Джеффри Хилл Овидий в Третьем Рейхе и др
Джеффри Хилл Овидий в Третьем Рейхе
(Перевод с английского).
"non peccat, quaecumque potest peccasse negare,
solaque famosam culpa professa facit".
Ovid Amores, III, XIV*
Люблю свой труд, детей. Создавший Свет -
далёк, непостижим. Он скрылся где-то.
А у кровавых жертвенников нет
для невиновных никакой защиты.
Я знаю, что не надобно смотреть
на извергов в упор, но этим сворам
мирволит вся божественная рать.
А я - не с ними. Я с блаженным хором.
Geoffrey Hill Ovid in the Third Reich
I love my work and my children. God
Is distant, difficult. Things happen.
Too near the ancient troughs of blood
Innocence is no earthly weapon.
I have learned one thing: not to look down
So much upon the damned. They, in their sphere,
Harmonize strangely with the divine
Love. I, in mine, celebrate the love-choir.
Примечание.
Эпиграф Джеффри Хилла из Овидия, "Любовные элегии",
книга III, элегия XIV, строки 5-6.
"It is not sin if you can denay it,
only confession bring shame".
В переводе С.В.Шервинского:
"Та не порочна ещё, кто свою отрицает порочность,
только признаньем вины женщин пятнается честь".
Из книги "King Log", 1968.
Джеффри Хилл Апология оживления христианской архитектуры в Англии.
(Перевод с английского).
"спиритуальная платоническая старая Англия..."
С.Т.Кольридж "Anima Poetae".
""Ваша местность,- сказал Конингсби, смотря на зелёную спокойную долину, - совершенно
поэтична".
"Я пытаюсь иногда вообразить, - сказал мистер Милбенк с довольно упрямой улыбкой, - что я
нахожусь в Новом Свете"".
Бенджамин Дизраэли "Конингсби, или новое поколение".
1.Завлекательный лабиринт.
Гоня нас вспять, на торные дороги,
над нами снова укрепляет власть,
то утешая, то держа в тревоге,
нечистая москитная напасть.
На штурм сердец, в сирени или в смоге,
стремится всякая цветная масть.
Религия - из первых на пороге
и льёт на нас свои фонтаны всласть.
Она не прочь сочуствовать и охать,
но усмиряет всяческий протест.
Под ястребиным капюшоном - похоть.
Не любит колдовских друидских мест.
Готова лес и цапель всех угрохать
и, вместо зелени, восставить крест.
Geoffrey Hill An Apology for the Revival of Christian Architecture in England.
"the spiritual, Platonic old England … "
S. T. COLERIDGE "Anima Poetae"
"‘Your situation’, said Coningsby, looking up the green and silent valley, ‘is absolutely poetic.’
‘I try sometimes to fancy’, said Mr Millbank, with a rather fierce smile, ‘that I am in the New World.’"
BENJAMIN DISRAELI "Coningsby"
1. QUAINT MAZES
And, after all, it is to them we return.
Their triumph is to rise and be our hosts:
lords of unquiet or of quiet sojourn,
those muddy-hued and midge-tormented ghosts.
On blustery lilac-bush and terrace-urn
bedaubed with bloom Linnaean pentecosts
put their pronged light; the chilly fountains burn.
Religion of the heart, with trysts and quests
and pangs of consolation, its hawk’s hood
twitched off for sweet carnality, again
rejoices in old hymns of servitude,
haunting the sacred well, the hidden shrine.
It is the ravage of the heron wood;
it is the rood blazing upon the green.
2.Плач Дамона по его Клоринде, Йоркшир, 1654
Потоп сгоняет весь народ в селенья.
Ноябрь рвёт золото с дубовых крон.
Ручьи, питающие Шиф и Дон,
сметают переправы в исступленье.
В семи десятках миль, без исключенья,
любой пастуший домик разнесён,
и волны мечутся со всех сторон.
Остались только островки спасенья.
Здесь каждый год у нас то дочь, то сын
причина погребального моленья,
и холодом несёт из блещущих глубин.
Что ж то за шут, что сбросил облаченье
у входа на таинственный трамплин
самоотверженного восхожденья ?
2 DAMON’S LAMENT FOR HIS CLORINDA, YORKSHIRE 1654
November rips gold foil from the oak ridges.
Dour folk huddle in High Hoyland, Penistone.
The tributaries of the Sheaf and Don
bulge their dull spate, cramming the poor bridges.
The North Sea batters our shepherds’ cottages
from sixty miles. No sooner has the sun
swung clear above earth’s rim than it is gone.
We live like gleaners of its vestiges
knowing we flourish, though each year a child
with the set face of a tomb-weeper is put down
for ever and ever. Why does the air grow cold
in the region of mirrors? And who is this clown
doffing his mask at the masked threshold
to selfless raptures that are all his own?
3. Кто предназначен стать жертвой ?
В семейнх храмах - дисканты капелл.
Дома - в конвое башен-великанов,
возникших будто прямо из фонтанов...
На окнах след остекляневших слёз.
Наёмный экипаж едва поспел
и мчит сквозь рощу. Родственники, прянув,
рассыпались шрапнелью у каштанов.
Звенит набат над кронами берёз.
Весь дом стал растревоженным биваком,
и платье всюду в кучи сметено.
Любовь хитро коварно убежала.
Вы добродушно пьёте из бокала.
А жизнь сложна. Храня своё окно,
паук всё ткёт: готовится к атакам.
3 WHO ARE THESE COMING TO THE SACRIFICE?
High voices in domestic chapels; praise;
praise-worthy feuds; new-burgeoned spires that sprung
crisp-leaved as though from dropping-wells. The young
ferns root among our vitrified tears.
What an elopement that was: the hired chaise
tore through the fir-grove, scattered kinsmen flung
buckshot and bridles, and the tocsin swung
from the tarred bellcote dappled with dove-smears.
Wires tarnish in gilt corridors, in each room
stiff with the bric-a-brac of loss and gain.
Love fled, truly outwitted, through a swirl
of long-laid dust. Today you sip and smile
though still not quite yourself. Guarding its pane
the spider looms against another storm.
4.Краткая и стория Британской Индии.
(Перевод с английского).
Рисуй бегущих буйною рекой
за колесницей, диких от экстаза.
Стреляй из пушек, наводя покой,
по их дворцам - и не страшись конфуза.
Трави людей, чтоб мёрли от заразы,
но спрячь следы бесстыжести такой,
чтоб скрыть, что изуверские приказы
подписаны британскою рукой.
Будь движим верой. Помни долг солдата.
Отважные ни в чём не виноваты.
Нет слов. Ты раздосадован был тут:
их фанатичным идолопоклонством
да тайным и враждебным пустозвонством...
Так что ж ! Строптивых силою берут.
(Накал отынет - страсти отомрут).
4 A SHORT HISTORY OF BRITISH INDIA (I)
Make miniatures of the once-monstrous theme:
the red-coat devotees, melees of wheels,
Jagannath’s lovers. With indifferent aim
unleash the rutting cannon at the walls
of forts and palaces; pollute the wells.
Impound the memoirs for their bankrupt shame,
fantasies of true destiny that kills
‘under the sanction of the English name’.
Be moved by faith, obedience without fault,
the flawless hubris of heroic guilt,
the grace of visitation; and be stirred
by all her god-quests, her idolatries,
in conclave of abiding injuries,
sated upon the stillness of the bride.
5.Краткая история Британской Индии (II).
(Перевод с английского).
Они пять тысяч лет пеклись в жаре,
покуда наше войско не приспело.
Мы празднуем. Судьба - большое дело.
Она - хозяйка в начатой игре.
Их падишахи - бывшие цари -
на сладких ложах нежат дух и тело.
Весна карминовой листвой зардела.
Раджи сгодились как секретари.
Их боги удивляют древней статью.
Курятся свечи. Дым стоит стеной.
У Кришны с Радхой - нежные объятья.
Быков на поле изнуряет зной.
А совесть оккупантов у развалин
спокойная. Никто не опечален.
5 A SHORT HISTORY OF BRITISH INDIA (II)
Suppose they sweltered here three thousand years
patient for our destruction. There is a greeting
beyond the act. Destiny is the great thing,
true lord of annexation and arrears.
Our law-books overrule the emperors.
The mango is the bride-bed of light. Spring
jostles the flame-tree. But new mandates bring
new images of faith, good subahdars!
The flittering candles of the wayside shrines
melt into dawn. The sun surmounts the dust.
Krishna from Radha lovingly untwines.
Lugging the earth, the oxen bow their heads.
The alien conscience of our days is lost
among the ruins and on endless roads.
6.Краткая история Британской Индии (III).
(Перевод с английского).
Малькольм и Фрер, Кольбрук и Эльфинстон
придали смысл имперской эпопее -
простой и полной страстности затее,
ища в ней справедливость и закон.
Дух аскетизма изгоняли вон -
и дикий хряк зарылся в грунт по шею.
На акварелях, отразив идею,
проставлен ряд прославленных имён.
Как панцири, могольские гробницы
разбросаны по рисовым полям.
То самолёт, то скорый поезд мчится.
В соседстве лавка и препышный храм:
ситар, сок манго, лакрица, корица
и Будда, устремлённый к небесам.
6 A SHORT HISTORY OF BRITISH INDIA (III)
Malcolm and Frere, Colebrooke and Elphinstone,
the life of empire like the life of the mind
‘simple, sensuous, passionate’, attuned
to the clear theme of justice and order, gone.
Gone the ascetic pastimes, the Persian
scholarship, the wild boar run to ground,
the watercolours of the sun and wind.
Names rise like outcrops on the rich terrain,
like carapaces of the Mughal tombs
lop-sided in the rice-fields, boarded-up
near railway-crossings and small aerodromes.
‘India’s a peacock-shrine next to a shop
selling mangola, sitars, lucky charms,
heavenly Buddhas smiling in their sleep.’
7.Потерянное и найденное
(Перевод с английского).
Не звон колоколов течёт сквозь дымку,
лишь эхо - трень да брень - с крутых высот.
Густая фуксия, сплетясь в заплот,
усердно ловит эхо-невидимку,
и вереск ополчился на поимку
того, кто к морю двинется в поход.
Мечтательная Англия берёт
тесней свои владения в обнимку.
Здесь маки - как лукавые улыбки.
Здесь лебеди плывут лилейною рекой.
Здесь парные сердца поют, как скрипки.
Здесь мы навек прощаемся с тоской.
Здесь к нам - Господь избави от ошибки ! -
нисходят просветленье и покой.
7 LOSS AND GAIN
Pitched high above the shallows of the sea
lone bells in gritty belfries do not ring
but coil a far and inward echoing
out of the air that thrums. Enduringly,
fuchsia-hedges fend between cliff and sky;
brown stumps of headstones tamp into the ling
the ruined and the ruinously strong.
Platonic England grasps its tenantry
where wild-eyed poppies raddle tawny farms
and wild swans root in lily-clouded lakes.
Vulnerable to each other the twin forms
of sleep and waking touch the man who wakes
to sudden light, who thinks that this becalms
even the phantoms of untold mistakes.
8.Склонности
(Вариант прочтения).
Друзья - кто как. А вы, на свой манер,
мне указали избранные меты.
Вы светитесь, как камни-самоцветы,
украсившие скромный секретер.
На вас основан мой духовный мир,
мои мечты и вечные обеты -
хотя б и жертв потребовало это,
но лишь бы цвёл родной Ворчестершир,
по горизонт засеребрясь вьюнками,
красуясь веселее, чем в мечтах,
с вечерними летучими мышами,
что кружатся здесь с писком, вместо птах,
с детьми, что смотрят, будто в циркораме,
как эти мыши тают в небесах.
8 VOCATIONS
While friends defected, you stayed and were sure,
fervent in reason, watchful of each name:
a signet-seal’s unostentatious gem
gleams against walnut on the escritoire,
focus of reckoning and judicious prayer.
This is the durable covenant, a room
quietly furnished with stuff of martyrdom,
lit by the flowers and moths from your own shire,
by silvery vistas frothed with convolvulus;
radiance of dreams hardly to be denied.
The twittering pipistrelle, so strange and close,
plucks its curt flight through the moist eventide;
the children thread among old avenues
of snowberries, clear-calling as they fade.
9.Сокрушение лавров.
(Перевод с английского).
На дымных крыльях, снова, в диком рвенье,
мчит осень, обдирая каждый ствол.
Как сдёрнет мох, и камень станет гол.
На всех путях-дорогах наводненья.
Вся Англия - обитель разобщенья
среди лавровых рощ и битых стел.
Счастливый платонический удел
унёсся в облака и сновиденья.
Но в жизни сохранён привычный ход:
пустая лесть, учтивые поборы
и набожность, в которой есть расчёт,
панель на стенах, байковые шторы,
Здесь на виду хрусталь и аметист.
При встречах - холод равнодушных уст.
9 THE LAUREL AXE
Autumn resumes the land, ruffles the woods
with smoky wings, entangles them. Trees shine
out from their leaves, rocks mildew to moss-green;
the avenues are spread with brittle floods.
Platonic England, house of solitudes,
rests in its laurels and its injured stone,
replete with complex fortunes that are gone,
beset by dynasties of moods and clouds.
It stands, as though at ease with its own world,
the mannerly extortions, languid praise,
all that devotion long since bought and sold,
the rooms of cedar and soft-thudding baize,
tremulous boudoirs where the crystals kissed
in cabinets of amethyst and frost.
10. Приверженность
(Перевод с английского).
Одна из первых незабвенных былей:
в семь лет, на Пасху, - сласти от Христа !
Сияли белизна и чистота
и белизна прохладных лилий...
В толпе приверженцев был ряд каналий...
Голодная по случаю поста,
наставница, теперь, разжав уста,
доволила себя среди обилий.
Ложась, я в теологию вникал.
Когда в мозгу сомнения, как мыши,
нужна незыблемая крепь начал.
Но Истина тянула крылья выше.
Ансельм тонул под грудой одеял,
и водосток всю ночь шумел на крыше.
10 FIDELITIES
Remember how, at seven years, the decrees
were brought home: child-soul must register
for Christ’s dole, be allotted its first Easter,
blanch-white and empty, chilled by the lilies,
betrothed among the well-wishers and spies.
Reverend Mother, breakfastless, could feast her
constraint on terracotta and alabaster
and brimstone and the sweets of paradise.
Theology makes good bedside reading. Some
who are lost covet scholastic proof,
subsistence of probation, modest balm.
The wooden wings of justice borne aloof,
we close our eyes to Anselm and lie calm.
All night the cisterns whisper in the roof.
11. Королевская идиллия.
(Перевод с английского).
Воркует голубь. Лес великолепен.
Листва, волнуясь, блещет серебром.
Здесь цапля в орхидеях строит дом.
Вокруг всё в золоте лучистых крапин.
Нарядность сохранилась и в былом.
Благоухают камень, что здесь вкопан,
и ягодник по всем барсучьим тропам;
и папоротник царствует кругом.
Вблизи пруда занятная лужайка.
Ударь в ладоши около кустов -
и горлинка, вспорхнув оттуда бойко,
вновь прянет в сумрак листьев и цветов,
где ею не закончена постройка -
между боеголовками грибов.
11 IDYLLS OF THE KING
The pigeon purrs in the wood; the wood has gone;
dark leaves that flick to silver in the gust,
and the marsh-orchids and the heron’s nest,
goldgrimy shafts and pillars of the sun.
Weightless magnificence upholds the past.
Cement recesses smell of fur and bone
and berries wrinkle in the badger-run
and wiry heath-fern scatters its fresh rust.
‘O clap your hands’ so that the dove takes flight,
bursts through the leaves with an untidy sound,
plunges its wings into the green twilight
above this long-sought and forsaken ground,
the half-built ruins of the new estate,
warheads of mushrooms round the filter-pond.
12. Канун дня Святого Марка*.
(Пересказ).
Кума, мигни мне пару раз тишком,
кивни мне потихоньку мимоходом,
пусть брошка вдруг проглянет под платком,
как древняя сова под тёмным сводом.
Пойдут отсветы вдоль по мраморной плите.
Мы не застрянем с обречённым людом.
Служители не скажут в темноте,
что нас не ждут здесь перед Новым Годом.
Приходский клерк с воротничком вразлёт,
кто должен храму, знает досконально...
Потом взгляни в альбом семейных фото.
Там галерея близких оживёт:
и вековух, чья жизнь была печальна,
и всех, что рядом пели без заботы.
12 THE EVE OF ST MARK*
Stroke the small silk with your whispering hands,
godmother; nod and nod from the half-gloom;
broochlight intermittent between the fronds,
the owl immortal in its crystal dome.
Along the mantelpiece veined lustres trill,
the clock discounts us with a telling chime.
Familiar ministrants, clerks-of-appeal,
burnish upon the threshold of the dream:
churchwardens in wing-collars bearing scrolls
of copyhold well-tinctured and well-tied.
Your photo-albums loved by the boy-king
preserve in sepia waterglass the souls
of distant cousins, virgin till they died,
and the lost delicate suitors who could sing.
Примечание.
По старинным повериям, в разных английских графствах, считалось, что 24 апреля, в канун
дня Святого Марка в церковных приделах можно разглядеть призраки прихожан, которым
предстоит в недалёком будущем умереть или заболеть. При этом считалось опасным заснуть или задержаться в храме. В других местах полагали, что по этим призракам можно угадать,
кому предстоит (или не удастся) выйти замуж.
13.Херфордширская рождественская песня.
(Перевод с английского).
Вновь праздник в нашем крае. Гуща леса
зимой милей, чем летом, для утех.
На сучьях яблонь - плесень, будто мех,
пышны и чуть подголубели тисы.
Тут любят клясться всякие повесы,
но не всерьёз, а будто бы на смех.
Паучьей рати в храмах нет помех.
Астролог Мур решает все вопросы.
На стенке сквайр в тяжёлом парике.
Под каблуком похрустывают лужи.
Девицы, поднимаясь поутру,
при свечках подшивают мишуру,
оборванную парнем в кабачке,
и все спешат под солнышко, наружу.
13 THE HEREFORDSHIRE CAROL
So to celebrate that kingdom: it grows
greener in winter, essence of the year;
the apple-branches musty with green fur.
In the viridian darkness of its yews
it is an enclave of perpetual vows
broken in time. Its truth shows disrepair,
disfigured shrines, their stones of gossamer,
Old Moore’s astrology, all hallows,
the squire’s effigy bewigged with frost,
and hobnails cracking puddles before dawn.
In grange and cottage girls rise from their beds
by candlelight and mend their ruined braids.
Touched by the cry of the iconoclast,
how the rose-window blossoms with the sun!
(Перевод с английского).
"non peccat, quaecumque potest peccasse negare,
solaque famosam culpa professa facit".
Ovid Amores, III, XIV*
Люблю свой труд, детей. Создавший Свет -
далёк, непостижим. Он скрылся где-то.
А у кровавых жертвенников нет
для невиновных никакой защиты.
Я знаю, что не надобно смотреть
на извергов в упор, но этим сворам
мирволит вся божественная рать.
А я - не с ними. Я с блаженным хором.
Geoffrey Hill Ovid in the Third Reich
I love my work and my children. God
Is distant, difficult. Things happen.
Too near the ancient troughs of blood
Innocence is no earthly weapon.
I have learned one thing: not to look down
So much upon the damned. They, in their sphere,
Harmonize strangely with the divine
Love. I, in mine, celebrate the love-choir.
Примечание.
Эпиграф Джеффри Хилла из Овидия, "Любовные элегии",
книга III, элегия XIV, строки 5-6.
"It is not sin if you can denay it,
only confession bring shame".
В переводе С.В.Шервинского:
"Та не порочна ещё, кто свою отрицает порочность,
только признаньем вины женщин пятнается честь".
Из книги "King Log", 1968.
Джеффри Хилл Апология оживления христианской архитектуры в Англии.
(Перевод с английского).
"спиритуальная платоническая старая Англия..."
С.Т.Кольридж "Anima Poetae".
""Ваша местность,- сказал Конингсби, смотря на зелёную спокойную долину, - совершенно
поэтична".
"Я пытаюсь иногда вообразить, - сказал мистер Милбенк с довольно упрямой улыбкой, - что я
нахожусь в Новом Свете"".
Бенджамин Дизраэли "Конингсби, или новое поколение".
1.Завлекательный лабиринт.
Гоня нас вспять, на торные дороги,
над нами снова укрепляет власть,
то утешая, то держа в тревоге,
нечистая москитная напасть.
На штурм сердец, в сирени или в смоге,
стремится всякая цветная масть.
Религия - из первых на пороге
и льёт на нас свои фонтаны всласть.
Она не прочь сочуствовать и охать,
но усмиряет всяческий протест.
Под ястребиным капюшоном - похоть.
Не любит колдовских друидских мест.
Готова лес и цапель всех угрохать
и, вместо зелени, восставить крест.
Geoffrey Hill An Apology for the Revival of Christian Architecture in England.
"the spiritual, Platonic old England … "
S. T. COLERIDGE "Anima Poetae"
"‘Your situation’, said Coningsby, looking up the green and silent valley, ‘is absolutely poetic.’
‘I try sometimes to fancy’, said Mr Millbank, with a rather fierce smile, ‘that I am in the New World.’"
BENJAMIN DISRAELI "Coningsby"
1. QUAINT MAZES
And, after all, it is to them we return.
Their triumph is to rise and be our hosts:
lords of unquiet or of quiet sojourn,
those muddy-hued and midge-tormented ghosts.
On blustery lilac-bush and terrace-urn
bedaubed with bloom Linnaean pentecosts
put their pronged light; the chilly fountains burn.
Religion of the heart, with trysts and quests
and pangs of consolation, its hawk’s hood
twitched off for sweet carnality, again
rejoices in old hymns of servitude,
haunting the sacred well, the hidden shrine.
It is the ravage of the heron wood;
it is the rood blazing upon the green.
2.Плач Дамона по его Клоринде, Йоркшир, 1654
Потоп сгоняет весь народ в селенья.
Ноябрь рвёт золото с дубовых крон.
Ручьи, питающие Шиф и Дон,
сметают переправы в исступленье.
В семи десятках миль, без исключенья,
любой пастуший домик разнесён,
и волны мечутся со всех сторон.
Остались только островки спасенья.
Здесь каждый год у нас то дочь, то сын
причина погребального моленья,
и холодом несёт из блещущих глубин.
Что ж то за шут, что сбросил облаченье
у входа на таинственный трамплин
самоотверженного восхожденья ?
2 DAMON’S LAMENT FOR HIS CLORINDA, YORKSHIRE 1654
November rips gold foil from the oak ridges.
Dour folk huddle in High Hoyland, Penistone.
The tributaries of the Sheaf and Don
bulge their dull spate, cramming the poor bridges.
The North Sea batters our shepherds’ cottages
from sixty miles. No sooner has the sun
swung clear above earth’s rim than it is gone.
We live like gleaners of its vestiges
knowing we flourish, though each year a child
with the set face of a tomb-weeper is put down
for ever and ever. Why does the air grow cold
in the region of mirrors? And who is this clown
doffing his mask at the masked threshold
to selfless raptures that are all his own?
3. Кто предназначен стать жертвой ?
В семейнх храмах - дисканты капелл.
Дома - в конвое башен-великанов,
возникших будто прямо из фонтанов...
На окнах след остекляневших слёз.
Наёмный экипаж едва поспел
и мчит сквозь рощу. Родственники, прянув,
рассыпались шрапнелью у каштанов.
Звенит набат над кронами берёз.
Весь дом стал растревоженным биваком,
и платье всюду в кучи сметено.
Любовь хитро коварно убежала.
Вы добродушно пьёте из бокала.
А жизнь сложна. Храня своё окно,
паук всё ткёт: готовится к атакам.
3 WHO ARE THESE COMING TO THE SACRIFICE?
High voices in domestic chapels; praise;
praise-worthy feuds; new-burgeoned spires that sprung
crisp-leaved as though from dropping-wells. The young
ferns root among our vitrified tears.
What an elopement that was: the hired chaise
tore through the fir-grove, scattered kinsmen flung
buckshot and bridles, and the tocsin swung
from the tarred bellcote dappled with dove-smears.
Wires tarnish in gilt corridors, in each room
stiff with the bric-a-brac of loss and gain.
Love fled, truly outwitted, through a swirl
of long-laid dust. Today you sip and smile
though still not quite yourself. Guarding its pane
the spider looms against another storm.
4.Краткая и стория Британской Индии.
(Перевод с английского).
Рисуй бегущих буйною рекой
за колесницей, диких от экстаза.
Стреляй из пушек, наводя покой,
по их дворцам - и не страшись конфуза.
Трави людей, чтоб мёрли от заразы,
но спрячь следы бесстыжести такой,
чтоб скрыть, что изуверские приказы
подписаны британскою рукой.
Будь движим верой. Помни долг солдата.
Отважные ни в чём не виноваты.
Нет слов. Ты раздосадован был тут:
их фанатичным идолопоклонством
да тайным и враждебным пустозвонством...
Так что ж ! Строптивых силою берут.
(Накал отынет - страсти отомрут).
4 A SHORT HISTORY OF BRITISH INDIA (I)
Make miniatures of the once-monstrous theme:
the red-coat devotees, melees of wheels,
Jagannath’s lovers. With indifferent aim
unleash the rutting cannon at the walls
of forts and palaces; pollute the wells.
Impound the memoirs for their bankrupt shame,
fantasies of true destiny that kills
‘under the sanction of the English name’.
Be moved by faith, obedience without fault,
the flawless hubris of heroic guilt,
the grace of visitation; and be stirred
by all her god-quests, her idolatries,
in conclave of abiding injuries,
sated upon the stillness of the bride.
5.Краткая история Британской Индии (II).
(Перевод с английского).
Они пять тысяч лет пеклись в жаре,
покуда наше войско не приспело.
Мы празднуем. Судьба - большое дело.
Она - хозяйка в начатой игре.
Их падишахи - бывшие цари -
на сладких ложах нежат дух и тело.
Весна карминовой листвой зардела.
Раджи сгодились как секретари.
Их боги удивляют древней статью.
Курятся свечи. Дым стоит стеной.
У Кришны с Радхой - нежные объятья.
Быков на поле изнуряет зной.
А совесть оккупантов у развалин
спокойная. Никто не опечален.
5 A SHORT HISTORY OF BRITISH INDIA (II)
Suppose they sweltered here three thousand years
patient for our destruction. There is a greeting
beyond the act. Destiny is the great thing,
true lord of annexation and arrears.
Our law-books overrule the emperors.
The mango is the bride-bed of light. Spring
jostles the flame-tree. But new mandates bring
new images of faith, good subahdars!
The flittering candles of the wayside shrines
melt into dawn. The sun surmounts the dust.
Krishna from Radha lovingly untwines.
Lugging the earth, the oxen bow their heads.
The alien conscience of our days is lost
among the ruins and on endless roads.
6.Краткая история Британской Индии (III).
(Перевод с английского).
Малькольм и Фрер, Кольбрук и Эльфинстон
придали смысл имперской эпопее -
простой и полной страстности затее,
ища в ней справедливость и закон.
Дух аскетизма изгоняли вон -
и дикий хряк зарылся в грунт по шею.
На акварелях, отразив идею,
проставлен ряд прославленных имён.
Как панцири, могольские гробницы
разбросаны по рисовым полям.
То самолёт, то скорый поезд мчится.
В соседстве лавка и препышный храм:
ситар, сок манго, лакрица, корица
и Будда, устремлённый к небесам.
6 A SHORT HISTORY OF BRITISH INDIA (III)
Malcolm and Frere, Colebrooke and Elphinstone,
the life of empire like the life of the mind
‘simple, sensuous, passionate’, attuned
to the clear theme of justice and order, gone.
Gone the ascetic pastimes, the Persian
scholarship, the wild boar run to ground,
the watercolours of the sun and wind.
Names rise like outcrops on the rich terrain,
like carapaces of the Mughal tombs
lop-sided in the rice-fields, boarded-up
near railway-crossings and small aerodromes.
‘India’s a peacock-shrine next to a shop
selling mangola, sitars, lucky charms,
heavenly Buddhas smiling in their sleep.’
7.Потерянное и найденное
(Перевод с английского).
Не звон колоколов течёт сквозь дымку,
лишь эхо - трень да брень - с крутых высот.
Густая фуксия, сплетясь в заплот,
усердно ловит эхо-невидимку,
и вереск ополчился на поимку
того, кто к морю двинется в поход.
Мечтательная Англия берёт
тесней свои владения в обнимку.
Здесь маки - как лукавые улыбки.
Здесь лебеди плывут лилейною рекой.
Здесь парные сердца поют, как скрипки.
Здесь мы навек прощаемся с тоской.
Здесь к нам - Господь избави от ошибки ! -
нисходят просветленье и покой.
7 LOSS AND GAIN
Pitched high above the shallows of the sea
lone bells in gritty belfries do not ring
but coil a far and inward echoing
out of the air that thrums. Enduringly,
fuchsia-hedges fend between cliff and sky;
brown stumps of headstones tamp into the ling
the ruined and the ruinously strong.
Platonic England grasps its tenantry
where wild-eyed poppies raddle tawny farms
and wild swans root in lily-clouded lakes.
Vulnerable to each other the twin forms
of sleep and waking touch the man who wakes
to sudden light, who thinks that this becalms
even the phantoms of untold mistakes.
8.Склонности
(Вариант прочтения).
Друзья - кто как. А вы, на свой манер,
мне указали избранные меты.
Вы светитесь, как камни-самоцветы,
украсившие скромный секретер.
На вас основан мой духовный мир,
мои мечты и вечные обеты -
хотя б и жертв потребовало это,
но лишь бы цвёл родной Ворчестершир,
по горизонт засеребрясь вьюнками,
красуясь веселее, чем в мечтах,
с вечерними летучими мышами,
что кружатся здесь с писком, вместо птах,
с детьми, что смотрят, будто в циркораме,
как эти мыши тают в небесах.
8 VOCATIONS
While friends defected, you stayed and were sure,
fervent in reason, watchful of each name:
a signet-seal’s unostentatious gem
gleams against walnut on the escritoire,
focus of reckoning and judicious prayer.
This is the durable covenant, a room
quietly furnished with stuff of martyrdom,
lit by the flowers and moths from your own shire,
by silvery vistas frothed with convolvulus;
radiance of dreams hardly to be denied.
The twittering pipistrelle, so strange and close,
plucks its curt flight through the moist eventide;
the children thread among old avenues
of snowberries, clear-calling as they fade.
9.Сокрушение лавров.
(Перевод с английского).
На дымных крыльях, снова, в диком рвенье,
мчит осень, обдирая каждый ствол.
Как сдёрнет мох, и камень станет гол.
На всех путях-дорогах наводненья.
Вся Англия - обитель разобщенья
среди лавровых рощ и битых стел.
Счастливый платонический удел
унёсся в облака и сновиденья.
Но в жизни сохранён привычный ход:
пустая лесть, учтивые поборы
и набожность, в которой есть расчёт,
панель на стенах, байковые шторы,
Здесь на виду хрусталь и аметист.
При встречах - холод равнодушных уст.
9 THE LAUREL AXE
Autumn resumes the land, ruffles the woods
with smoky wings, entangles them. Trees shine
out from their leaves, rocks mildew to moss-green;
the avenues are spread with brittle floods.
Platonic England, house of solitudes,
rests in its laurels and its injured stone,
replete with complex fortunes that are gone,
beset by dynasties of moods and clouds.
It stands, as though at ease with its own world,
the mannerly extortions, languid praise,
all that devotion long since bought and sold,
the rooms of cedar and soft-thudding baize,
tremulous boudoirs where the crystals kissed
in cabinets of amethyst and frost.
10. Приверженность
(Перевод с английского).
Одна из первых незабвенных былей:
в семь лет, на Пасху, - сласти от Христа !
Сияли белизна и чистота
и белизна прохладных лилий...
В толпе приверженцев был ряд каналий...
Голодная по случаю поста,
наставница, теперь, разжав уста,
доволила себя среди обилий.
Ложась, я в теологию вникал.
Когда в мозгу сомнения, как мыши,
нужна незыблемая крепь начал.
Но Истина тянула крылья выше.
Ансельм тонул под грудой одеял,
и водосток всю ночь шумел на крыше.
10 FIDELITIES
Remember how, at seven years, the decrees
were brought home: child-soul must register
for Christ’s dole, be allotted its first Easter,
blanch-white and empty, chilled by the lilies,
betrothed among the well-wishers and spies.
Reverend Mother, breakfastless, could feast her
constraint on terracotta and alabaster
and brimstone and the sweets of paradise.
Theology makes good bedside reading. Some
who are lost covet scholastic proof,
subsistence of probation, modest balm.
The wooden wings of justice borne aloof,
we close our eyes to Anselm and lie calm.
All night the cisterns whisper in the roof.
11. Королевская идиллия.
(Перевод с английского).
Воркует голубь. Лес великолепен.
Листва, волнуясь, блещет серебром.
Здесь цапля в орхидеях строит дом.
Вокруг всё в золоте лучистых крапин.
Нарядность сохранилась и в былом.
Благоухают камень, что здесь вкопан,
и ягодник по всем барсучьим тропам;
и папоротник царствует кругом.
Вблизи пруда занятная лужайка.
Ударь в ладоши около кустов -
и горлинка, вспорхнув оттуда бойко,
вновь прянет в сумрак листьев и цветов,
где ею не закончена постройка -
между боеголовками грибов.
11 IDYLLS OF THE KING
The pigeon purrs in the wood; the wood has gone;
dark leaves that flick to silver in the gust,
and the marsh-orchids and the heron’s nest,
goldgrimy shafts and pillars of the sun.
Weightless magnificence upholds the past.
Cement recesses smell of fur and bone
and berries wrinkle in the badger-run
and wiry heath-fern scatters its fresh rust.
‘O clap your hands’ so that the dove takes flight,
bursts through the leaves with an untidy sound,
plunges its wings into the green twilight
above this long-sought and forsaken ground,
the half-built ruins of the new estate,
warheads of mushrooms round the filter-pond.
12. Канун дня Святого Марка*.
(Пересказ).
Кума, мигни мне пару раз тишком,
кивни мне потихоньку мимоходом,
пусть брошка вдруг проглянет под платком,
как древняя сова под тёмным сводом.
Пойдут отсветы вдоль по мраморной плите.
Мы не застрянем с обречённым людом.
Служители не скажут в темноте,
что нас не ждут здесь перед Новым Годом.
Приходский клерк с воротничком вразлёт,
кто должен храму, знает досконально...
Потом взгляни в альбом семейных фото.
Там галерея близких оживёт:
и вековух, чья жизнь была печальна,
и всех, что рядом пели без заботы.
12 THE EVE OF ST MARK*
Stroke the small silk with your whispering hands,
godmother; nod and nod from the half-gloom;
broochlight intermittent between the fronds,
the owl immortal in its crystal dome.
Along the mantelpiece veined lustres trill,
the clock discounts us with a telling chime.
Familiar ministrants, clerks-of-appeal,
burnish upon the threshold of the dream:
churchwardens in wing-collars bearing scrolls
of copyhold well-tinctured and well-tied.
Your photo-albums loved by the boy-king
preserve in sepia waterglass the souls
of distant cousins, virgin till they died,
and the lost delicate suitors who could sing.
Примечание.
По старинным повериям, в разных английских графствах, считалось, что 24 апреля, в канун
дня Святого Марка в церковных приделах можно разглядеть призраки прихожан, которым
предстоит в недалёком будущем умереть или заболеть. При этом считалось опасным заснуть или задержаться в храме. В других местах полагали, что по этим призракам можно угадать,
кому предстоит (или не удастся) выйти замуж.
13.Херфордширская рождественская песня.
(Перевод с английского).
Вновь праздник в нашем крае. Гуща леса
зимой милей, чем летом, для утех.
На сучьях яблонь - плесень, будто мех,
пышны и чуть подголубели тисы.
Тут любят клясться всякие повесы,
но не всерьёз, а будто бы на смех.
Паучьей рати в храмах нет помех.
Астролог Мур решает все вопросы.
На стенке сквайр в тяжёлом парике.
Под каблуком похрустывают лужи.
Девицы, поднимаясь поутру,
при свечках подшивают мишуру,
оборванную парнем в кабачке,
и все спешат под солнышко, наружу.
13 THE HEREFORDSHIRE CAROL
So to celebrate that kingdom: it grows
greener in winter, essence of the year;
the apple-branches musty with green fur.
In the viridian darkness of its yews
it is an enclave of perpetual vows
broken in time. Its truth shows disrepair,
disfigured shrines, their stones of gossamer,
Old Moore’s astrology, all hallows,
the squire’s effigy bewigged with frost,
and hobnails cracking puddles before dawn.
In grange and cottage girls rise from their beds
by candlelight and mend their ruined braids.
Touched by the cry of the iconoclast,
how the rose-window blossoms with the sun!
Метки:
