укоризна,
Вы знаете намерения Вечно-живущих,
Взмах ваших крыльев вам приносит радость,
Не ропот это, просто свадебная песня;
Но если все-таки упрек, то я отвечу:
Не найдется средь вас ни одного, кто бы любил
Совсем, совсем иначе. Зовете это страстью,
И уваженьем, благородством;
Но это все обман, и лесть,
Чтоб женщину завоевать в ее же злобе,
В любви есть ненависть, любовь – война;
И если скажете вы, что охотно…
Дектора: Зачем ты отвернулся, закрыл своё лицо,
В которое смотреть мне надо вечно?
Форгаэл: Печаль моя!
Дектора: Тебя ли не любила я всю тысячу годов?
Форгаэл: Златооружным Юланом я не был никогда.
Дектора: Не понимаю. Мне знакомо лицо твое
Получше, чем свои пять пальцев.
Форгаэл: Я обманул тебя безмерно.
Дектора: Не в то ли разве время ты
Рожден тысячелетие назад,
На островах, где Ангуса детишки кружат,
В счастливом танце под ветряной луной,
И ты туда меня возьмешь?
Форгаэл: Я обманул тебя,
Я обманул тебя чрезмерно.
Дектора: Как это может быть?
Хотя глаза твои полны любви,
Другая женщина права имеет на тебя, -
А я - всего наполовину!
Форгаэл: О. нет!
Дектора: Но даже если так,
Пусть даже их полсотни будет, что такого? -
Об этом больше думать я не буду;
Нисколечко, и не подумаю совсем; но ты молчи.
Все женщины горды, упрямы и суровы,
Их головы забиты похвалой и лестью;
Вот почему влюбленные боятся
Рассказывать им на чистоту всю правду.
Форгаэл: Но это не рассказ;
А я был так несправедлив к тебе,
Нет средства, чтобы это скрыть,
И я во всем признаюсь.
Дектора: Меня сейчас интересует,
Что тело у меня мечтает,
И то, что стал ты для меня - горячий уголь
Умом своим и воображеньем.
И если из придуманного что-нибудь, да правда –
Виденьями волшебными пленил меня,
И мужа иль любовника убил у ног моих,
Не дам тебе я говорить, поскольку я узнаю,
Что я вчера его любила, не сегодня.
Руками я прикрою уши,
Как это делаю сейчас. (Пауза). Отчего ты плачешь?
Форгаэл: Я плачу, потому что я в твоих глазах всего лишь
Необитаемые воды и потрепанный корабль.
Дектора: О, почему ты не поднимешь глаз, чтоб посмотреть в мои?
Форгаэл: Я плачу, – плачу, потому что сверху
Висит пустая ночь, - не крыша
Из золота и из слоновой кости.
Дектора: Тебя я ревновать бы стала к крыше из слоновой кости,
Руками бить по золотым колоннам,
Поскольку в мире ничего нет, кроме
Любимого; и день и ночь исчезли,
А все, что есть и все, что быть должно, -
Не встреча наших губ.
Форгаэл: Зачем ты вглядываешься – там пустое небо?
Боятся надо волн мне, - или
Луна мой враг?
Дектора: Я смотрела на луну,
Стремясь ее размять и форму ей придать,
Чтоб, как корону, поместить на голову тебе,
Теперь, вот, от тебя уплыли мысли,
Поскольку смотришь ты на море. Разве ты не знаешь,
Нельзя ведь мыслям позволять
Блуждать, когда любовь пришла?
(Он отступает от неё. Она следует за ним.
Он смотрит на море, затуманивая глаза)
Зачем на море смотришь ты?
Форгаэл: Взгляни туда!
Там туча затмевает лунный диск.
Дектора: Но что там, кроме стайки как пепел серых птиц,
Летящих к западу?!
(Сцена темнеет, но луч света направлен на фигуры)
Форгаэл: Ты слушай, слушай!
Дектора: Но что там, кроме крика птиц?
Форгуэл: Когда послушаешь внимательно, - услышишь,
Что кричат они друг другу
Человеческими голосами.
Дектора: Луна за тучи спряталась.
И вскрикивают птицы, - что мне осталось делать, кроме как дрожать?
Форгаэл: Они кружили в воздухе у нас над головами,
Сейчас последовали по маршруту,
За ними в путь отправимся и мы – они ведь лоцманы для нас,
Они взывают. Разве ты не слышишь зова? –
?На грани мира есть страна, в которой
Родившийся ребенок переживет луну??
(Входят матросы с Айбриком. Они с фонарями)
Айбрик: Мы посветили на сокровища, богатые настолько,
Что воображению представить не удастся.
Полным-полно всего там: драгоценных специй сундуки,
Фигурки из слоновой кости, а глаза – из аметиста,
Глаза рубиновые у драконов. Весь трюм блестит,
Как сеть набитая селедкой.
Теперь пора в страну родную, Форгаэл,
Чтоб там все это тратить. Не нашел ты разве королеву?
Чего еще тебе искать в морях?
Форгуэл: Я не могу – последую до самого конца.
А что до этой женщины, - я думаю, она останется со мной.
Айбрик: Поговори с ним, леди, убеди корабль свой развернуть.
Он знает, что на смерть ведет тебя;
На это возразить мне он не сможет.
Дектора: Что, это правда?
Форгаэл: Не знаю точно.
Дектора: Возьми меня,
В надежную страну, знакомые места.
Не получаем разве всё мы, что только жизнь нам может дать,
Найдя друг друга?
Форгаэл: Как мог бы быть спокоен я,
Когда бы отказался от лоцманов, посланий,
От этих знаков и воззваний?
Дектора: Я женщина, я умираю с каждым вздохом.
Айбрик (матросам): На тот корабль, - словами не поможешь,
Сам я приду, когда я попрощаюсь с этим человеком,
И перерублю канат, - уже ни я, и ни один живущий
В лицо не сможет заглянуть ему.
(Матросы уходят, оставив один фонарь, возможно в держателе на полуюте)
Форгаэл (Декторе): Ты с ним иди,
Он защитит тебя и приведет домой.
Айбрик (беря за руку Форгаэла): Я для его же блага поступаю так.
Дектора: Нет. Этот меч возьми
И разруби канат. Я с Форгаэлом остаюсь.
Айбрик: Прощай, прощай!
(Он уходит. Свет становится ярче)
Дектора: Меч врезался в канат –
Канат разрублен пополам – он в море падает,
Завинчиваясь в пену. Старинный червь,
Дракон, любивший мир, и нас удерживавший в нем,
Ты разрублен, омертвлен. Мир уплывает прочь,
И я осталась вдвоем с любимым,
Который никогда не отведет свой взгляд.
Одни мы навсегда, смеюсь я, Форгаэл, -
Теперь не сможешь ты меня покинуть.
Покрылись небеса туманом, ты и я -
Мы будем одиноки навсегда. Мы двое, - а, корона! –
О ней почти забыла - она была в мечтах.
Нагнись пониже, мой Король, тебя я короную ею,
Цветок на ветке, птичка средь ветвей,
Серебряная рыбка из потока,
С водой попавшая мне в руки; рассветная звезда
В лазурном поднебесье, дрожащая, как олененок белый,
В тумане на опушке леса.
Склонись пониже, чтобы я покрыла тебя моими волосами,
Чтоб не смотреть нам больше в этот мир.
(Арфа начинает гореть, как будто бы огнем)
Форгаэл (укрываясь волосами Декторы). Любимая,
Мы сетью покрываясь, плетя ячейку за ячейкой,
Бессмертными становимся;
И эта арфа старая пробудится сама
И заиграет громко серым птицам, и мечты,
Что были для отца, пребудут в нас.
Конец
Метки:
