Из Дмытра Павлычко. Перевод с украинского
Из Дмытра Павлычко
Львовские сонеты
2
Когда почил кровавый Торквемада19,
монахи по усюдам разбрелись.
Юродивыми старцами реклись
ловцы умов и душ людского стада.
Отцы святые дрожью затряслись:
без страха вовсе нет с народом сладу.
Душа еретика той смерти рада –
не выкажет ли кто крамолы мысль?
Монахи, вместе иль попеременно,
толкали к откровенью. Но пока,
их слушая, рыдали – откровенно!
И тот урок усвоен на века:
при вере неподдельной власть – нетленна.
Нет деспота – тюрьма его крепка.
4
…и сгинул сей тиран! А что в грядущем?..
Вассалы врассыпную, как горох.
Народ живёт. И он-то сущий Бог –
всевидящий, творящий, всемогущий.
Но ты при нём отнюдь не скоморох.
На мысль способен, а чего и пуще –
смотреть вперёд. А впереди идущий –
нетленный Дух, что всё осилить смог.
Прислужника, раба ему не надо.
Душонке той нужна одна награда –
в уюте быть, местечко застолбив.
Но Дух находит истинных героев,
кто встанет против прошлого устоев
и жизнь отдаст, свободу возлюбив.
34
О критики мои! Как старые монеты,
теперь уж не в ходу те – твёрдых форм – сонеты.
И всё ж не горячись и не ругай при этом,
что доношу я мысль в катренах и терцетах.
Закалены, как сталь, отточены в столетьях.
Не цепью на руках застыли формы эти.
Не вам, воротнички и белые манжеты,
громить и ?не пущать? – в высоких кабинетах!
Но каждый нарочит. В написанных докладах
ваш цензор вам велит, про что писать не надо,
не входит что в канон и в одобрямсы-ямбы.
Пообломай рога за чёрное их дело
иль просто помолчи – не пой им дифирамбы,
бездарны кто, тупы, глупы кто – до предела!
Мои праздники. Рождество
VII
Мы, дети, спать легли под вечер.
То ль наяву, а то ль во сне –
как будто кто вошёл… Иль ветер
вдруг скрипнул дверью в тишине…
И щёлкнул дужкою замочной.
Прошёлся холод по спине.
И различил я ангелочка,
в раёк зашедшего ко мне.
Что будут гости, мать твердила, –
на борщ – невидимы в ночи.
И потому-то не закрыла
с едою тёплой под в печи.
И мне мерещилось порою
мерцанье в ангельских глазах.
Из миски ложкой ел второе.
Молился он на образа.
Лица не видел в тусклом свете –
мешали странные круги.
А поутру следы заметил
по-детски маленькой ноги.
Спеша куда-то по дорожке,
споткнулся ангел на бегу.
И потому босые ножки
там наследили – на снегу.
IX
Играл я ангела. Тогда
меня нисколько не ценили.
Порой, случалось, даже били,
не чтя тяжёлого труда.
Я возлюбил своих врагов.
У старцев сирых был за стража –
за них служил молитвы даже –
впустую тратил уйму слов.
Не ведал злобы я, потех.
Ругал лишь тех, кто правит миром.
У сотворённого кумира
милы мне были смех и грех.
Прощал лукавым их дела.
Не поведя в ответ и бровью,
перевоспитывал любовью
вражды носителей и зла.
Напрасен труд мой... И тогда
я стал играть исчадье ада.
Им поцелуй мой как награда.
И мне теперь – ну хоть куда!
И возлюбили за слова,
по шляпку вбитые гвоздями.
А безобидными делами
напрасно тешилась молва.
Сквозь маску лжи и зла оскал
светились крылья белым пухом.
Сквозь шум и гам неверным слухом
я трубам ангельським внимал.
И вились злейшие враги
(вдруг замечал я с удивленьем
довольно странное явленье!)
подобострастно - вкруг ноги.
И горд был тем калиф на час,
что рядом он с моей персоной
(а в состояньи полусонном
почти всегда я быть гаразд).
Бездарный вышел сатана.
И ангел тоже ведь без блеска.
Но Рождество весёлым плеском
пьянит меня сильней вина.
19 - Торквемада (Торкемада) Томас (1420 - 98 гг.) - глава инквизиции в Испании. Монах-доминиканец, в 1460 - 1482 гг. - приор монастыря в Сеговии. Будучи духовником королевы Изабеллы, был назначен в 1483 г. великим инквизитором Кастилии и Арагона, в 1486 г. - также Валенсии и Каталонии. Торквемада составил инквизиционный кодекс и процедуру инквизиционного суда, разработал организационную структуру органов инквизиции. Отличался исключительной жестокостью, ввёл в массовую практику аутодафе, при нём было казнено свыше 10 тыс. чел. Был инициатором преследований мусульман и евреев, добился изгнания последних из Испании (1492 г.). (Исторический словарь)
Львовские сонеты
2
Когда почил кровавый Торквемада19,
монахи по усюдам разбрелись.
Юродивыми старцами реклись
ловцы умов и душ людского стада.
Отцы святые дрожью затряслись:
без страха вовсе нет с народом сладу.
Душа еретика той смерти рада –
не выкажет ли кто крамолы мысль?
Монахи, вместе иль попеременно,
толкали к откровенью. Но пока,
их слушая, рыдали – откровенно!
И тот урок усвоен на века:
при вере неподдельной власть – нетленна.
Нет деспота – тюрьма его крепка.
4
…и сгинул сей тиран! А что в грядущем?..
Вассалы врассыпную, как горох.
Народ живёт. И он-то сущий Бог –
всевидящий, творящий, всемогущий.
Но ты при нём отнюдь не скоморох.
На мысль способен, а чего и пуще –
смотреть вперёд. А впереди идущий –
нетленный Дух, что всё осилить смог.
Прислужника, раба ему не надо.
Душонке той нужна одна награда –
в уюте быть, местечко застолбив.
Но Дух находит истинных героев,
кто встанет против прошлого устоев
и жизнь отдаст, свободу возлюбив.
34
О критики мои! Как старые монеты,
теперь уж не в ходу те – твёрдых форм – сонеты.
И всё ж не горячись и не ругай при этом,
что доношу я мысль в катренах и терцетах.
Закалены, как сталь, отточены в столетьях.
Не цепью на руках застыли формы эти.
Не вам, воротнички и белые манжеты,
громить и ?не пущать? – в высоких кабинетах!
Но каждый нарочит. В написанных докладах
ваш цензор вам велит, про что писать не надо,
не входит что в канон и в одобрямсы-ямбы.
Пообломай рога за чёрное их дело
иль просто помолчи – не пой им дифирамбы,
бездарны кто, тупы, глупы кто – до предела!
Мои праздники. Рождество
VII
Мы, дети, спать легли под вечер.
То ль наяву, а то ль во сне –
как будто кто вошёл… Иль ветер
вдруг скрипнул дверью в тишине…
И щёлкнул дужкою замочной.
Прошёлся холод по спине.
И различил я ангелочка,
в раёк зашедшего ко мне.
Что будут гости, мать твердила, –
на борщ – невидимы в ночи.
И потому-то не закрыла
с едою тёплой под в печи.
И мне мерещилось порою
мерцанье в ангельских глазах.
Из миски ложкой ел второе.
Молился он на образа.
Лица не видел в тусклом свете –
мешали странные круги.
А поутру следы заметил
по-детски маленькой ноги.
Спеша куда-то по дорожке,
споткнулся ангел на бегу.
И потому босые ножки
там наследили – на снегу.
IX
Играл я ангела. Тогда
меня нисколько не ценили.
Порой, случалось, даже били,
не чтя тяжёлого труда.
Я возлюбил своих врагов.
У старцев сирых был за стража –
за них служил молитвы даже –
впустую тратил уйму слов.
Не ведал злобы я, потех.
Ругал лишь тех, кто правит миром.
У сотворённого кумира
милы мне были смех и грех.
Прощал лукавым их дела.
Не поведя в ответ и бровью,
перевоспитывал любовью
вражды носителей и зла.
Напрасен труд мой... И тогда
я стал играть исчадье ада.
Им поцелуй мой как награда.
И мне теперь – ну хоть куда!
И возлюбили за слова,
по шляпку вбитые гвоздями.
А безобидными делами
напрасно тешилась молва.
Сквозь маску лжи и зла оскал
светились крылья белым пухом.
Сквозь шум и гам неверным слухом
я трубам ангельським внимал.
И вились злейшие враги
(вдруг замечал я с удивленьем
довольно странное явленье!)
подобострастно - вкруг ноги.
И горд был тем калиф на час,
что рядом он с моей персоной
(а в состояньи полусонном
почти всегда я быть гаразд).
Бездарный вышел сатана.
И ангел тоже ведь без блеска.
Но Рождество весёлым плеском
пьянит меня сильней вина.
19 - Торквемада (Торкемада) Томас (1420 - 98 гг.) - глава инквизиции в Испании. Монах-доминиканец, в 1460 - 1482 гг. - приор монастыря в Сеговии. Будучи духовником королевы Изабеллы, был назначен в 1483 г. великим инквизитором Кастилии и Арагона, в 1486 г. - также Валенсии и Каталонии. Торквемада составил инквизиционный кодекс и процедуру инквизиционного суда, разработал организационную структуру органов инквизиции. Отличался исключительной жестокостью, ввёл в массовую практику аутодафе, при нём было казнено свыше 10 тыс. чел. Был инициатором преследований мусульман и евреев, добился изгнания последних из Испании (1492 г.). (Исторический словарь)
Метки:
