Редьярд Киплинг. Дар моря

Ребенок в саване стыл,
Бдела рядом с ним вдова;
Ее мать сон сморил, а Ла-Манш стремил
Против ветра пенистый вал.

Но смеялась над морем вдова.
?Мой любимый погиб в волне
И ребенок почил; не ярись, молчи,
Что ж еще можешь сделать ты мне??

На дитя смотрела она,
А свеча оплывала уже
И запела вдова отходной слова
В напутствие душе.

?Мария? - так пела она – ?возьмет
Тебя от моей груди,
И мягко постелет твою колыбель?
Но сказать не могла: ?Иди?.

Тут с моря донесся крик,
Но в окно глянуть иней мешал;
?Ты слышишь ли, мать?? спросила вдова
?То просится прочь душа?.

И сквозь сон вздохнула мать:
?То ягнится овца средь мха;
Ведь с чего крещеной душе кричать,
Не ведавшей греха??

?Ножки, ручки его, чье тепло
Буду в сердце я сохранять –
Как в небесный приют дорогу найдут
Как им с двери засов поднять??

Постелили тряпицу к порогу
И одно из своих одеял,
Чтоб чрез холод и грязь шла душа, не боясь,
Но крик все никак не стихал.

Засов подняла вдова
И глаза в темноте напрягла,
Дверь на брег отворив, где шумел прилив,
Чтобы выйти душа могла.

Ни призрак не зрела, ни проблеск,
Ни духа, ни искру в ночи.
?Ты слышишь ли, мать?? спросила вдова
?То во мраке дитя кричит!?

И сквозь сон вздохнула мать.
?Туманит твой ум печаль
Ужель в первый раз ты слышишь сейчас
Как чайки да крачки кричат??

?Крачек сдуло от моря прочь,
Чайки в поле – зерна клевать;
Не птичий то глас – ах, мама, сейчас
Я слышу его опять!?

?Тише, любовь моя, тише,
Дитя обрело уж покой;
То надсада в груди твой слух бередит
Да томленье руки пустой.?

Тут мать отстранила вдова:
?Пусти, ради Девы Святой!
Мир душе чтоб найти – мне нужно пойти?
И вышла на зов морской.

Подле пирса – добычи ветров -
Где морская гнила трава
След той жизни нашла, что уж час, как ушла, -
Ребенка нашла вдова.

Взяла она малыша
И его принесла домой,
Но грудь он не брал и словам не внимал,
Хоть назван был так же, как свой.

Стыл малыш у вдовы на руках,
И холодным лежал другой;
?Господь нас прости!? сказала вдова,
?Мы смерти его виной!?

***

The Gift of the Sea

The dead child lay in the shroud,
And the widow watched beside;
And her mother slept, and the Channel swept
The gale in the teeth of the tide.

But the mother laughed at all.
"I have lost my man in the sea,
And the child is dead. Be still," she said,
"What more can ye do to me?"

The widow watched the dead,
And the candle guttered low,
And she tried to sing the Passing Song
That bids the poor soul go.

And "Mary take you now," she sang,
"That lay against my heart."
And "Mary smooth your crib to-night,"
But she could not say "Depart."

Then came a cry from the sea,
But the sea-rime blinded the glass,
And "Heard ye nothing, mother?" she said,
"'Tis the child that waits to pass."

And the nodding mother sighed:
"'Tis a lambing ewe in the whin,
For why should the christened soul cry out
That never knew of sin?"

"O feet I have held in my hand,
O hands at my heart to catch,
How should they know the road to go,
And how should they lift the latch?"

They laid a sheet to the door,
With the little quilt atop,
That it might not hurt from the cold or the dirt,
But the crying would not stop.

The widow lifted the latch
And strained her eyes to see,
And opened the door on the bitter shore
To let the soul go free.

There was neither glimmer nor ghost,
There was neither spirit nor spark,
And "Heard ye nothing, mother?" she said,
"'Tis crying for me in the dark."

And the nodding mother sighed:
"'Tis sorrow makes ye dull;
Have ye yet to learn the cry of the tern,
Or the wail of the wind-blown gull?"

"The terns are blown inland,
The grey gull follows the plough.
'Twas never a bird, the voice I heard,
O mother, I hear it now!"

"Lie still, dear lamb, lie still;
The child is passed from harm,
'Tis the ache in your breast that broke your rest,
And the feel of an empty arm."

She put her mother aside,
"In Mary's name let be!
For the peace of my soul I must go," she said,
And she went to the calling sea.

In the heel of the wind-bit pier,
Where the twisted weed was piled,
She came to the life she had missed by an hour,
For she came to a little child.

She laid it into her breast,
And back to her mother she came,
But it would not feed and it would not heed,
Though she gave it her own child's name.

And the dead child dripped on her breast,
And her own in the shroud lay stark;
And "God forgive us, mother," she said,
"We let it die in the dark!"