Переводы стихов Костенко журнал Новый Свет 4 2020
Переводы стихов Л.Костенко опубликованные в журнале "Новый Свет" (Канада) №4 2020
Лина Костенко — стихи. Перевод: Владислав Бусов
2020-4 (30)
Поезiя — це завжди неповторнiсть,
якийсь безсмертний дотик до душi
Лiна Костенко
Поэзия — всегда неповторимость
и вечное касание к душе
Лина Костенко
КРИЛА
А й правда, крилатим ?рунту не треба.
Земл? нема?, то буде небо.
Нема? поля, то буде воля.
Нема? пари, то будуть хмари.
В цьому, напевно, правда пташина…
А як же людина? А що ж людина?
Живе на земл?. Сама не л?та?.
А крила ма?. А крила ма?!
Вони, т? крила, не з пуху-п?р'я,
А з правди, чесноти ? дов?р'я.
У кого — з в?рност? у коханн?.
У кого — з в?чного поривання.
У кого — з щирост? до роботи.
У кого — з щедрост? на турботи.
У кого — з п?сн?, або з над??,
Або з поез??, або з мр??.
Людина н?бито не л?та?…
А крила ма?. А крила ма?!
КРЫЛЬЯ
А правда, земли крылатым не надо.
У них есть небо, оно и свято.
У них нет поля, но воля лучше.
У них нет пара, зато есть тучи.
И в этом, наверно, есть правда своя...
А ты, человек, что есть у тебя?
Живёшь на земле и сам не летаешь.
А крылья имеешь, летать ты мечтаешь!
Они, эти крылья, без пуха и перьев.
Из чести они, из добра и доверья.
Они для кого-то — из верной любви,
А, может, — из вечных стремлений они.
Они для кого-то — из честной работы
И для бескорыстной о ком-то заботы.
Они для кого-то — из песни, надежды,
Из чудных стихов, что волнуют как прежде.
И разве ты, мой человек, не летаешь?
Ведь крылья в полёте свои обретаешь!
* * *
Бува?, часом сл?пну в?д краси.
Спинюсь, не тямлю, що воно за диво,—
оц? степи, це небо, ц? л?си,
усе так гарно, чисто, незрадливо,
усе як ? — дорога, явори,
усе мо?, все зветься — Укра?на.
Така краса, висока ? нетл?нна,
що хоч спинись ? з Богом говори.
* * *
Как ослепительна её краса!
Не понимаю, что за чудо это, —
и эти степи, это небо и леса,
всё так прекрасно, чисто, беззаветно,
всё так и есть — по жизни с ней идти,
и это всё зовётся — Украина.
Краса её нетленна и любима,
хоть стой и с Богом говори в пути.
* * *
? як тепер тебе забути?
Душа до краю добрела.
Тако? дивно? отрути
я ще н?коли не пила
Тако? чисто? печал?,
Тако? спрагло? жаги,
Такого зойку у мовчанн?,
Такого сяйва навкруги.
Тако? зоряно? тиш?.
Такого безм?ру в доб?!..
Це, може, нав?ть ? не в?рш?,
А кв?ти, кинут? тоб?.
* * *
Мне не забыть немого взгляда.
Душа до края добрела.
Такого редкостного яда
ещё я в жизни не пила.
Такой светящейся печали,
Безумного желанья пить,
И безутешного молчанья,
Чтоб в звёздной тишине не выть.
Такого яркого сиянья,
Такой безмерности вокруг!..
И, может, не стихи, прощаясь,
Цветы тебе бросаю, друг.
* * *
Дзвенять у в?драх крижан? кружальця.
Село в сн?гах, ? стежка ан? руш.
Старенька груша диха? на пальц?,
?й, певно, сняться повн? жмен? груш.
?й сняться хмари ? липнев? грози,
чиясь душа, прозора при св?ч?.
А в?кна сплять, засклив мороз ?м сльози.
У вир?й полет?ли рогач?.
Дощу ? сн?гу наковтався комин,
? тин упав, нав?що городить?
Живе в т?й хат? сивий-сивий спомин,
ул?тку в?н п?д грушею сидить.
? хата, й тин, ? груша серед двору,
? кияшиння чорне де-не-де,
все згаду? себе в свою найкращу пору.
? стежка, по як?й вже т?льки сн?г ?де...
* * *
Звенят в ведре ледышки утром ранним.
Село в снегах, тропинки замело.
Старушка груша греется дыханьем,
ей пальцы-ветки холодом свело.
Ей снятся горсти груш и лета грозы,
и некая душа в огне свечи.
А окна дома скованы морозом.
На юг все улетели рогачи.
Труба на крыше снега наглаталась,
забор упал, зачем его чинить?
Живёт в том доме одинокий старый
и летом он под грушею сидит.
Среди двора и дом стоит, и груша,
и чёрные початки кое-где,
Воспоминанья греют старцу душу,
один лишь снег гуляет по тропе ...
* * *
Страшн? слова, коли вони мовчать,
коли вони зненацька прича?лись,
коли не зна?ш, з чого ?х почать,
бо вс? слова були уже чи?мись.
Хтось ними плакав, мучивсь, бол?в,
?з них почав ? ними ж ? завершив.
Людей м?льярди ? м?льярди сл?в,
а ти ?х ма?ш вимовити вперше!
Все повторялось: ? краса, й потворн?сть.
Усе було: асфальти й спориш?.
Поез?я — це завжди неповторн?сть,
якийсь безсмертний дотик до душ?.
* * *
Слова страшны, когда они молчат,
когда они внезапно притаились,
когда не знаешь, как же их начать,
всё потому, что кем-то говорились.
И кто-то ими плакал и болел,
начало было их и завершенье.
Слов миллиарды — это не предел,
но первое твоё произношенье!
Всё повторяется: жестокость, милость.
Всё повторяется: модерн, клише.
Поэзия — всегда неповторимость
и вечное касание к душе.
* * *
Очима ти сказав мен?: люблю.
Душа складала св?й тяжкий екзамен.
Мов тихий дзв?н г?рського кришталю,
Несказане лишилось несказанним.
Життя ?шло, минуло той перон.
Гукала тиша рупором вокзальним.
Багато сл?в написано пером.
Несказане лишилось несказанним.
Св?тали ноч?, вечор?ли дн?.
Не раз хитнула доля терезами.
Слова як сонце сходили в мен?.
Несказане лишилось несказанним.
* * *
Глазами ты сказал: люблю тебя.
Душа сдавала трудный свой экзамен.
И как журчанье горного ручья,
Несказанное стало несказанным.
Остался в прошлой жизни тот перрон,
Но тишь кричала рупором вокзальным.
Как много слов написано пером.
Несказанное стало несказанным.
Светлели ночи, тихо гасли дни.
Судьба качнула, и не раз, весами.
Слова, как солнце, слали мне огни.
Несказанное стало несказанным.
* * *
День св?тився, як свята Цецiлiя.
Дерся плющ на сходи ? ст?ну.
Два ченц?, на те ж вона й Сиц?л?я, —
обробляли нивку кам'яну.
В?тер в?яв з моря ? з Тун?су.
Час ?шов античний, навпаки.
В кам'яному вус? Д?он?са
гомон?ли люди ? в?ки.
Тут жили мандр?вники й поети.
Тут колись причалив Од?ссей.
На мо?му клаптику планети
землю не виборюють у скель.
Там ?рунти родюч? ? над?йн?,
м?сце ? ? житу, й бур'яну.
У якому, Боже, провид?нн?
показав ти нивку кам'яну?!
* * *
Светился день, как Римская Цецилия.
И плющ зелёный вился по стене.
А два монаха, это же Сицилия, —
на ниве каменной трудились, на скале.
Дул ветер с моря, с жаркого Туниса.
Античный век вёл дни наоборот.
И в ухе каменном у Диониса
звучал народов эпохальный ход.
Здесь жили пилигримы и поэты.
Когда-то здесь причалил Одиссей.
Но на моём родном клочке планеты
безжизненных нет скал среди степей.
Там почвы плодородные в селеньях,
там место есть и сорнякам, и ржи.
В каком Ты, Боже, людям провиденьи
на ниву в скалах указал, скажи?!
МАТИ
Вона була красуня з Катерин?вки.
Було у не? п'ятеро вже вас.
Купляла вам гостинчика за гривеник,
топила п?ч ? поралась гаразд.
Ходила в церкву, зв?сно, як годиться.
Гладущики сушила на тину.
Така була хороша молодиця
? мала мр?ю гарну ? чудну.
У т? часи, страшн?, аж волохат?,
коли в степах там хто не воював, —
от ?й хот?лось, щоб у не? в хат?
на стел? небо хтось намалював.
Вона не чула зроду про Растрелл?.
Вона ходила в степ на буряки.
А от якби не сволок, а на стел? —
щоб т?льки небо, небо ? з?рки.
Уранц? глянеш —
хочеться л?тати.
Вноч? заснеш у мужа на плеч?.
Де б маляра такого напитати?
Навколо ж орач? та с?яч?.
Уваживши ту мр?ю дивовижну,
приходив небо малювать шуряк.
Вона сказала:
— Перестань, бо вижену.
У тебе, — каже, — небо, як с?ряк.
Якийсь художник у роки голодн?
зробити небо взявся за харч?.
Були у нього пензл? боговгодн?,
став на осл?н, одсунув рогач?.
У нього й хмари вигинались зм?ями,
уже почав ? сонце плом?нке.
Вона сказала: — Н?, ви не зум??те.
Зл?зайте, — каже. — Небо не таке.
Вона тим небом у т?й хат? марила!
Вона така була ще молода!
Та якось так — то не знайшлося маляра.
Все якось так — то горе, то б?да.
? вицв?тали писан? тарел?,
? плакав батько, ? пливли роки, —
коли над нею не було вже стел?,
а т?льки небо, небо ? з?рки...
МАТЬ
Она — красавица из Катериновки.
С любовью пятерых растила вас.
Дарила вам гостинчики за гривенник,
следить за домом успевала всякий раз.
Она ходила в церковь, как положено.
И кувшины сушила на плетне.
Молодкою была она хорошею
и о заветной думала мечте.
Во времена тревожные, лихие,
кто только в тех степях не воевал,-
она мечтала вопреки стихии,
чтоб кто-то небо ей нарисовал.
И о Растрелли ничего не знала.
Ходила собирать в степи свеклу.
О небесах на потолке мечтала,
чтоб только видеть звёзды и луну.
Проснёшься утром —
и летишь по небу.
У мужа ночью засыпаешь на плече.
Кто о художнике бы ей поведал,
который бы помог в её мечте.
Пытался рисовать ей небо шурин,
он голубые краски подбирал.
Она сказала:
-ты не можешь, дурень.
И небо у тебя, как твой кафтан.
В голодомор ещё один художник
ей взялся сделать небо за еду.
Взобрался кое-как на стол-треножник
и рисовать стал на свою беду.
Как змеи, облака по небу плыли,
уже и солнце стал он рисовать.
Она сказала: — вы совсем забыли, —
слезайте, небо так нельзя писать.
Она о небе долго всё мечтала!
Ещё была такою молодой!
Она художника как не искала,
так не смогла найти за горем и бедой.
С годами в доме выцветели блюда,
И плакал в одиночестве отец,
когда над ней не потолок, а чудо, —
явился звёздный в небесах венец...
Лина Костенко — стихи. Перевод: Владислав Бусов
2020-4 (30)
Поезiя — це завжди неповторнiсть,
якийсь безсмертний дотик до душi
Лiна Костенко
Поэзия — всегда неповторимость
и вечное касание к душе
Лина Костенко
КРИЛА
А й правда, крилатим ?рунту не треба.
Земл? нема?, то буде небо.
Нема? поля, то буде воля.
Нема? пари, то будуть хмари.
В цьому, напевно, правда пташина…
А як же людина? А що ж людина?
Живе на земл?. Сама не л?та?.
А крила ма?. А крила ма?!
Вони, т? крила, не з пуху-п?р'я,
А з правди, чесноти ? дов?р'я.
У кого — з в?рност? у коханн?.
У кого — з в?чного поривання.
У кого — з щирост? до роботи.
У кого — з щедрост? на турботи.
У кого — з п?сн?, або з над??,
Або з поез??, або з мр??.
Людина н?бито не л?та?…
А крила ма?. А крила ма?!
КРЫЛЬЯ
А правда, земли крылатым не надо.
У них есть небо, оно и свято.
У них нет поля, но воля лучше.
У них нет пара, зато есть тучи.
И в этом, наверно, есть правда своя...
А ты, человек, что есть у тебя?
Живёшь на земле и сам не летаешь.
А крылья имеешь, летать ты мечтаешь!
Они, эти крылья, без пуха и перьев.
Из чести они, из добра и доверья.
Они для кого-то — из верной любви,
А, может, — из вечных стремлений они.
Они для кого-то — из честной работы
И для бескорыстной о ком-то заботы.
Они для кого-то — из песни, надежды,
Из чудных стихов, что волнуют как прежде.
И разве ты, мой человек, не летаешь?
Ведь крылья в полёте свои обретаешь!
* * *
Бува?, часом сл?пну в?д краси.
Спинюсь, не тямлю, що воно за диво,—
оц? степи, це небо, ц? л?си,
усе так гарно, чисто, незрадливо,
усе як ? — дорога, явори,
усе мо?, все зветься — Укра?на.
Така краса, висока ? нетл?нна,
що хоч спинись ? з Богом говори.
* * *
Как ослепительна её краса!
Не понимаю, что за чудо это, —
и эти степи, это небо и леса,
всё так прекрасно, чисто, беззаветно,
всё так и есть — по жизни с ней идти,
и это всё зовётся — Украина.
Краса её нетленна и любима,
хоть стой и с Богом говори в пути.
* * *
? як тепер тебе забути?
Душа до краю добрела.
Тако? дивно? отрути
я ще н?коли не пила
Тако? чисто? печал?,
Тако? спрагло? жаги,
Такого зойку у мовчанн?,
Такого сяйва навкруги.
Тако? зоряно? тиш?.
Такого безм?ру в доб?!..
Це, може, нав?ть ? не в?рш?,
А кв?ти, кинут? тоб?.
* * *
Мне не забыть немого взгляда.
Душа до края добрела.
Такого редкостного яда
ещё я в жизни не пила.
Такой светящейся печали,
Безумного желанья пить,
И безутешного молчанья,
Чтоб в звёздной тишине не выть.
Такого яркого сиянья,
Такой безмерности вокруг!..
И, может, не стихи, прощаясь,
Цветы тебе бросаю, друг.
* * *
Дзвенять у в?драх крижан? кружальця.
Село в сн?гах, ? стежка ан? руш.
Старенька груша диха? на пальц?,
?й, певно, сняться повн? жмен? груш.
?й сняться хмари ? липнев? грози,
чиясь душа, прозора при св?ч?.
А в?кна сплять, засклив мороз ?м сльози.
У вир?й полет?ли рогач?.
Дощу ? сн?гу наковтався комин,
? тин упав, нав?що городить?
Живе в т?й хат? сивий-сивий спомин,
ул?тку в?н п?д грушею сидить.
? хата, й тин, ? груша серед двору,
? кияшиння чорне де-не-де,
все згаду? себе в свою найкращу пору.
? стежка, по як?й вже т?льки сн?г ?де...
* * *
Звенят в ведре ледышки утром ранним.
Село в снегах, тропинки замело.
Старушка груша греется дыханьем,
ей пальцы-ветки холодом свело.
Ей снятся горсти груш и лета грозы,
и некая душа в огне свечи.
А окна дома скованы морозом.
На юг все улетели рогачи.
Труба на крыше снега наглаталась,
забор упал, зачем его чинить?
Живёт в том доме одинокий старый
и летом он под грушею сидит.
Среди двора и дом стоит, и груша,
и чёрные початки кое-где,
Воспоминанья греют старцу душу,
один лишь снег гуляет по тропе ...
* * *
Страшн? слова, коли вони мовчать,
коли вони зненацька прича?лись,
коли не зна?ш, з чого ?х почать,
бо вс? слова були уже чи?мись.
Хтось ними плакав, мучивсь, бол?в,
?з них почав ? ними ж ? завершив.
Людей м?льярди ? м?льярди сл?в,
а ти ?х ма?ш вимовити вперше!
Все повторялось: ? краса, й потворн?сть.
Усе було: асфальти й спориш?.
Поез?я — це завжди неповторн?сть,
якийсь безсмертний дотик до душ?.
* * *
Слова страшны, когда они молчат,
когда они внезапно притаились,
когда не знаешь, как же их начать,
всё потому, что кем-то говорились.
И кто-то ими плакал и болел,
начало было их и завершенье.
Слов миллиарды — это не предел,
но первое твоё произношенье!
Всё повторяется: жестокость, милость.
Всё повторяется: модерн, клише.
Поэзия — всегда неповторимость
и вечное касание к душе.
* * *
Очима ти сказав мен?: люблю.
Душа складала св?й тяжкий екзамен.
Мов тихий дзв?н г?рського кришталю,
Несказане лишилось несказанним.
Життя ?шло, минуло той перон.
Гукала тиша рупором вокзальним.
Багато сл?в написано пером.
Несказане лишилось несказанним.
Св?тали ноч?, вечор?ли дн?.
Не раз хитнула доля терезами.
Слова як сонце сходили в мен?.
Несказане лишилось несказанним.
* * *
Глазами ты сказал: люблю тебя.
Душа сдавала трудный свой экзамен.
И как журчанье горного ручья,
Несказанное стало несказанным.
Остался в прошлой жизни тот перрон,
Но тишь кричала рупором вокзальным.
Как много слов написано пером.
Несказанное стало несказанным.
Светлели ночи, тихо гасли дни.
Судьба качнула, и не раз, весами.
Слова, как солнце, слали мне огни.
Несказанное стало несказанным.
* * *
День св?тився, як свята Цецiлiя.
Дерся плющ на сходи ? ст?ну.
Два ченц?, на те ж вона й Сиц?л?я, —
обробляли нивку кам'яну.
В?тер в?яв з моря ? з Тун?су.
Час ?шов античний, навпаки.
В кам'яному вус? Д?он?са
гомон?ли люди ? в?ки.
Тут жили мандр?вники й поети.
Тут колись причалив Од?ссей.
На мо?му клаптику планети
землю не виборюють у скель.
Там ?рунти родюч? ? над?йн?,
м?сце ? ? житу, й бур'яну.
У якому, Боже, провид?нн?
показав ти нивку кам'яну?!
* * *
Светился день, как Римская Цецилия.
И плющ зелёный вился по стене.
А два монаха, это же Сицилия, —
на ниве каменной трудились, на скале.
Дул ветер с моря, с жаркого Туниса.
Античный век вёл дни наоборот.
И в ухе каменном у Диониса
звучал народов эпохальный ход.
Здесь жили пилигримы и поэты.
Когда-то здесь причалил Одиссей.
Но на моём родном клочке планеты
безжизненных нет скал среди степей.
Там почвы плодородные в селеньях,
там место есть и сорнякам, и ржи.
В каком Ты, Боже, людям провиденьи
на ниву в скалах указал, скажи?!
МАТИ
Вона була красуня з Катерин?вки.
Було у не? п'ятеро вже вас.
Купляла вам гостинчика за гривеник,
топила п?ч ? поралась гаразд.
Ходила в церкву, зв?сно, як годиться.
Гладущики сушила на тину.
Така була хороша молодиця
? мала мр?ю гарну ? чудну.
У т? часи, страшн?, аж волохат?,
коли в степах там хто не воював, —
от ?й хот?лось, щоб у не? в хат?
на стел? небо хтось намалював.
Вона не чула зроду про Растрелл?.
Вона ходила в степ на буряки.
А от якби не сволок, а на стел? —
щоб т?льки небо, небо ? з?рки.
Уранц? глянеш —
хочеться л?тати.
Вноч? заснеш у мужа на плеч?.
Де б маляра такого напитати?
Навколо ж орач? та с?яч?.
Уваживши ту мр?ю дивовижну,
приходив небо малювать шуряк.
Вона сказала:
— Перестань, бо вижену.
У тебе, — каже, — небо, як с?ряк.
Якийсь художник у роки голодн?
зробити небо взявся за харч?.
Були у нього пензл? боговгодн?,
став на осл?н, одсунув рогач?.
У нього й хмари вигинались зм?ями,
уже почав ? сонце плом?нке.
Вона сказала: — Н?, ви не зум??те.
Зл?зайте, — каже. — Небо не таке.
Вона тим небом у т?й хат? марила!
Вона така була ще молода!
Та якось так — то не знайшлося маляра.
Все якось так — то горе, то б?да.
? вицв?тали писан? тарел?,
? плакав батько, ? пливли роки, —
коли над нею не було вже стел?,
а т?льки небо, небо ? з?рки...
МАТЬ
Она — красавица из Катериновки.
С любовью пятерых растила вас.
Дарила вам гостинчики за гривенник,
следить за домом успевала всякий раз.
Она ходила в церковь, как положено.
И кувшины сушила на плетне.
Молодкою была она хорошею
и о заветной думала мечте.
Во времена тревожные, лихие,
кто только в тех степях не воевал,-
она мечтала вопреки стихии,
чтоб кто-то небо ей нарисовал.
И о Растрелли ничего не знала.
Ходила собирать в степи свеклу.
О небесах на потолке мечтала,
чтоб только видеть звёзды и луну.
Проснёшься утром —
и летишь по небу.
У мужа ночью засыпаешь на плече.
Кто о художнике бы ей поведал,
который бы помог в её мечте.
Пытался рисовать ей небо шурин,
он голубые краски подбирал.
Она сказала:
-ты не можешь, дурень.
И небо у тебя, как твой кафтан.
В голодомор ещё один художник
ей взялся сделать небо за еду.
Взобрался кое-как на стол-треножник
и рисовать стал на свою беду.
Как змеи, облака по небу плыли,
уже и солнце стал он рисовать.
Она сказала: — вы совсем забыли, —
слезайте, небо так нельзя писать.
Она о небе долго всё мечтала!
Ещё была такою молодой!
Она художника как не искала,
так не смогла найти за горем и бедой.
С годами в доме выцветели блюда,
И плакал в одиночестве отец,
когда над ней не потолок, а чудо, —
явился звёздный в небесах венец...
Метки:
